Мужчины полезли вверх. Две трети пути проделали почти без происшествий, потом Пэррен оступился, полетел вниз и с диким криком упал на валун.
– Не нужно так шуметь, – посетовал Ордиер, спустившись к напарнику и убедившись в том, что тот цел и невредим. – Хотите переполошить весь лагерь?
– А-а, вам легко говорить, а я тут впервые.
– Я сюда забирался без провожатых, в первый раз тоже. И, поверьте, не устраивал тут песен и плясок.
– Вы моложе меня, Ордиер.
Нытье прекратилось, когда Ордиер забрался наверх и занял прежнее положение с веревкой в руках. Сел на отлогий камень и молча воззрился на Пэррена, словно бы спрашивая, продолжает он восхождение или остается внизу. Подувшись еще для приличия, антрополог, видимо, понял, что провожатый делает все, что в его силах, и с видимой неохотой полез вверх. Ордиер принимал на руку холостую веревку.
– Ваша правда, – признался вполголоса Пэррен. – Устроил переполох почем зря, каюсь.
– Да ничего.
– Думаете, засекли?
– Трудно сказать, пока не заберемся наверх.
– То есть они все-таки могли меня услышать?
– Возможно, – ответил Ордиер. – Ветер сегодня сильный. С другой стороны, насколько мне известно, сверхчеловеческими способностями катарийцы не обладают. Просто старайтесь лишний раз не шуметь. – Иван вскинул руку, указывая куда-то наверх. – Нам туда, к откосу. Если они не переставили стражу, то ближайший охранник будет не близко. Может, нам повезет и в течение нескольких минут нас не заметят.
Ордиер продолжил подъем, намеренно выбирая для опоры наиболее устойчивые камни, чтобы увесистый спутник уверенно шел по его пятам. Ближе к вершине становилось меньше насыпей, поверхность была ровнее и можно было двигаться с меньшим риском, не опасаясь, что из-под ноги выпадет камень и с грохотом полетит со скалы. Пэррен молча лез следом. Наконец впереди, почти у самой вершины, показался широкий уступ. Ордиер вполз на него и улегся ничком, поджидая спутника.
Поверхность скалы накалилась от солнца и обжигала.
– Хотите совет? – сбиваясь с дыхания, проговорил Ордиер. – Не сразу доставайте бинокль. Сначала осмотритесь, а потом будете спокойно себе изучать ближайшие объекты под увеличением.
– Зачем такие сложности?
– Как только нас засекут, поднимется шум.
Пэррен расчехлил бинокль, повесил его на шею. Ордиер последовал его примеру.
– Ну что, готовы?
Пэррен кивнул. Они тихонечко приподнялись и выглянули за край уступа. Внизу расстилалась необъятная ширь долины.
Прямо под ними стояли пять катарийских стражников. Задрав головы, они в упор смотрели на ту точку, где расположились наблюдатели.
Ордиер инстинктивно пригнулся, и в тот же миг раздались возгласы катарийцев. Стало ясно, что планы застать их врасплох потерпели неудачу.
Ордиер набрался решимости и выглянул снова. Тревога стремительно распространялась от утеса в исходной точке к дальним границам селения. Стражи уже стояли спиной, обратившись лицом к плантациям. Там, на плантациях и по берегу узкой речки, на подступах к лагерю, поселенцы прекращали всяческую активность, бросали дела и замирали в пассивном ожидании.
Пэррен неуклюже застыл с биноклем. С одной стороны, ему хотелось хоть что-нибудь углядеть, с другой – боязно было показываться.
– Можете больше не прятаться, – сказал Ордиер. – Встаньте в полный рост, обзор будет лучше.
Ордиер приподнялся и сел, свесив ноги с уступа. Мгновением позже к нему присоединился Пэррен. Впереди расстилалась долина, и солнце порядочно припекало. Поднеся бинокли к глазам, они изучали окрестности.
У Ордиера были и свои заботы. Пока Пэррен изучал предметы своего интереса, Ордиер методично прочесывал плантации, выискивая в толпе единственное лицо. В основном люди стояли, повернувшись к ним спинами. К тому же находились они далеко, и различить их на расстоянии, даже при порядочном увеличении, было сложно. Руки подрагивали вместе с ударами пульса, изображение то и дело смещалось. Но вот одна из них – точно женщина. Ордиер усиленно вглядывался, пытаясь уловить сходство с той девушкой, что видел ранее на арене.
Он перевел бинокль в сторону – туда, где на гребне горы стояла миниатюрная крепость. Особенности ландшафта не позволяли окинуть взглядом всю арену, хотя прекрасно просматривались две полые статуи, стоявшие поблизости. Ордиер и не рассчитывал, что прямо сейчас там разворачивается ритуал, отсюда он все равно бы ничего не увидел, – хотелось узнать только, есть ли там люди. Не считая стражников, замерших вблизи башенки, ничто больше не намекало на чужое присутствие.
Еще несколько минут они наблюдали затихшую долину. Пэррен извлек из кармана блокнот и делал зарисовки, внося пометки мелким убористым почерком. Прикрыв глаза от яркого солнца, Ордиер посматривал на него. Голову порядочно напекло.
На скале, где они устроились, лежали несколько сморщенных лепестков, подвялившихся на солнцепеке. Поднимаясь, Ордиер заметил у подножья скалы целые россыпи. Правда, те были свежими, ярко окрашенными – как видно, лежали в тени. Он подцепил пальцами сухой лепесток, скомкал его и раздавил, обращая в пыль.
Покончив с записями, Пэррен бросил последний взгляд на долину и заявил, что на сегодня увидел достаточно.
– Вы приблизительно представляете, когда они выйдут из оцепенения?
