Что ж, теперь банкетный павильон… Или, с поправкой на окружающие реалии, «пиршественный зал»? Туда Мастер Пустоты не проложил ему телепортационный канал, так как это строение и окружающие его здания Мастер Стратиг защитил лучше.
Да Аркадий и не просил: до конца считал, что Пустотник заблуждается, и люди Стратига не станут напиваться накануне драки!
Хотя стоило бы привыкнуть, что границы человеческой самоуверенности с опытом не схлопываются, а раздвигаются.
Договоренность с Кириллом была такая: Аркадий убивает столько из сильнейших учеников, скольких сможет найти, плюс еще всех, кто сам плывет в руки, потом возвращается. Но…
Но такой подходящий шанс!
Вот они, окна зала по-прежнему светятся, через наушники шлема даже слышна музыка. В местном стиле, то есть простенький ритм, который у Аркадия ассоциировался не с Древним Орагоном, а народными рыбацкими плясками. С начала его миссии прошло всего шесть с половиной минут, с шансами там еще ничего не почуяли и не поняли — смотря в какой они степени подпития. Разве может быть случай удобнее?
Правда, Жнец знал по опыту, что частенько эти «удобные случаи» оборачиваются в итоге провалом миссии — или даже гибелью исполнителей.
Осторожный человек бы вернулся.
«Границы самоуверенности с опытом раздвигаются», — с усмешкой подумал Аркадий. Послевыпрыгнул из окна вслед за сбежавшим учеником, распахнул крылья — и еще раз их распахнул. Охранные амулеты Мастера Стратига не блокировали полет, но подсвечивали любого летуна, не представленного охранному периметру — тот же самый принцип, что и вокруг дворца Мастера Равновесия. Однако работали они только на телекинез. А Аркадий им пользоваться не стал, просто увеличил площадь своего крыла до размеров планера, способного поднять взрослого мужчину его размера — и довольно удачно поймал восходящий воздушный поток.
До самого пиршественного зала этой тяги не хватило, он был вынужден приземлиться под стенами и выбить стекло. Судя по хохоту пьяницы, который выпал в окно сразу же после этого, здесь до сих пор вторжение не обнаружили. Мило.
Ухватившись за подоконник, Аркадий без всякой магии и телекинеза подтянулся, перекинул себя внутрь залы. Как он и ожидал, длинное прямоугольное помещение со столом по центру, вдоль стола — пирующие. Относительно вдоль… Кто-то уже валяется под столом, кто-то на столе. Тем, кто еще сидят, подливают сноровисто снующие или даже летающие над столом служанки во фривольно-полупрозрачных нарядах, но за задницы их не щупают: те, кто мог и хотел, уже нащупались и обжимаются по углам, остальные больше заняты выпивкой, чем прелестницами. Та самая стадия пьянки-гулянки, после которой только деградация и отсыпон. Это он вовремя успел.
— Дру-х-х-х… Ты и вырядился… — кто-то повис у вторженца в скафандре на плече, хихикнул и постучал по шлему.
Аркадий даже убивать его не стал: просто стряхнул с себя, бедолага упал на пол и пьяно захихикал. А вот следующий участник пира, кажется, уловил угрозу, исходящую от влезшего в разбитое окно гостя. Он приподнялся со стула с угрожающим видом, но не успел ничего сказать или сделать, — серп Смеющегося Жнеца перерезал ему горло.
В следующую секунду по Аркадию чуть было не прилетело мощной воздушной атакой: длинным веретонообразным сгустком воздуха, которому ничего не стоило бы пробить скафандр! Аркадий почувствовал его эхолокацией, понял, откуда он вылетел, но не успел от него закрыться, успел только нырнуть под стол — чтобы через секунду вынырнуть снова, чуть дальше от того, кто выпустил по нему эту атаку, кастуя заклятье: мощный огненно-воздушный файерболл, один из своих любимых спеллов, который он мог сотворить за доли секунды и при любой степени усталости! В чем было преимущество такого улучшенного файерболла: благодаря воздушной капсуле он не рассеивался в пространстве и бил гораздо дальше, чем большинство заклятий этого класса.
Однако атаковавший его ученик Стратига — да, ученик, не сам Стратиг! — тоже был не лыком шит, и умудрился поставить блок. Заклятье рассеялось ворохом искр. «Хорошая реакция, мощный резерв, совершенно трезв», — быстро поставил Жнец диагноз своему нынешнему противнику. Зная, что нельзя переставать двигаться, Аркадий планировал бой на ходу, одновременно стараясь выключить из грядущего преследования Мегаплатформы как можно больше исполнителей воли Мастера Стратига. Следующим шагом ему удалось полоснуть серпом сразу по двум сонным артериям — это ребята удачно сидели обнявшись, пьяненько хихикая. Застольное панибратство до добра не доводит!
Ему плохо было видно нападавшего, но Жнец все же рассмотрел, что тот, в отличие от разряженных пирующих, одет во все черное, да еще держит в руках огромную, пылающую магией алебарду — опять алебарда, да что им всем, свет клином на них сошелся? Почему-то так мало людей разделяют любовь Аркадия и Дмитрия к более практичным сельскохозяйственным инструментам! Может, это тот ученик, которого не было в спальне?
