Во-первых, мы встретились с капитаном «Первопроходца» — магистром звезд Андропом Викторовичем Гаврилкиным, который, несмотря на юную (омоложенную магически!) внешность, числил за собой уже лет тридцать армейского стажа. Если я правильно понял, при комплектовании экипажа метакосмического судна возникла отдельная трудность: откуда брать командный состав? То ли пилотов — но среди них не было людей с нужной квалификацией в плане командования автономным юнитом на несколько сотен человек экипажа! То ли в самом деле на флоте… но при чем тут флот? Гаврилкин стал компромиссом: будучи командиром атомной подводной лодки, он умудрился получить лицензию гражданского пилота малой авиации — ради хобби — а потом еще и магом оказался. Естественно, такого уникального кадра пихнули на «Первопроходца» первым делом. До отлета я был с ним не знаком, но мы друг другу понравились. Спокойный такой тип, вроде Вальтрена, в общении скучноватый, но по работе иметь с такими дело — одно удовольствие. Никаких сюрпризов!
Вот как он мне описал встречу с нашей Мегаплатформой:
— Пришли в заданный квадрат, увидели Орденское судно под атакой тварей неизвестного вида. Проредили тварей из крупнокалиберных пулеметов, выслали дрон на оптоволокне для связи. Протостратиг Кресайн сообщил об угрозе, исходящей для граждан Ордена и беженцев с метакосмического планетоида в зоне нашей видимости. Предупредил о наличии мирного населения. Я принял решение оказать огневую поддержку нелетальным искрометным оружием.
Первым делом занимались чисто организационными моментами: разместить всех наших, накормить, подлечить. Разобраться с беженцами на Желтом Лепестке, выпустить оттуда нашу нейромагессу с детьми. Эти оказались в полном порядке: Лилия глазела по сторонам, открыв ротик, Кельн старался сохранять полную невозмутимость вслед за своим кумиром, но получалось плохо. Платова, которая имела возможность наблюдать за нашими приключениями, пристала ко мне, как репей, чтобы я обеспечил всему экипажу продолжительный отдых, а не рвался тут же разбираться с Цветком — мол, она и так удивлена нашей психологической выносливостью, но не надо еще ее напрягать, а то напринимаем сейчас решений, о которых будем жалеть!
В чем-то она была права, но откладывать окончательные разборки с Цветком Равновесия я никак не мог себе позволить: пока мы ждали, на почти обезмагиченной станции, если судить по визуальному наблюдению, начались уличные бои!
Однако прежде чем отправляться на Цветок, подписывать, наконец, обязывающие соглашения и договариваться о каком-никаком порядке взаимодействия, нужно было проверить здоровье всех членов экипажа — перенапряглись мы, конечно, знатно! Довольно многим из наших хотя бы немного досталось от драконов, и далеко не все сумели это сразу полностью компенсировать лечебной магией.
Плюс еще человек пять оказались на грани магического истощения — примерно та хрень, от которой я чуть не погиб во время первой экспедиции в Междумирье. Кстати, среди них был и Аркадий: этот притворщик со стажем превзошел себя (Валь был прав: перед Леонидой он особенно выделывается!), но первая же выполненная диагностика явила миру правду. Дмитрий и Леонида дружно его ругали на два голоса, подкидывая друг другу аргументы, а у Аркадия даже хватило совести выглядеть слегка виноватым и клятвенно уверять, что на радостях сам не заметил своего состояния. Лалия пришла в себя буквально за час, была перенесена на «Первопроходца» и тут же сорвалась на костылях проверить, как там дочка. Пришлось ее водворять на место, а старпом Гаврилкина ей даже влепил выговор в личное дело за нарушение судовой дисциплины. У них тут не как у нас, не забалуешь. (Тут я до конца понял, что имел в виду Роман Белый, когда в самом начале нашей экспедиции жаловался, что у нас все друг другу старые приятели и атмосфера совершенно тусовочная.)
После этого я собрал короткое совещание с участием командного состава «Первопроходца» и девочек (на правах моих боевых партнеров). Гаврилкин, кстати, почти не удивился, что командую почему-то я, хотя вообще-то архистратигом отправляли Аркадия. С Аркадием он был как раз знаком раньше и, по-моему, заранее ожидал от него и от его людей любой эксцентричности. Шерстью не обросли, переборки не жуем — и ладно.
— Уличные бои, согласно докладу вахтенных наблюдателей, развиваются, — очень коротко доложил Гаврилкин. — Были попытки вытащить наши антенны силами местных, но другие отряды местных их защищают. Вы рекомендуете вмешаться в ситуацию?
Мы с Вальтреном и Аркадием переглянулись.
— Было бы соблазнительно поддержать освобождение рабов, — наконец медленно произнес наш старший по рангу орденский чиновник, он же безжалостный убийца, только что выкосивший процентов пять-восемь населения Алого Лепестка (если считать с побочным ущербом от нападения драконов). — Подозреваю, именно месть скинувших гиасы рабов мы сейчас и наблюдаем… Но если мы вмешаемся, что будем делать дальше? Мы не можем взять под управление Цветок Равновесия. И тем более — остальные планеты Ойкумены.
— А если бы и могли, — покачал головой Вальтрен. — Это лишь временные меры. Гиас может снять либо сам загиасованный, либо тот, кто его наложил. Со стороны этого не сделать. И мы пока не знаем рабочего способа научить снимать гиас многолетнего раба с маленьким резервом. Пока, подчеркиваю.
