— О чём разговор? — развёл руками Себастьян. — Ты сказал — я сделал! Никак иначе!
«Когда всё закончится — найду тебя, жирная задница, отберу деревце, пузо вскрою, а кишки разложу вдоль дороги, — подумал про себя бывший разбойник. — С небес на свой Арсамонир полюбуешься, жирдяй».
Глава 38
Над Квимполем взошла полная луна. Небесная странница многое повидала на своём веку. И бойкого торговца Квима из Империи, и жуткого демона, и сразившего его паладина… Но все трое меркли на фоне обычных жителей Квимполя, охваченных огнём революции!
По улицам города медленно текли толпы простого люда. Торговцы и шуты, брадобреи и врачи, булочники и кузнецы, волшебники и солдаты… Горели факелы, зловеще блестели топоры, мечи, ножи и вилы. Весь Квимполь от мала до велика объединила одна великая цель — надрать мэру и его приспешникам задницы.
— Свобода! Равенство! Братство! — кричал Парацельс, стоя на крыше кареты, отобранной им у законных владельцев. — Все на штурм мэрии, товарищи!
— Ура!!! — закричали окружающие карету квимпольцы. — Слава святому старцу-аскету-нестяжателю! Слава Парацельсу, Великому и Ужасному!
Архимаг аж засветился от удовольствия и отхлебнул из кружки с парцеядом.
— Геренд, ты записываешь? — обратился он к вампиру. Тот, не желая лишний раз появляться прилюдно в женском обличии, прятался в карете, занавесив окна. — Я тебе для чего свой дневник доверил? Я хочу, чтобы всё происходящее сегодня дошло до потомков! Каждое моё слово!
— Коне-е-е-ечно, записываю! — вампир с удовольствием скрёб пером по бумаге, выводя разнообразные каракули без смысла. — Не переживай, потомки оценят всё по достоинству.
Васко и Изабелла ехали недалеко от кареты верхом на конях. Если девушка поглядывала на Парацельса скорее нейтрально, то Васко смотрел как на врага. Стрый вояка хмурился, кусал седой ус и периодически клал ладонь на рукоять меча.
Случайно встретившись с Изабеллой взглядом, Парацельс весело подмигнул ей. Девушка сдержанно улыбнулась в ответ.
— Все хотят коснуться её плеч! Все мечтают вольно и смело! Все желают рядом с нею лечь, только ей ни до кого нет дела! — начал тихо напевать архимаг.
— Хватит о бабах, — оборвал его Геренд, обладавший, как и положено эльфам, очень тонким слухом. — Не забывай о главном — о плоде с Древа Истины!
— Я всегда о нём помню, — успокоил его Парацельс.
— Ты лучше объясни — нам нужен только плод? Или дерево целиком надо прихватить? — спросил Геренд.
— Для Зелья Сути достаточно плода, — сказал Парацельс. — Но само деревце тоже не помешает! Если оно приживётся в моей башне, можно будет неплохо подзаработать на плантации деревьев Истины.
— Какой ты меркантильный. Народ тысячелетиями поклонялся святыне, а ты на ней состояние делать собрался.
— Я все деньги на науку потрачу!
— Да-а-а-а-а… на нау-у-у-уку, — язвительно протянул вампир. — На науку парцеяда…
Стражники (в основном бывшие разбойники), сохранившие верность Подлюччи, загородили баррикадами все улицы, ведущие на центральную городскую площадь. Себастьян приказал им держаться до конца и отступать только по его приказу. Горе-вояки, впрочем, стоять на смерть не собирались — своя шкура дороже! Большинство давно бы уже сделало ноги, плюнув на обещанную награду, если бы не одно «но» — бежать было некуда. Со всех сторон наступали разъярённые квимпольцы.
При входе в мэрию стояло несколько десятков человек. Де Подлюччи, упакованный в толстые латы, закрывающие его тучное тело целиком. Себастьян, сменивший кожаные доспехи на стальные, только не такие дорогие как у мэра. Личный колдун де Подлюччи по имени Кробеллус — худощавый человек с обветренным лицом, кутающийся в синий балахон.
Троицу окружала дюжина крепких солдат, отобранных Себастьяном.
— Ну и где эти монахи? — ворчал де Подлюччи, бросая по сторонам напряжённые взгляды. — Пора бы уже и появиться.
— Ни разу ещё вовремя не пришли, — согласился Себастьян. — Если они скоро не явятся — придётся драпать без твоего деревца.
— Без Древа мы никуда не полетим, — твёрдо сказал де Подлюччи. — Верно Кробеллус?
— Ну-у-у-у… э-э-э-э… — замялся колдун. — Как бы я думаю да… но с другой стороны…
— С другой стороны, рисковать жизнями из-за какой-то деревяшки — идиотизм, — закончил за него Себастьян.
— Но-но! — нахмурился де Подлюччи. — Древо — это тебе не деревяшка! В нём заключена великая сила! Не зря монахи так о нём пекутся.
— Ты верно заметил, сын мой, — прозвучал за спиной де Подлюччи властный глубокий голос. — Сила Древа Истины превыше всего, что есть в этом мире.
Монахи появились словно из ниоткуда. Четыре человека в серых балахонах с капюшонами без знаков различия. Один держал в руке глиняный горшок с небольшой пальмой.
Кробелус при виде них покрылся испариной и быстренько отступил Себастьяну за спину. Бывший разбойник нахмурился и положил ладонь на рукоять меча. Жест своего лидера повторили его люди, медленно обступая монахов кругом.
И только де Подлюччи радушно улыбнулся и, сняв с головы шлем, положил его на сгиб локтя.
