– Как считаете, имеет смысл пару часов где-нибудь выждать? Времени у меня предостаточно.
– У них – тем более. Они уже поняли, что мы здесь, так что можно с таким же успехом уйти.
– А ведь они нас как будто бы ждали…
– Похоже на то, – ответил Ордиер и, виновато взглянув на спутника, добавил: – Наверное, потому, что я привел вас туда, где однажды уже поднимался. Надо было попробовать новое место.
– В следующий раз так и сделаем.
– Если оно того стоит…
Стали спускаться. Солнце палило не на шутку, и спутники испытывали серьезный дискомфорт. Так и подмывало где-нибудь срезать путь, сойти с надежной дорожки, но острые зазубренные края и неустойчивые поверхности отрезвляли.
Пэррен не выдержал первым, опустился на корточки под тенистым выступом. Ордиер, успевший его опередить, вернулся и устроился рядом. Они хлебнули воды из бутылок, отерли рты. Чуть поодаль стоял дом Ордиера. На фоне тусклого серовато-коричневого ландшафта он казался разноцветной игрушкой из пластика. У бассейна, в тени раскидистого зонта виднелись две женских фигурки – Луови с Дженессой.
– Дженесса рассказала мне, что вы были связаны со «стекляшками», – произнес Пэррен.
Ордиер перевел на него удивленный взгляд.
– Почему она стала об этом рассказывать?
– Я спросил ее прямо. Ваше имя мне смутно знакомо, я ведь тоже из Файандленда. Когда она его назвала, я припомнил, что писали о вас в прессе.
– По крайней мере, вам понятно, почему я уехал, – пробормотал Ордиер. – Я этим больше не занимаюсь. Все в прошлом.
– Вы много знаете об этих технологиях.
– И что толку в этих знаниях здесь, на островах?
– Ну, для меня вы – весьма ценный кадр. Короче говоря, я хочу с вами проконсультироваться.
– И что же вы хотите от меня узнать? – покорно спросил Ордиер.
– Все, что вы можете рассказать.
– Увы, профессор Пэррен, вас ввели в заблуждение. В техническом плане я имею весьма смутное представление о «стекляшках». Я, скорее, посредник.
– Вот только не надо лукавить. Если уж вы не эксперт, тогда я не представляю, кого можно было бы так назвать.
– Я поделился с Дженессой лишь самой малостью. Не стоило ей распространяться. Да, я знаю о «стекляшках» немножко больше других. Но технологии совершенствуются, и то, чем я торговал, уже вчерашний день.
– Послушайте, я видел в вашем доме детектор. Ну, попробуйте возразить.
– Не понимаю, с чего вдруг такой интерес?
Пэррен вдруг подался вперед, уже не стараясь скрываться в тени.
– Не будем ходить вокруг да около, Ордиер. Мне нужна информация, и вы ею точно располагаете. В частности, скажите, существует ли на Архипелаге закон против использования «стекляшек»?
– А вам-то это зачем?
– Затем, что с их помощью я собираюсь наблюдать за катарийцами. Я хочу знать ваше мнение. Например, исходя из того, что мы с вами видели, могут ли катарийцы каким-то образом глушить эти сигналы?
– Ну, для начала, никакого закона у нас нет – по крайней мере, осуществимого на практике. Есть Соглашение о нейтралитете, но я ни разу не слышал, чтобы против кого-то выдвигали обвинения. Размещение «стекляшки» нарушает Соглашение, но, опять же, ни о каких судебных преследованиях речи не шло. Может быть, на некоторых островах есть свои местные законы, однако на Тумо, так уж вышло, их нет.
– А как насчет остального?
– Ну да, вы можете разбросать «стекляшки», если только придумаете как. Важно, чтобы катарийцы вас не заметили.
– Ну, с этим как раз проблем нет. Вы же в курсе, что я буду использовать самолет. В Тумо-Тауне мне уже пообещали борт с оборудованием, чтобы рассеять трансмиттеры ночью.
– Похоже, вы осведомлены куда лучше меня, – примирительно заметил Ордиер. – А с чего вы решили, будто бы катарийцы знают, как блокировать их сигнал?
– Они уже сталкивались со «стекляшками». С самого начала военной кампании на полуострове обе стороны весьма активно использовали трансмиттеры для шпионажа. Военные во всем перегибают палку, так что катарийцы наверняка были просто засыпаны трансмиттерами. При таких делах и не самое цивилизованное племя придумает, что с ними делать, а катарийцы – отнюдь не отсталый народ.
– А мне показалось, что вы иного мнения на их счет. Насколько я понял, антропологи не изучают технологически продвинутые народы.
– Катарийцы не подходят под общие правила. Для исследователя они представляют особый интерес как раз тем, что не допускают ни малейших исследований. Да, антропология, как вы правильно заметили, имеет дело в основном с первобытными племенами, но катарийцы отнюдь не такие. По нашей классификации, все общества делятся на «мягкие» и «жесткие». На профессиональном жаргоне это означает степень воздействия на окружающий мир. При поверхностном рассмотрении катарийцы кажутся племенем мягкого типа: не воинственны, растят свои цветочки, апатичны до безобразия. Но совершенно ясно, что все это – ширма. А под ней сокрыто нечто глубокое и тонкое, отточенное до мелочей. Лично для меня катарийцы, может, не цивилизованны, но однозначно жестки. И по жесткости нисколько не уступают другим. Их технологические навыки вполне способны сравниться с нашими.