— Они должны сами захотеть, — довольно жестко сказал я. — Хоть Аркадий мне ставил на вид, что я мало с кем общался, но все-таки общался. И у меня сложилось впечатление, что довольно много рабов довольны своим положением. Даже из тех, кто на низовых уровнях. Мы можем предложить им учиться — но захотят ли они? И вообще, это дело не быстрое. Даже если у «Первопроходца» сейчас достаточно оружия, чтобы раздолбать Цветок в труху, я категорически против. Как ты там говорил? — я обернулся к Аркадию. — Неэтично, непрофессионально, недальновидно?
Тот только усмехнулся, подтверждая.
— У меня был приказ оказать всяческое содействие экспедиции и прислушиваться к рекомендациям руководителей экспедиции в порядке старшинства — Весёлова, Ураганова и Кресайна, — сказал Гаврилкин. — А также выполнять их приказы в том, что касается миссии экспедиции Мегаплатформы. Приказа убивать гражданских или брать под контроль метакосмические планетоиды у меня не было. «Первопроходец» не для этого предназначен.
— С этим мы не собираемся спорить, как видите, — заверил я его. — Вы продемонстрировали силу. Они приняли к сведению… надеюсь. Теперь нам осталось закрепить наши преференции. Наши — я имею в виду, Ордена. И Старой Терры в целом. Подпишем рамочное соглашение о сотрудничестве, потом восстановим им магию, и пусть сами разгребаются.
— Только оговорим амнистию для рабов, — вставил Вальтрен. — А то массовые чистки пойдут.
— А как проконтролируешь? Нет, к сожалению, если не ставить им оккупационный режим, то надо просто умыть руки, — покачал головой я. — А на оккупационный режим у нас нет ресурсов. И еще раз: недальновидно.
Последний герцог поморщился, но не возразил.
— Дети, — сказала до сих пор молчавшая Саня.
Девочки в наш разговор не лезли, но сидели рядом, все вместе, держась за руки. Рина очень выделялась большим животом, мне все время хотелось ее обнимать, трудно было руки держать при себе. Но — слишком важный разговор.
— Да, дети, — поддержал Аркадий. — Мы обещали нашим людям возможность выкупить рабов на все фонды экспедиции, которые окажутся невостребованными. Если будем мирно уходить. Полагаю, эту возможность им надо предоставить? — он вопросительно поглядел на меня.
— Согласен, — кивнул я. И добавил: — Опять же, соблазнительно выдвинуть Цветку в качестве одного из условий — отдавайте нам всех неинициированных детей! Но остаются те же моменты, которые я уже перечислял: что с этими детьми потом будет, если мы заберем их у родителей, вырвем из привычной жизни и массово отправим пусть даже в самые лучшие детские дома под нашим личным присмотром? Нет, их надо забирать только в семьи! Другое дело, что нефиг тратить орденское золото там, где можно просто конфисковать.
— Золотые слова, — усмехнулся Вальтрен. — Я лично планирую забрать все семейство Кельна. Желательно, вместе с его матерью. Не дело оставлять на Цветке такую уязвимость.
— Я думаю, мы можем взять минимум троих, — подала голос Ксюша. — Или даже четверых, если место будет. Все равно новую пристройку ставить! Я бы лично предпочла девочек, у нас их явная нехватка. Но кого получится.
Я поглядел на Гаврилкина.
— А это решать капитану «Первопроходца». Сколько мест он может выделить на обратную дорогу?
— Посчитаем, — кивнул тот. — Но если вы собираетесь оставлять на Цветке контингент…
— Скелетный персонал посольства, — подтвердил Аркадий. — С охраной из боевых магов. Согласно одному из планов экспедиции.
— … Тогда часть ресурсов «Первопроходца» на обратный путь будет не задействована, — продолжил Гаврилкин. — Алексей Миронович, посчитаете? — это он обратился к своему старпому.
— Мне нужен примерный список вашего посольства, — тот уже повернулся к Аркадию, — и в течение часа я вам скажу, сколько мы можем разместить на корабле несовершеннолетних беженцев.
…Фалей Рузон, Мастер Плетельщик, наследник Мастера Жизнелюба, единственный оставшийся в живых старший ученик Мастера Стратига, а также главы Розового, Синего, Фиолетового, Белого и Коричневого лепестков подписали рамочное соглашение о сотрудничестве с Орденом, что называется, без единого писка. Также без единого писка они согласились на строительство нового, Серого Лепестка силами Ордена. Главой этого Лепестка временно назначался Валь — до прибытия смены с Терры. А мы, все остальные, полетели домой, увозя полный корабль новых граждан Ордена. В том числе членов клана Урагановых: четверых девочек, как и хотела Ксюша. Трех — наших, а одну, совсем мелкую, взяла мама. Сказала, что всегда хотела дочку, но еще раз рожать ей категорически некогда!
Еще при нас же летели Кельн, его младший братишка (совсем кроха, ровесник Терентия!) и двое сестер — серьезные такие барышни восьми и девяти лет. Мать их, к несчастью, погибла во время восстания на фазенде Жизнелюба — но, говорят, зато именно она дотянулась и таки прикончила самого Симеона Ареопагита. А дети уцелели, потому что их еще раньше выкупил Фалей Рузон. Видно, старый интриган как-то хотел использовать малышей в качестве заложников. В итоге, к счастью, кишка у него тонка оказалась.