И тут я ощутил, как гиас разрушился!
На сей раз мне прилетело чуть сильнее, чем когда его сбросила Ксантиппа — резкий укол головной боли. Но прошло так же быстро и без всяких последствий. М-да, несимметрично.
Аркадий вытянулся на кровати, тяжело дыша, потом вдруг перекатился к краю, свесил голову — и его вырвало на пол.
Он сел, вытирая рот.
— Второй раз за четыре дня мне так хреново, — пожаловался стратиг, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Как бы не вошло в привычку.
— В прошлый раз тебя не рвало, — заметил я.
— Рвало, ты просто позже пришел. Нормальная реакция организма на такие штуки, между прочим. Примерно у сорока процентов наблюдается.
— Да, Лёвку тоже тошнит при негативном резонансе! — вспомнила Ксантиппа.
Аркадий тем временем выпустил воздушный щуп, всосал грязь на полу небольшим смерчиком, заключил в воздушную сферу и испепелил вспышкой огня. Мой фокус, между прочим… Ну, наш, не помню уже, кто его первый отработал. Мы с девчонками придумали этот алгоритм для борьбы с разного рода детскими неожиданностями, давно еще, когда Селивановых-младших взяли погостить на лето в Замок. Среди всех наших знакомых этот рецепт разлетелся в момент — и стал стимулом выучить магию воздуха для тех, кому она прежде не давалась! Хотя чтобы собрать грязь с одежды ребенка он не годится: слишком уж виртуозная точность нужна, малышу можно больно сделать. Но с пола или с мебели — вполне. Лучше моющего пылесоса.
— На самом деле физически мне легче, чем когда я нечаянно ответил на приветствие Мастера Пустоты, — с легкой улыбкой заметил Аркадий. — И в себя я пришел быстрее. Как видите, владение магией уже в норме! Однако… — тут улыбка пропала. — К сожалению, это оказалось сложнее, чем я думал, в другом плане.
— В каком? — тут же заинтересовалась Саня.
— Аналогия с пластырем лучше, чем я думал. Когда я отдирал гиас — именно отдирал! — мне вдруг стало чрезвычайно плохо в душевном плане. Тоска, черное отчаяние, ощущение, что ничего хорошего больше никогда не будет. Словно, пользуясь языком одного старого мема, «все тлен». — Он поморщился. — Такое мерзкое понимание, будто бога нет, смерть вечна, и все происходящее — лишь бессмысленное мучение на пути к пустоте и червякам! Только усиленное раз в сто. Очень хотелось в этот момент все бросить и опустить руки: смысл бороться? Меня спасла привычка доводить начатое до конца.
— Платова мне как-то сказала, что привычка — это сверхценность, — заметила Ксантиппа. — У тебя это действительно сильная сторона!
М-да, и именно благодаря этой его сильной стороне мы в принципе сейчас кукуем на Цветке Равновесия!
— А, вот вы где, — дверь в спальню отворилась, вошел Вальтрен. — Неожиданная диспозиция.
Он оглядел нашу группу: Аркадия, сидящего на кровати, и нас, стоящих рядом.
— По какому поводу Аркадий опять экспериментирует со своим здоровьем? — приподнял брови наш протостратиг.
— Пойдем в рубку, объясню, — вздохнул я. — Что-то ты поздно, все пропустил.
Как я все-таки не люблю повторять!
— С мальчиком оказалось больше возни, чем я думал, — объяснил Вальтрен. — Точнее, не совсем с ним. Нам на пути попалась Платова, слово за слово, я попросил ее сразу проверить, сколько на ребенке гиасов. Оказался только один — твой, в этом плане мы можем не волноваться. Ну и самой Ифигении Александровне пришлось рассказать суть нашей затеи. Насколько я понимаю, Кирилл все равно собирался ее посвящать, особенно теперь, раз у нас новый член экипажа? — дождавшись моего кивка, он продолжил. — Она, кстати, высказала интересное предположение, что гиасы можно использовать в ограниченном качестве для лечения некоторых психиатрических нарушений. Мне оно показалось стоящим. Вы знаете, я кое-что знаю о психологии, так что мы с ней немного увлеклись разговором. А пока мы обсуждали, Кельна совсем разморило, и пришлось искать ему кровать.
— Кельна? — спросила Ксантиппа. — Это так мальчика-раба зовут?
— Это я его так назвал, — кивнул Вальтрен. — Все равно достойного имени у него не было. Кельн, пожалуй, по нынешнему времени звучит немного архаично, но в у нас в Вайне это имя все-таки встречается.
Мы расселись вокруг стола в рубке и я повторил все, что успел узнать о гиасах. На сей раз вышло короче, в том числе и потому, что Вальтрен не перебивал меня вопросами и рассуждениями, а спокойно слушал. Ну и второй раз рассказывать было проще. Потом я обрисовал наш эксперимент, а Ксантиппа и Аркадий передали свои ощущения.
— Понятно, — сказал Вальтрен. — Значит, теперь моя очередь пробовать?
— Думаю, не стоит, — мрачно покачал головой я. — Зачем тебя зря мучить? Аркадию вон как тяжело это далось, а ты еще старше, дольше был под гиасами! Если на тебя кто-то гиас наложит, тогда и пойдем на экстремальные меры.
— На Вальтрена рано или поздно кто-нибудь попытается наложить! — хихикнула Ксантиппа. — Какая-нибудь дама!