– Это ваша догадка?
– Скорее, обоснованное предположение. Они явно что-то скрывают. Ну, так как же насчет «стекляшек»? Думаете, они сумеют заглушить сигнал?
– До сих пор это никому не удавалось. По крайней мере, в мою бытность еще не додумались, как блокировать сигнал. Впрочем, прогресс не стоит на месте.
– И у них в том числе.
– Не знаю. Можно только предполагать.
– Вот, взгляните. – Пэррен сунул руку в карман и извлек оттуда небольшую шкатулку. Ордиер сразу узнал ее – футляр-заглушка для миниатюрных трансмиттеров, сродни его собственному. Пэррен откинул крышку и при помощи щипчиков, гнездившихся в специальном желобке, извлек из шкатулки крупинку. – Вам доводилось видеть нечто подобное?
На ладонь Ордиера легла крохотная «стекляшка».
– Без серийного номера? – предположил Ордиер.
– Вот именно. – Пэррен подхватил «стекляшку» щипчиками и вернул ее в звуконепроницаемый футляр, со щелчком захлопнув крышку. – И знаете, почему?
– А вы знаете?
– Я никогда ничего подобного не встречал.
– Я тоже, – соврал Ордиер. – И думаю, что это – военная продукция.
– Нет, я наводил справки. Согласно Йенскому договору, они все должны быть промаркированы. И обе стороны неукоснительно соблюдают это требование. Серийный номер используется при расшифровке сигнала, без него никак.
– Выходит, пиратская версия?
– Их тоже маркируют, по тем же соображениям. Случается, на пиратских отсутствует номер, но это бракованные экземпляры, и их очень мало – кому нужна «стекляшка», с которой нельзя получить сигнал. Так вот, здесь такие «стекляшки» разбросаны повсюду. Я на Тумо всего ничего, а нашел уже несколько сотен.
– И каждую проверили? – поразился Ордиер.
– Нет, но девять из десяти найденных в городе оказались пустыми.
– И чьи же они тогда?
– Я думал, вы мне скажете.
– По-моему, мы уже убедились, что вы информированы куда лучше меня.
– Хорошо. Тогда поделюсь своими догадками: ответ связан с катарийцами.
Оба замолчали: Ордиер ждал дальнейших разъяснений, Пэррен – реакции собеседника.
– И?.. – наконец подал голос Ордиер.
– Кто-то, – с нажимом проговорил Пэррен, – шпионит за катарийцами.
– Зачем?
– За тем же, что и все остальные!
В голосе Пэррена послышались горделивые нотки – те самые, что и на ужине в доме Дженессы. Секундой раньше Ордиер ощутил укол вины, решив, что каким-то образом профессор прознал о его башенных вылазках. По счастью, этот напыщенный индюк так раздулся от важности, что и не думал следить за переменами в лице собеседника.
Немного поразмыслив, Ордиер сказал:
– Тогда имело бы смысл найти других наблюдателей и действовать сообща, иначе вы только будете путаться друг у друга под ногами.
– Вот именно. И поскольку я не знаю, кто они такие, приходится конкурировать.
– У вас что, имеются собственные «стекляшки»?
Сказанное прозвучало с иронией, однако Пэррен ответил на полном серьезе:
– Да, у меня есть возможность достать свежую версию, новейшую разработку. Пробная партия прошла испытания всего два дня назад. В четыре раза меньше обычной «стекляшки» и совершенно невидима. Поддерживает цифровую сеть, а значит, впервые можно сразу получить целостную картину происходящего.
– Вот видите, – проговорил Ордиер, поеживаясь при мысли об опасных новшествах. – Вы, как всегда, на коне.
– Так-то оно так, но тут закралась одна проблемка, и я пока не знаю, как быть. Цена этих приборов чересчур высока; я не могу рисковать бюджетом университета, если выяснится, что катарийцы и этот сигнал умеют подавлять.
– Боюсь, я в таких делах не помощник, – с мрачной улыбкой проговорил Ордиер. – Применительно к катарийцам, на мой взгляд, рано говорить о средствах обнаружения. Вы же видели, как живо они реагируют на слежку. Шестое чувство какое-то. Вот и ваши трансмиттеры, будьте уверены, как-нибудь выследят. Таково мое мнение, если хотите знать.
– Они же не сверхчеловеки, вы сами признали.
– Вроде бы да. Но возможно, они только притворяются. Слушайте, мне надо промочить горло. Давайте вернемся в дом.
С некоторой неохотой Пэррен согласился, и через несколько минут они продолжили утомительный спуск. До особняка добрались через полчаса. Вернулись усталые, потные и обгоревшие. Дома к тому времени уже никого не было, у бассейна одиноко стояли пустые лежаки. Пэррен тут же нырнул в бассейн, а Ордиер приготовил напитки со льдом, принял душ и переоделся.
Пока гость отдыхал на террасе, хозяин отправился на поиски Дженессы с Луови и довольно скоро их обнаружил. Женщины двигались к дому со стороны ворот.
– Решили прогуляться? – спросил он Дженессу.
– Вас так долго не было!.. Сходили к башне. Хотелось полюбоваться местными просторами. Ворота оказались не заперты, и мы решили, почему бы нет.