– Доброе утро, Сергей Николаевич, – улыбаясь, сказала Оксана, – вот познакомьтесь, это мой папа.
«Профессор» поднялся из-за стола, подошел ко мне и протянул руку:
– Ганшин Иван Иванович.
– Где-то я слышал уже… а! Точно, совладелец «Альбатроса» и председатель колхоза.
– Тогда уж руководитель фермерского хозяйства, – улыбнулся Ганшин. – Сергей Николаевич, я… я понимаю, что я перед вами в неоплатном долгу, но скажите, пожалуйста, чем я могу вас отблагодарить?
Я посмотрел не него, налил чашку горячего ароматного чая и сделал приглашающий жест садиться за стол.
– Отблагодарить… – задумался я и вздохнул, – живите, дочь вот воспитывайте и людей своих воспитывайте, чтобы жили по совести, чтобы знал я, если встречу кого из верховий Новой – значит, это хороший человек, и подлости он него ждать не нужно, и за помощью к нему обратиться можно, не дай бог случись что.
– Да мы вроде так и живем, – пожал плечами Ганшин, – и ферму развиваем, и людей, что после Волны к нам прибились, приютили, трудимся все вместе.
– Это хорошо, Иван Иванович, вот и будет это благодарностью вашей, а что касается материального, так это можно обсудить… На складах есть девушка Ирина, она у нас по материально-снабженческой части, она же в скором времени будет вести и торговые отношения с другими поселениями, думаю, мы в будущем найдем, чем можем быть полезны друг другу. У вас есть радио?
– Нет, радио нету, но два раза в день посыльный ездит в Лунево и может получить или отправить радиограмму.
– Ну здорово. А чем вы вообще там у себя на ферме занимаетесь?
– Много чем, в основном, конечно, на земле работаем. Я же агроном по специальности… Кукурузу выращиваем, сою, пшеницу недавно посеяли. Пасеку большую держим, кролики есть, барашки… рогатого скота стадо маленькое, но надеюсь, что скоро прибавление будет, несколько коров вот-вот отелятся.
– Надо вас с Михал Михалычем познакомить, а то мы на хуторе аграрничаем без науки, как умеем, может, что дельное подскажете да посоветуете.
– С удовольствием.
– Скажите, а далеко вы там вокруг себя обследовали территорию?
– Ну поначалу посылали конные разъезды, когда людей-то собирали, целенаправленно на поиски только недавно стали ездить, ну прилично объехали и на дороги выходили, и на ветку железной дороги наткнулись.
– Интересно, на карте показать сможете, где именно железная дорога?
– Конечно.
Я быстро сходил в дом и принес карту.
– Ого! – сказал Ганшин. – Откуда у вас такая роскошь?
– Сами сделали, да и нанесли на нее то, что уже исследовали.
– Здорово! Так… ага… Так вот она, железная дорога, она тут у вас отмечена, только неправильно немного. Вот тут, наверное, в результате землетрясения очень обширный оползень, две сопки по распадкам съехало, так что здесь, – постучал ногтем по точке Ганшин, – железная дорога обрывается. А вот тут, на нашей стороне перевала, мы лиственницу заготавливаем и сухой кедрач да сплавляем вниз по реке.
– Понятно. Ну мне надо на совещание идти, вы вообще долго погостить планируете? Я бы все-таки хотел, чтобы вы наш хутор посетили, оценить, так сказать, правильность направления развития.
– Конечно, я задержусь у вас с удовольствием, когда мне на хутор подойти?
– Вы на «Альбатросе» будете?
– Да, ваша СБ особо гулять не разрешает, – улыбнулся Ганшин.
– Ну мы административно-хозяйственные вопросы решим, и я к вам Михал Михалыча пошлю, он вам все покажет.
– Договорились, – ответил Ганшин, и они с Оксаной, поблагодарив Светлану за чай, пошли к пирсу.
Светлана проводила их взглядом, потом подошла ко мне, обняла и тихонько спросила:
– Ты сколько дома побудешь? Я так соскучилась.
– Побуду, я тоже соскучился… и устал, – ответил я, – никуда не собираюсь, пока девять дней Лехиных не отметим.
Глаза у Светы заблестели, и она уткнулась мне в грудь, спросив:
– Как он погиб?
– По-дурацки, если честно… хотя умных смертей не бывает, наверное. Он совершил самый настоящий подвиг, освободив выход из устья в море… а погиб от рук обезумевшей бандитской подстилки… перед смертью он Сергееву сказал, что и так, мол, прожил больше, чем нужно.
– Что он имел в виду?
– Не знаю… он все никак не мог смириться с потерей жены и детей, вот, наверное, это и имел в виду, что он живет а они нет.
– Ну теперь они вместе, – вытерев слезу, сказала Светлана, – иди уже, а то вон посыльный с форта несется.
Я еще раз поцеловал Свету и отправился навстречу посыльному.
В форту, как всегда, идет служба и без дела никто не сидит, вызвали даже отдыхающую смену на сортировку и переборку всего, что привезли. Некое подобие комендатуры Макарыч все-таки организовал, устал от постоянного скопления народа у себя в цоколе. Под комендатуру выделили весь этаж самого большого здания в форту, работа по его строительству еще продолжалась, я поднялся по толстым и широким ступенькам недавно сколоченной лестницы и оказался в коридоре, в конце которого был слышен стук молотков, шуршание рубанка и звон пил. Сразу направо был дверной проем в помещение площадью метров двадцать квадратных, двери еще не было, и проем закрывал кусок брезента. Я вошел и поздоровался с присутствующими.