— Спасибо за комплимент, — церемонно поклонился ей наш герцог. — Но я думаю, что стоит все равно попробовать сейчас. Во-первых, я буду готов к воздействию. А во-вторых… — он сделал паузу, — думаю, у меня получится снять гиас легче, чем у Аркадия.
— Интересная гипотеза, — приподнял брови стратиг. — Это почему?
— Потому что мое сердце моложе твоего лет на двести, а то и больше, — просто сказал Вальтрен. — Вы ведь так и не узнали, сколько лет было Кесарю?
— Нет… — медленно проговорил Аркадий. — Он был старше всех Теней, кто остался в живых, так что никто доподлинно не знал!
— Ну вот.
— Нет-нет, стойте! — вмешалась Ксантиппа. — У Аркадия в сердце же потоки не так сильно искажены, как у Вальтрена! Разница довольно заметная! Недаром все безошибочно определяют, что Вальтрен старше!
— Думаю, это потому, что Кесарь был тенью, — задумчиво произнес Аркадий. — У Теней ведь гораздо меньше гиасов, чем у детей-волшебников, и они куда менее жесткие. Он, наверное, относительно быстро в Тени попал, искажения просто не успели сформироваться.
— Так ведь именно искажения в сердце затрудняют снятие гиасов! — не сдавалась Ксантиппа.
— Не думаю, — поправил ее я. — Думаю, искажения в сердце — просто индикатор. Гиас все-таки накладывается не на сердце, а на мозг. Зато сердце позволяет продиагностировать наличие длительных гиасов. Ну и еще через связь сердца с предметом-компаньоном накладывало гиасы Проклятье.
— Демон ногу сломит, — пожаловалась Ксантиппа. — Мне нужно это записать и нарисовать схему!
— Мне тоже, — поддержал ее Аркадий. — То ли это действительно так сложно, то ли у меня после приступа голова плохо варит. А еще нужно будет расспросить Амона Бореата, раз уж он изъявляет желание нам помогать.
— Если сможем его повторно найти, — заметил я. — Или он сдержит свое обещание и заглянет к нам завтра.
— Думаю, сдержит, — произнес Вальтрен. — Ну что, Кирилл, накладывай на меня гиас. Запрети мне, пожалуйста, отстукивать ритм ногой при игре на гитаре. Эта любительская привычка попортила мне немало крови. Так что если снятие гиасов окажется для меня таким же тяжелым, как для Аркадия, я просто не буду стараться и оставлю все как есть.
Гиас я наложил, и, как и говорил, Вальтрен и почувствовал его раньше, чем Аркадий, и снять сумел гораздо проще. То есть медицинским воздействием, как и Ксантиппа. Правда, ему пришлось вбухать в это воздействие весь свой резерв вместе с остатками, что уронило у него сахар в крови, заставив тоже прибегнуть к орехам в меду, — но физической боли он при этом не испытывал.
— Опять я самый везучий, — хмыкнул Аркадий после того, как эксперимент был закончен. — Типично.
— Знаешь, я могу наложить на тебя гиас и запретить рисковать жизнью, — предложил я. — Вообще.
— … И при его уме он вообще из дома выходить не будет, потому что это рискованно! — подхватила Ксантиппа. — Гиас-то использует собственный интеллект и предсказательные способности жертвы!
Аркадий ухмыльнулся.
— Дома тоже рискованно. При моем уме, как ты выражаешься, я вижу штук десять способов нечаянно или специально убиться даже в этой комнате… Ладно, постараюсь просто не подставляться под гиасы.
— Нужно служебную инструкцию для всех написать, — развил я его мысль. — Особенно для тех, кто долго был в детях-волшебниках. Что такое гиас на самом деле, как его распознать, как снять, что делать, если снять не получилось… Оставляю это на тебя, как на самого пострадавшего!
— И снова типично, — ухмыльнулся Аркадий. — Кто больше всех замучился, на того и спихивают дополнительную работу!
— Если Кирилл пойдет со мной, я тогда вместо тебя с Мастером Навигатором пообщаюсь, — предложил Вальтрен. — Одному мне несолидно.
— Пойду, — кивнул я. — Наслаждайся методической работой.
— Не сомневайся, я испытаю от нее немалое удовольствие! — серьезно сказал наш стратиг. — Лучше какие угодно методички, чем общение с местной публикой.
— Да Мастер Навигатор вроде бы ничего, — нерешительно заметила Ксантиппа.
— Не думаю, — качнул головой Аркадий. — Быть может, я не прав, но интуиция подсказывает мне, что в этом омуте свои демоны.
— Да почти уверен, что ты прав, — кивнул я. — Вот и выясним заодно.
[1] У нас известен как синдром Дауна.
[2] Да, такой миф на Терре тоже есть!
Глава 8Интерлюдии: 1) Мастер Навигатор Роксана Евторская и другие лица; 2) Лалия Татье, Ифигения Платова и другие лица
Интерлюдия: Мастер Навигатор Роксана Евторская и другие лица
Мир был каменно-светлым и приветливо-морским, когда Роксана явилась к старым терранцам выбирать ученика. Значит, только морское сияние годилось. И она взяла молодую лицом и старую разумом старшую рабыню, всю окутанную сиянием глубины многолетнего страдания, слишком тяжелого, чтобы о нем можно было кому-то говорить. «Из свободной могла бы вырастить подругу, — подумала Евторская со вздохом. — Но, учитывая, что ее хозяйка явно к ней добра, быть может, и так получ