В палатке было пусто, Гоши не было, поэтому, попросив педиатра найти его, скоро приведут неизвестных, я прошёл внутрь. То, что неизвестные – советские солдаты, я не сомневался, скорее всего бежавшие из лагеря.
Привели их минуты через три, как раз и наш хирург вернулся, он на складе был, отбирал медицинские препараты для санчасти. Один из двух бойцов, конвоировавших неизвестных, заглянул ко мне в палатку и спросил:
– Товарищ майор, заводить?
– Давай всех скопом.
Зашедший первым Гоша́ положил две сумки с лекарствами и бинтами на стол, с интересом наблюдая, как в палатку завели четырёх заросших, грязных и оборванных мужчин. Младшему на вид было лет двадцать, самому старшему – чуть больше тридцати, молодые и крепкие мужики. Да, у таких могли найтись силы, чтобы бежать из лагеря.
– Снимите с их глаз повязки, – велел я.
Тот же боец закинул автомат за спину, по очереди снял со всех повязки, после чего по моему приказу снял и небольшие пластиковые одноразовые наручники, перекусив их специальными щипцами. Неизвестные с интересом осмотрелись и стали пристально изучать меня. Я сидел на застеленной одеялом койке, в такой же форме, как и у учеников, при оружии (у меня был пистолет). Врач – за столом, в обычном белом халате, но из-под воротника тоже была видна пятнистая форма.
– Кто такие? – задал я первый вопрос, мельком посмотрев, как охрана, козырнув, покинула палатку.
– Военнопленные, бежали из лагеря на территории Польши, пробираемся к нашим, – ответил самый старший мужчина.
– Звания, должности и где служили, – коротко приказал я.
Те стали представляться: они служили в разных частях и даже в разных армиях. Двое были пехотинцами, один артиллерист и пекарь армейской пекарни. Выслушав их, я задумчиво почесал лоб и честно сказал:
– Вы мне тут ни к селу ни к городу. Значит, так: наш военврач вас осмотрит, где можно, подлечит. Пока вы с нами побудете, а перед нашим уходом выдадим вам оружие, боеприпасы и продовольствие, дальше продолжите путь к линии фронта. Всё ясно?
– Да, – кивнул старший, он единственный из бывших военнопленных имел командирское звание – батарейный старшина.
– Хорошо, сейчас вас проводят к роднику, он тут недалеко, умоетесь, приведёте себя в порядок, старшина вам выдаст новую форму. Потом обед. Жить будете здесь, в этой санаторной палатке. За вашим состоянием будет следить наш врач, лейтенант Костих. Свободное перемещение по лагерю вам запрещается, лишь до кухни и до уборной. Всем всё ясно?
– Да, – снова кивнул старшина. – Как долго мы будем с вами?
– Или пока мы не сменим расположение, или пока окончательно не уйдём. Точного ответа нет, но здесь мы будем находиться не меньше месяца. Это всё, теперь вы поступаете в распоряжение лейтенанта Костих. Командуйте, лейтенант, – приказал я, вставая с койки, и направился к выходу, мимо вытянувшихся по стойке «смирно» бойцов.
У полога чуть не столкнулся с Миком. Козырнув, тот сообщил:
– Товарищ майор, разведгруппой, выдвинувшейся к железной дороге, только что получены важные разведданные.
– Идём в штаб, там доложишь, – велел я.
Мы направились в сторону штаба, а Гоша́, вызвав двух санитаров – ему были выделены шесть парней и девушек, – отправил бывших военнопленных к ручью, протекавшему в овраге за медсанчастью. Оттуда палатки лагеря красноармейцам были не видны, только слышно множество голосов и детских криков, это под присмотром воспитателей шли детские развивающие игры. Наверху я обернулся и посмотрел, как вышедшие из палатки бывшие военнопленные с удивлением разглядывают своих сопровождающих, десятилетних пацанов в новенькой красноармейской форме, да и к крикам прислушивались. Потом они направились в овраг, жадно поглядывая на кухню и суетящихся у неё поваров в белых передниках и таких же белых колпаках. Было видно, что порядок у нас их поразил.
Когда мы прошли в большую, только что установленную штабную палатку, я встал у стола. Рядом на стволе дерева висел телевизор, на котором была развёрнута интерактивная карта местных территориий, видимо, кто-то в электронном архиве откопал.
– Докладывай.
– Товарищ майор, вследствие проведённых разведмероприятий удалось выяснить следующее. Лесной бор, в котором мы укрылись, очень мал, рядом находится много армейских и охранных частей, близко и деревни с полицаями. Нас наверняка обнаружат, и очень быстро, это вопрос времени.
– Есть возможность найти место для лагеря более удобное в плане безопасности и обороны?
– Так точно, вот здесь, в ста тридцати километрах, огромный лесной массив. Мы уже подняли архив, в нём как раз независимо друг от друга должны организовываться два партизанских отряда. К началу июня они будут сформированы и обособленно вступят в схватки с местными охранными подразделениями. Друг о друге эти отряды пока не знают.
– Принимается. Значит, так: завтра с утра выдвигаемся к этому лесному массиву. Да, капитан, техники у нас мало, можешь повеселиться на местных дорогах. Пока прикинь план движения, как я посмотрю, тут две речушки нужно пересекать и болото обходить.