– Доброе утро.
– Все поздоровались в ответ.
По обе стороны длинного стола стояли лавки. За столом сидели Иваныч, Ирина, Саша, Михалыч, Федор и Макарыч.
– Ну вот, все в сборе, – сказал Макарыч, когда я прошел и встал рядом с ним.
– Друзья, – сказал я, – предлагаю начать наше мероприятие с минуты молчания.
Все, не говоря ни слова, поднялись со своих мест.
– Прошу садиться, – сказал я спустя минуту, – итак, сразу по изменениям… где Максим?
– В оружейке, – ответил Макарыч.
– Ирина, сходи пригласи его, пожалуйста.
– Хорошо, – ответила Ирина и выбежала из кабинета.
Вошел Максим, босиком, в каких-то несуразных шортах, тельняшке и ярко-красной бейсболке.
– Здрасти, – кивнул он.
– Эм… Максим, сходи и приведи себя в порядок, и возвращайся… тебя ждем, – сказал я, увидев его.
Он немного покраснел и пулей выскочил в дверной проем и вернулся буквально через три минуты, прогромыхав берцами по лестнице.
– Ну вот, другое дело, – улыбнулся я и обратился ко всем: – Предлагаю кандидатуру нового начальника гарнизона… возражения, предложения? Высказываемся… Присаживайся, Максим.
– Я за, – Макарыч просто поднял руку.
Возражений на предложенную кандидатуру не возникло.
– Алексей Макарыч, внесите изменение в штатное расписание, – сказал я и обратился к Максиму: – Вы ведь с Алексеем тут вместе все делали?
– Ну да… вместе, – кивнул он в ответ.
– Ну вот, подбирай себе зама-помощника и вступай в должность.
– Есть вступать в должность, – по-уставному ответил Максим и спросил: – Разрешите идти, а то там сейчас напутают все, что не разберусь потом.
– Добро, иди… но чтобы сегодня представил мне зама и зайди вечером, надо поговорить.
– Есть, – ответил Максим и убежал вниз по лестнице, после чего мы сразу услышали его неуставной и трехэтажный по поводу «нахрена дохрена нахреначили, расхреначивайте к херам», ну или почти так…
– Кхм… Федор, поторопи, пожалуйста, ребят, пусть уже дверь поставят, а? – сказал Макарыч.
– Хорошо, – ответил Федя и, нахмурившись, сделал запись в блокноте, после которой поставил аж три восклицательных знака.
– Ну что… давайте приступим, – сказал я и открыл свой ежедневник. – Алексей Макарыч, Павел далеко?
– С Васей, занимаются той модульной станцией, что с тайника привезли, – ответил за него Иваныч.
– Ага, ясно, вот про это и хотел спросить, хорошо, пусть работают, – сделал я пометку в ежедневнике, – так, по личному составу и вооружению Макс доложит… Докладывай, Федор, что по твоему строительному ведомству.
– Кхм… – прокашлялся он и, словно школьник, читающий по слогам, начал доклад, водя пальцем по своим записям, – площадку ТЭЦ подготовили, откопали котлован и затрамбовали бутовым камнем опоры рамы установки…
– Рамы под что? – прервал его я.
– Под тепловозный двигатель, – хмуро ответил Федор.
– Если я правильно понял, вы хотите раму сунуть просто в бутовую подушку?
– Это не я хочу… это Миша, он настаивает… говорит, что у него все расчеты, схемы и чертежи готовы и надо собирать ТЭС.
– Ага, а когда вы ее запустите, то двигатель выпрыгнет из подушки и поскачет по всему острову…
– Вот! И я ему так сказал, – аж подскочил Федор, – бетонировать подушку надо!
– Отлично, и где возьмем цемент?
– Эм… ну… может, где-то есть, – пожал плечами Федор, – может, купить?
– Так… понятно, – начиная закипать, я встал и начал прохаживаться вдоль стены, – Федор, я понимаю, что по специальности ты не работал долго… ну пошевели мозгами, давайте все вместе пошевелим. Был же в твоем военно-строительном вузе такой предмет, как технология?
– Был.
– Технологию производства цемента не припомнишь?
Было видно, что Федор очень сильно озадачился, и на его лице отразился сложный мыслительный процесс.
– Эм… ну… там пропорции…
– Какие и чего? – продолжал я прохаживаться, как школьный учитель перед провинившимся классом. Тьфу… аж противно… но что поделать, лучше будем думать, чем собачиться.
– Ну известняк и глина, а сколько чего, я не помню.
– Так, кто помнит?
– Так а чего там помнить-то, – подал голос Михалыч и, прищурившись, вспоминая, ответил: – Один к трем навродь… и гипсу навродь добавляють.
– Правильно, Михалыч, садись, пять, – все заулыбались, – 75 % известняка и 25 % глины и пятью процентами гипса и прочими присадками добиваются нужного состава. Известняк под ногами, глина есть, гипс… да, тут гипса нет, но можно поэкспериментировать и с другими присадками. И… что нам нужно?
– Цементный завод? – спросил молчавший до этого Саша.
– И тебе пять! – сказал я и сел за стол. – Алексей Макарыч, пишите в протокол: …создание научной группы.