Я пошел учиться в MIT, потому что уже в 1965 г. там были компьютеры. Для доступа к компьютеру приходилось ехать на велосипеде через весь кампус и показывать удостоверение личности. Всего полвека спустя мы стали носить компьютеры в карманах.
Можно проследить, как рост демократизации вел к улучшению взаимопонимания. Два столетия назад в мире была только одна демократическая страна. Столетие назад – полдюжины. Сейчас демократических принципов придерживается 123 из 192 признанных стран, то есть 64 %. Можно сказать, что демократия стала стандартом. В истории человечества это самое мирное время и улучшение всех аспектов жизни. И все благодаря технологиям, которые становятся более интеллектуальными и глубже интегрируются в нашу жизнь.
В современных конфликтах сила каждой враждующей группы увеличена с помощью технологий. И конфликты всегда будут, хотя я надеюсь, что более совершенные способы коммуникации увеличат человеческую способность к эмпатии, заложенную биологически. Благодаря технологиям мы больше узнаем о посторонних людях, начав сопереживать им, как близким.
М. Ф.: Какое влияние, с вашей точки зрения, ИИ окажет на экономику и на рынок труда? Ждет ли нас новая промышленная революция?
Р. К.: Давайте вспомним, как прошла последняя промышленная революция. Двести лет назад бизнес-модель гильдии ткачей перестала существовать из-за появления прядильных и ткацких станков. Они предсказывали, что появятся и другие машины и большинство людей потеряет работу, трудоустроены будут только избранные. Частично этот прогноз сбылся, так как действительно часть рабочих мест исчезла. Но занятость не снизилась, а выросла, так как увеличилось благосостояние общества.
Если бы в 1900 г., когда 38 % населения работало на фермах, а 25 % – на фабриках, опытный футуролог дал бы прогноз, что через 115 лет на фермах будет работать 2 % населения, а на фабриках – 9 %, люди бы сильно испугались. Ведь такой прогноз означал бы, что их потомки останутся без работы.
Ведь футуролог не смог бы рассказать, что это будут за новые рабочие места, потому что их еще не изобрели. При этом, если в 1900 г. существовало 24 млн рабочих мест, сейчас их 142 млн, то есть в процентах от населения занятость выросла с 31 до 44 %. Если взять в качестве основы для сравнения доллар с постоянной покупательной способностью, получится, что в среднем по статистике за работу в час сейчас платят в 11 раз больше, чем в 1900 г. Рабочий год при этом сократился с 3000 до 1800 часов. А предлагаемые варианты рабочих мест стали намного интереснее. Я думаю, что следующая промышленная революция пройдет примерно по такому же сценарию.
М. Ф.: Вы уверены? Согласно статистике автоматизация, которая станет возможной благодаря успехам машинного обучения, может уничтожить более половины существующих рабочих мест. Потому что выполняемые операции настолько рутинны и предсказуемы, что не требуют ИИ человеческого уровня. Но ожидать, что люди успешно пройдут переподготовку с водителя такси на инженера-робототехника, не приходится.
Р. К.: Ваш прогноз базируется на модели «люди против машин». Но люди уже сделались умнее и получили способность выполнять высокоуровневые работы. Пока только с помощью внешних устройств, но со временем все эти вещи, делающие нас умнее, будут подключаться напрямую к мозгу.
Кроме того, постоянно развивается сфера образования. Если в 1870 г. в США было 68 000 студентов, то сейчас их 15 млн. Возьмите всех, кто работает в этой сфере, то есть преподавателей и обслуживающий персонал, и получите примерно 20 % рабочей силы, причем постоянно появляются новые вещи, которые кто-то должен делать. Лет шесть назад экономики мобильных приложений не существовало.
Еще необходимо учитывать грядущее изобилие. На ежегодном заседании Международного валютного фонда его директор-распорядитель Кристин Лагард спросила меня: «Чем обусловлен экономический рост? Информационные технологии невозможно есть, надевать и заселять».
Я ответил, что они смогут удовлетворить все типы номинально физиологических потребностей. Появится вертикальное сельское хозяйство в контролируемых ИИ зданиях с выращенными гидропонным способом фруктами и овощами. Появится клонированная мышечная ткань, которая при низких затратах обеспечит людей высококачественной пищей без химикатов и убийства животных. Уровень дефляции в сфере информационных технологий составляет 50 %; цена на вычисления, коммуникации и генетическое секвенирование ежегодно уменьшается вдвое. И эта дефляция будет направлена на создание традиционных и необходимых продуктов.
М. Ф.: То есть, с вашей точки зрения, такие технологии, как 3D-печать, роботизированные фабрики и сельское хозяйство, помогут снизить расходы практически на все?
Р. К.: Именно так. В 2020-х гг. с помощью 3D-печати будет производиться одежда. Мы по разным причинам еще не совсем там, но по крайней мере движемся в правильном направлении. Другие необходимые нам физические объекты будут распечатаны на 3D-принтерах, включая модули, с помощью которых за считанные дни можно будет построить здание. В конечном счете, информационные технологии, контролируемые ИИ, упростят производство всего, что нам требуется.