Раздумывать было некогда, пора было бить: мужик с алебардой так и сыпал заклятьями, не давая ни секунды роздыха. Аркадий старался отвечать ему тем же, отчетливо понимая: сближаться нельзя, он встретил равного — если не сильнейшего! Нужно смотреть в оба, не подпускать его на длину алебарды, искать брешь в обороне.
Их драку заметили: раздались вопли, визги. Попытка скастовать самый маломощный «светлячок», на который Аркадий только был способен, с треском — точнее, со звоном! — провалилась: заклятье попало в чью-то невероятных размеров кружку и сдетонировало куда слабее, чем планировалось, убив всего нескольких едоков. Мимо полетели брызги, осколки стекла. Аркадий увернулся от ответного дальнобойного заклятья, но вслед за ним прилетело другое, поменьше. Собираясь отбить его серпом, он вдруг увидел, что на траектории окажется служаночка-рабыня, совсем юная, испуганно закрывшаяся широким ножом для мяса, как щитом — и в последний момент неловко вывернул кисть, потерял равновесие, поскользнулся в луже какой-то жидкости… Кстати, счастливо: так Аркадий пропустил мимо себя довольно мощный, хотя и кривоватый файерболл — между прочим, прилетевший не от «сильного противника», из другой точки!
Испуганное личико служанки мелькнуло совсем близко, Аркадий почувствовал тупой удар в бок — и с удивлением увидел торчащую из скафандра рукоять того самого здорового мясницкого ножа. Инерция его собственных полутора центнеров и закаленная магией сталь все-таки преодолели защитные свойства брони!
«М-да, — подумал он, привычно направляя потоки магии на купирование вреда, — вот это называется: и свезло, и не свезло — в одном флаконе!»
А больше ничего не подумал, потому что увидел ту самую брешь: кажется, «сильный противник» рано обрадовался, увидев, что вторженец ранен! Ну что, не до жиру, обычный «воздушный серп», из тех, что были дефолтным оружием Аркадия в его самые первые дни мальчиком-волшебником — обычный режущий сгусток воздуха.
Мужик с алебардой упал, а Аркадий, понимая, что удача его исчерпана, активировал последний кристалл в браслете — на возвращение.
Вокруг сомкнулись уже знакомые стены зловонной клоаки. Кстати, разнесенной им же: сверху тянуло дымом, блестел огонь. Странно, последний кристалл должен был запустить серию из двух «прыжков»: сперва сюда, потом за пределы Лепестка… Но прыжок был только один!
Аркадий еще раз активировал последний кристалл.
Ничего не произошло.
Значит, Стерарий все же прочухался и жестко заблокировал любую телепортацию на выход и на вход! Хорошо хоть, не всю вообще.
А ситуация-то становится интереснее. Как теперь выбраться отсюда?
Пиршественная зала, яркий свет из магических светильников, громкая развеселая музыка. Ученики Мастера Стратига, как вернувшиеся, так и остававшиеся на Цветке, возлежат на длинных мягких сиденьях вдоль ломящегося от яств стола. Забравшись на стол, крупный мужик в изрядном подпитии орет: «Да я!.. Ик!.. Этих… Старых терранцев… Да подать их сюда!» Симпатичные рабыни в полупрозрачных нарядах ловко снуют между столами, наполняя сосуды с вином и пивом, а также ловко нарезая мясо для самых подвыпивших гостей. Ликаон Стерарий во главе стола хохочет и взирает на это все, благосклонно щурясь. Сам он явно осушил не один кратер с вином, но все еще относительно трезв.
Быстрым шагом в залу входит молодой человек со светящейся алебардой наперевес, наклоняется к уху Ликаона. Тот меняется в лице, с удивлением и недоверием смотрит на внезапного визитера.
Звон выбитого стекла теряется в окружающем гуле, но тренированное ухо все же может его расслышать. В противоположном конце зала появляется высокая фигура в черном, со сплошным шлемом на голове — и без лишних слов, даже без одного лишнего движения начинает резать глотки пирующим черно-золотым, окутанным магией серпом!
Ликаон Стерарий вскакивает и быстро покидает залу. Молодой человек с алебардой выпускает по фигуре в черном несколько дальнобойных заклятий, но вторженец двигается слишком быстро, словно в отрепетированном танце. Он почти не делает лишних шагов, каждое его движение заканчивается чьей-то смертью или серьезной раной; перерезанные глотки, отрубленные руки и ноги усеивают его путь. При этом он еще умудряется огрызаться по ученику с алебардой собственными заклятьями.
С точки зрения стороннего наблюдателя это невероятно красиво. «Хореография смерти! — думает этот наблюдатель, незаметно для себя кусая губы. — Танец кровавой жатвы! Ах, если бы я умел так же! Он бы у меня!..»
Наблюдатель еще очень юн и несколько романтичен, так что этот настрой понятен.
В зале воцаряется хаос, все бегут, вопят. Кое-кто, поняв, что происходит, начинает также стрелять по атакующему, но его шальная водяная атака прилетает по молодому человеку с алебардой. Правая рука ученика Стратига повисает плетью, он роняет посох мага, но не сдается, отыскивая глазами вторженца. Тому тоже не повезло: неловко отбив постороннюю атаку, он напоролся на нож разносчицы!