— Приветствую, ваши святейшества, — он с лязгом чуть наклонил голову. — Вы как всегда слегка припозднились.
— Мирские дела не столь значимы, чтобы торопиться ради них, — ответил один из монахов. — Всё произойдёт в свой, отмеренный небесами срок. И только Древо Истинны, дарованное нашим предкам самой Первой Расой, будет существовать вечно…
— Конечно, конечно, ваше святейшество, — согласился Подлюччи. — Если не секрет, эта очаровательная пальмочка и есть священное Древо Истины?
— Да, это оно и есть, — подтвердил монах. — Отвечайте, бурграфф, как скоро сюда доберутся бунтовщики?
— Думаю, очень скоро, — задумался мэр. — Они уже на подходе к баррикадам.
— Отлично, — монах довольно кивнул. — Можно начинать Церемонию, братья!
— В таком случае, если вы не против, мы тоже начнём, — усмехнулся де Подлюччи и заткнул уши двумя маленькими комочками шерсти. Его примеру поспешно последовали Себастьян, Кробеллус и стражники.
— Что вы делаете? — изумились монахи, только сейчас осознавшие, что окружены вооружёнными людьми. — Остановитесь, безумцы!
Но стражники ничего не слышали. Обнажив мечи, они бросились на монахов. Те до самого последнего момента не верили, что Истина больше не защищает их. Даже когда острые мечи пронзили дряблую плоть, монахи, хрипя и кашляя кровью, требовали, чтобы стражники остановились…
Горшок с Древом выпал из ослабевших рук и, ударившись о мостовую, с треском раскололся. Земля из подземелий монастыря смешалась с щедро пролитой кровью. Один из корней пальмы случайно коснулся красной жидкости…
Маленький кокос, оторвавшись от положенного места, откатился в сторону и нашёл убежище в выбоине на мостовой.
— Что ж, — де Подлюччи вытащил комочки из ушей. — Финита ля комедия. Больше нас тут ничего не держит, господа. Кробеллус, твой выход!
— А-а-а… ага, — колдун что-то забормотал под нос, но его прервал оглушительный грохот!
Все баррикады, блокировавшие центральную площадь, разлетелись на кусочки вместе со всеми защитниками, словно им отвесил хорошего пинка незримый исполин.
— О-о-о! — вытаращил глаза Кробеллус, почувствовал всплеск мощной магической ауры. — К-к-какое… ого! А-а-а!
— О чём ты? — скривился Подлюччи. Как же его достал этот туповатый маг!
— Аура! — выпучив глаза, сообщил мэру Кробеллус. — Это же с-сам! С-с-сам! П-п-понимаете?
— Какая аура? Кто «сам»? — мэр начал терять терпение.
— Архимаг Парацельсофарингейт Фарингейтопарацельсофич фон Заубебер! — на одном дыхании без запинки и заикания выдал колдун, заставив впасть в ступор уже самого Подлюччи.
— Колдуй уже, дрищ! Не тормози! — Себастьян отвесил магу увесистый подзатыльник. Тот вздрогнул и, испуганно косясь на бывшего разбойника, начал заново читать заклинание, но от испуга перепутал все слова.
Никто не заметил, что на мостовой не осталось ни единой капли крови — всю её всосали корни пальмы. Само дерево подёргивалось и шевелилось словно живое. Листья трепетали на ветру, впитывая в себя всю боль, всю ненависть, которыми щедро делились глупые людишки!
Больше! Больше! Больше!
Корни, извиваясь и удлиняясь, потянулись за новой порцией вкуснятины — к живым людям!
— Какого… — успел сказать Себастьян, прежде чем рухнул на мостовую, спутанный по рукам и ногам. Корни проткнули его кожу, вошли в вены и принялись сосать сладкую жидкость.
Рядом с Себастьяном рухнули его люди и Кробеллус, так и не закончивший заклинание.
Де Подлюччи с ужасом смотрел на них, едва ли не впервые в жизни испытывая жуткий первобытный страх. Хотя Древо по непонятной причине не тронуло мэра, оно всё равно обрекло его на смерть, прикончив единственную надежду на спасение — Кробеллуса. Бунтовщики вот-вот будут здесь и сами расправятся с «любимым» мэром…
— Что это там происходит? — прищурился Парацельс, вглядываясь в ночную тьму. — Демоны, не видно ничего толком!
Архимаг всё так же стоял на крыше кареты, катившейся впереди самого большого отряда революционеров. Рядом с волшебником стоял Геренд, который всё же решил вылезти наружу, когда Парацельс снёс баррикады.
— Что видят твои зоркие эльфийские глаза? — спросил архимаг.
— Мои зоркие эльфийские глаза видят… твою ж мать! — выругался Геренд. На своём веку он повидал всякое, но от увиденного ему захотелось блевануть.
Кровожадные корни набухли, словно вены, но тем не менее продолжали сосать влагу из своих жертв. Несчастные напоминали скорее мумий, чем людей, и не подавали признаков жизни. Само Древо Истины, всё ещё лежащее на мостовой, вибрировало и медленно, с каждой поглощённой каплей крови увеличивалось в размере.
Де Подлюччи стоял неподалёку и остекленевшими глазами смотрел на пиршество, не в состоянии сойти с места. Его словно парализовало.
— Что, что там происходит? — настаивал Парацельс.
Геренд вкратце описал то, что увидел. Архимаг отреагировал немного странно, но, в целом, предсказуемо — выпучил глаза, спрыгнул с кареты на мостовую и, на своих двоих устремился к мэрии!