Солнечной энергией будет легче пользоваться благодаря применению глубокого обучения для создания более качественных материалов, в результате чего стоимость как накопления, так и сбора энергии быстро снижается. Общее количество солнечной энергии удваивается каждые два года, и такая же тенденция существует с ветровой энергией. Возобновляемая энергия в настоящее время составляет всего около пяти циклов, по два года на удвоение, от удовлетворения ста процентов наших потребностей в энергии, и к этому времени она будет использовать одну тысячную часть энергии от солнца или ветра.
Кристин Лагард возразила, что есть еще один ресурс, который невозможно получить с помощью информационных технологий, – это территория, и наша планета уже перенаселена. Я ответил, что ощущение перенаселения создается от всеобщей потребности жить и работать в городе, которая уходит в прошлое из-за доступности виртуального общения. При этом 95 % Земли пустует.
До наступления 2030-х гг. мы сможем обеспечить всему населению планеты качество жизни выше того, которое мы сегодня представляем. Я выступил в TED с прогнозом, что к этому времени у нас будет универсальный базовый доход. Не очень большой, но достаточный.
М. Ф.: Фактически, в вашем варианте будущего проблема недостатка рабочих мест снимается, так как люди смогут не работать благодаря универсальному базовому доходу.
Р. К.: Я исхожу из предположения, что работа – путь к счастью. В будущем люди начнут работать не для обеспечения базовых нужд, а для того, чтобы внести свой вклад в общее дело и получать удовольствие.
М. Ф.: Но если человек работает для удовольствия, зачем платить ему деньги?
Р. К.: Экономическая модель уже начала меняться. Люди все больше понимают ценность образования. Обучение в вузе – это не работа, но оно считается полезной деятельностью. Если человек, не работая, сможет удовлетворять свои физиологические нужды, мы будем двигаться к вершине пирамиды Маслоу. Собственно, если сравнить нашу жизнь с тем, что было в 1900 г., мы занимаемся этим непрерывно.
М. Ф.: Беспокоит ли вас тот факт, что первыми сильный ИИ могут создать китайцы? Ведь в Китае нет ограничений, связанных с конфиденциальностью, а количество населения позволяет получить намного больше данных, и потенциально выше вероятность появления нового Тьюринга или фон Неймана.
Р. К.: Я не считаю, что это игра, в которой выиграет только тот, кто первым придет к финишу. Если в Китае случится прорыв в области использования солнечной энергии или глубокого обучения, это будет полезно всем. Китай публикует так же много, как и США, и вся информация становится общедоступной. Посмотрите на программную библиотеку для глубокого обучения TensorFlow от Google, которая стала общественным достоянием. Мы тоже предоставили доступ к технологиям, лежащим в основе сервисов Talk to Books и Smart Reply, чтобы люди могли ими пользоваться.
Лично мне очень нравится, что Китай делает упор на экономическое развитие и предпринимательство, но я бы посоветовал им двигаться в направлении свободного обмена информацией. Я думаю, что это способствует прогрессу. Пример Кремниевой долины вдохновляет весь мир. Кремниевая долина стала символом предпринимательства, служения эксперименту и извлечения уроков из неудачного опыта. Словом, я думаю, что все идет прекрасно, и не считаю происходящее международным соревнованием.
М. Ф.: Но Китай – авторитарное государство, и все эти технологии могут использоваться военными. Если Google и DeepMind четко заявили, что они против даже опосредованного применения их технологий в военных целях, китайские компании Tencent и Baidu не делали таких заявлений.
Р. К.: Не нужно смешивать проблему применения ИИ в военных целях и авторитаризм. Это разные проблемы. Меня беспокоит политический режим в Китае и хотелось бы призвать Китай повернуться в сторону большей свободы информации и демократического управления. Мне кажется, что это благотворно скажется на их экономике.
Политические, социальные и философские проблемы по-прежнему остаются очень актуальными. Меня беспокоит не то, что ИИ вдруг начнет действовать самостоятельно. Меня беспокоит будущее человеческой популяции, которая уже построила технологическую цивилизацию. Наше совершенствование с помощью технологий будет продолжаться, поэтому лучший способ сделать ИИ безопасным – следить за тем, как мы сами себя ведем.
Даниэла Рус
“Мне нравится представлять мир, в котором вообще не нужно заниматься рутиной. Корзина сама избавляется от мусора, потому что так настроена умная инфраструктура, а о чистоте одежды заботятся роботы".
Директор лаборатории computer science и ИИ в MIT (CSAIL), профессор электротехники и computer science в школе инженерии имени Эндрю и Эрны Витерби, директор Объединенного исследовательского центра Toyota-CSAIL, член консультативного совета компании Toyota Research Institute