– Всё уже сделано, нужен был только ваш приказ.
– Действуй.
– Есть, – козырнул тот.
Пройдя к порталу, я осмотрел его и поморщился: отключать питание и разбирать его я пока не мог, и так серьёзные повреждения могут разрушить целостность портала. Вызвав по радиостанции Одну, моего зампотыла, я велел поставить палатку так, чтобы портал оказался внутри. Предупредив часового, что скоро здесь будут ставить палатку, а то у него приказ не подпускать никого к порталу, направился в медсанчасть. Ситуация изменилась, так что можно отправлять бывших военнопленных. Вооружить, дать продовольствия и отправлять.
Их я обнаружил у кухни уминавшими щи. Старшина, заметив меня, встал, остальные последовали его примеру, внимательно глядя на меня. Пришлось махнуть рукой, чтобы сели и продолжили есть.
– Ситуация изменилась, – сказал я, садясь за стол. – Мы меняем дислокацию. Сейчас после обеда вы отдохнёте до вечера, вечером поужинаете, получите оружие и продовольствие, а ночью отправитесь дальше. Я дам вам карту, будете ориентироваться по ней. Это всё.
– Товарищ… майор, – смущённо обратился ко мне старшина, видимо, он никак не мог поверить, что двадцатилетний пацан может быть майором, – разрешите нам остаться с вами? Мы пригодимся. У вас порядок, всё есть, мы не подведём.
– Это не обсуждается, у нас спецчасть. Вечером вас проводят из лагеря. Да, кстати, оставьте заявку насчёт оружия, кому какое, вас им обеспечат. Выбор свободный.
– Даже пулемёт дадите? – удивился старшина.
– «Дегтярёв», БАР, «брен», МГ, вплоть до ДШК. Выбирайте. Вам их переносить вместе с боезапасом.
– А, ну тогда дегтярь возьмём, я до войны из него изрядным стрелком был, на соревнованиях выступал.
– Обратитесь к моему зампотылу, лейтенанту Одне Дишес. Она вас всем обеспечит.
Развернувшись, я направился обратно, а бывшие военнопленные продолжили обед. У штаба я обнаружил суету, похоже, Мик развернулся вовсю, с другой стороны лагеря гудела моторами бронетехника. Сделав в мыслях зарубку узнать, что спланировал штаб и как этот план выполняется, я зашёл в палатку, как раз последние колышки вбивались, и подошёл к порталу. Времени нужно на ремонт много, не стоит тратить его понапрасну.
Мик с большей частью бойцов уже уехал. Забрав танк и БМП, он направился на трассу, решив и на железной дороге повеселиться. Техники он взял минимум, а вот водителей почти всех, так можно больше транспорта добыть и перевезти к нам. Раз в полчаса в палатку заходил дежурный офицер, докладывал обстановку в лагере и как продвигается дело по отъёму техники и других ништяков у немцев. Вокруг были поля, время года – конец мая, часа три, поэтому экипажи бронетехники замаскировали свои машины нарезанными уже зелёными ветвями и масксетями, и те со стороны теперь напоминали передвигающиеся кусты. Они покинули бор незаметно, когда на дороге движение стихло, пересекли трассу, заметая следы гусениц «метлой» из срубленного дерева, и по полевой дороге направились к железной дороге.
С интересом слушая новости, я углубился в работу, лишь один раз прервался, когда принесли обед – щи, гречневую кашу с подливой и чай. А работал, надо сказать, не безрезультатно. Прикинув необходимые действия, понял, что немного ошибся со временем – не месяц, а недели три буду возиться с порталом. Но быстрее никак, слишком серьёзные расчёты. Был бы я магом, исправил всё это минут за двадцать, но для человека, лишённого своих прошлых умений, труд предстоял титанический. Это как есть рис палочками, которые держишь не пальцами, а плоскогубцами. Вроде и касаешься риса, а попробуй возьми и положи в рот. А с магией – это как перед большой тарелкой риса и с ложкой в руках. Как-то так. Сравнение, конечно, не ахти, но хоть немного объясняет мои трудности. Можно было бы сократить время ремонта, если бы у меня были прошлые расчёты, когда я создавал этот портал, но они находились в пространственной сумке, не достать.
Портал имел такой вид: представьте себе овал, внутри второй, поменьше. Между этими кольцами и висели ничем не удерживаемые камни с заклинаниями управления. Сам портал разбирался на восемь одинаковых частей и складывался в мою безразмерную сумку. Но как я уже говорил, пока это сделать было невозможно, отключу – и всё, остальные сбиться могут. Такая вот конструкция. Я раньше этим особо не заморачивался, работает портал, и ладно, теперь только вздыхал, проводя новые расчёты.
Так я и сидел в палатке, работая над порталом, вернее, даже не работая, трогать сместившиеся, висевшие в воздухе камни я пока опасался, просто писал расчёты. Также ко мне заходил дежурный с новыми сведениями. В лагере всё спокойно, был полдник, дети как раз встали после сна. Трое из бывших военнопленных отсыпались перед ночью, а старшина, собрав вокруг себя детей, резал ножом свистульки и раздавал их малышам. А я ещё думал: чего это соловьёв так много появилось?