– Пока не убедятся, что на горизонте все чисто. Будьте уверены, мы с вами уйдем, а они еще долго будут стоять не шелохнувшись.
Пэррен устремил взгляд вдаль, обозревая окрестности: дом Ордиера, пыльный пейзаж и окутанные знойным маревом горы на горизонте.
– Как считаете, имеет смысл пару часов где-нибудь выждать? Времени у меня предостаточно.
– У них – тем более. Они уже поняли, что мы здесь, так что можно с таким же успехом уйти.
– А ведь они нас как будто бы ждали…
– Похоже на то, – ответил Ордиер и, виновато взглянув на спутника, добавил: – Наверное, потому, что я привел вас туда, где однажды уже поднимался. Надо было попробовать новое место.
– В следующий раз так и сделаем.
– Если оно того стоит…
Стали спускаться. Солнце палило не на шутку, и спутники испытывали серьезный дискомфорт. Так и подмывало где-нибудь срезать путь, сойти с надежной дорожки, но острые зазубренные края и неустойчивые поверхности отрезвляли.
Пэррен не выдержал первым, опустился на корточки под тенистым выступом. Ордиер, успевший его опередить, вернулся и устроился рядом. Они хлебнули воды из бутылок, отерли рты. Чуть поодаль стоял дом Ордиера. На фоне тусклого серовато-коричневого ландшафта он казался разноцветной игрушкой из пластика. У бассейна, в тени раскидистого зонта виднелись две женских фигурки – Луови с Дженессой.
– Дженесса рассказала мне, что вы были связаны со «стекляшками», – произнес Пэррен.
Ордиер перевел на него удивленный взгляд.
– Почему она стала об этом рассказывать?
– Я спросил ее прямо. Ваше имя мне смутно знакомо, я ведь тоже из Файандленда. Когда она его назвала, я припомнил, что писали о вас в прессе.
– По крайней мере, вам понятно, почему я уехал, – пробормотал Ордиер. – Я этим больше не занимаюсь. Все в прошлом.
– Вы много знаете об этих технологиях.
– И что толку в этих знаниях здесь, на островах?
– Ну, для меня вы – весьма ценный кадр. Короче говоря, я хочу с вами проконсультироваться.
– И что же вы хотите от меня узнать? – покорно спросил Ордиер.
– Все, что вы можете рассказать.
– Увы, профессор Пэррен, вас ввели в заблуждение. В техническом плане я имею весьма смутное представление о «стекляшках». Я, скорее, посредник.
– Вот только не надо лукавить. Если уж вы не эксперт, тогда я не представляю, кого можно было бы так назвать.
– Я поделился с Дженессой лишь самой малостью. Не стоило ей распространяться. Да, я знаю о «стекляшках» немножко больше других. Но технологии совершенствуются, и то, чем я торговал, уже вчерашний день.
– Послушайте, я видел в вашем доме детектор. Ну, попробуйте возразить.
– Не понимаю, с чего вдруг такой интерес?
Пэррен вдруг подался вперед, уже не стараясь скрываться в тени.
– Не будем ходить вокруг да около, Ордиер. Мне нужна информация, и вы ею точно располагаете. В частности, скажите, существует ли на Архипелаге закон против использования «стекляшек»?
– А вам-то это зачем?
– Затем, что с их помощью я собираюсь наблюдать за катарийцами. Я хочу знать ваше мнение. Например, исходя из того, что мы с вами видели, могут ли катарийцы каким-то образом глушить эти сигналы?
– Ну, для начала, никакого закона у нас нет – по крайней мере, осуществимого на практике. Есть Соглашение о нейтралитете, но я ни разу не слышал, чтобы против кого-то выдвигали обвинения. Размещение «стекляшки» нарушает Соглашение, но, опять же, ни о каких судебных преследованиях речи не шло. Может быть, на некоторых островах есть свои местные законы, однако на Тумо, так уж вышло, их нет.
– А как насчет остального?
– Ну да, вы можете разбросать «стекляшки», если только придумаете как. Важно, чтобы катарийцы вас не заметили.
– Ну, с этим как раз проблем нет. Вы же в курсе, что я буду использовать самолет. В Тумо-Тауне мне уже пообещали борт с оборудованием, чтобы рассеять трансмиттеры ночью.
– Похоже, вы осведомлены куда лучше меня, – примирительно заметил Ордиер. – А с чего вы решили, будто бы катарийцы знают, как блокировать их сигнал?
– Они уже сталкивались со «стекляшками». С самого начала военной кампании на полуострове обе стороны весьма активно использовали трансмиттеры для шпионажа. Военные во всем перегибают палку, так что катарийцы наверняка были просто засыпаны трансмиттерами. При таких делах и не самое цивилизованное племя придумает, что с ними делать, а катарийцы – отнюдь не отсталый народ.
– А мне показалось, что вы иного мнения на их счет. Насколько я понял, антропологи не изучают технологически продвинутые народы.
– Катарийцы не подходят под общие правила. Для исследователя они представляют особый интерес как раз тем, что не допускают ни малейших исследований. Да, антропология, как вы правильно заметили, имеет дело в основном с первобытными племенами, но катарийцы отнюдь не такие. По нашей классификации, все общества делятся на «мягкие» и «жесткие». На профессиональном жаргоне это означает степень воздействия на окружающий мир. При поверхностном рассмотрении катарийцы кажутся племенем мягкого типа: не воинственны, растят свои цветочки, апатичны до безобразия. Но совершенно ясно, что все это – ширма. А под ней сокрыто нечто глубокое и тонкое, отточенное до мелочей. Лично для меня катарийцы, может, не цивилизованны, но однозначно жестки. И по жесткости нисколько не уступают другим. Их технологические навыки вполне способны сравниться с нашими.