В результате получается, что, если в течение следующих 50 лет производительность не вырастет, нас ждет экономический спад.
М. Ф.: Это перекликается с прогнозами экономиста Роберта Гордона, который говорит о том, что экономического роста не будет[17].
Д. М.: Все-таки Боб Гордон задается вопросом, появятся ли инновации, сравнимые с электрификацией, способные реально стимулировать экономический рост. Но сам в них не верит.
М. Ф.: Я надеюсь, ИИ сможет стать такой инновацией?
Д. М.: Мы тоже на это надеемся! Ведь это технология общего назначения.
М. Ф.: MGI публикует отчеты о том, что происходит на рынке труда и как меняется заработная плата. Как вы определяете, допускает ли автоматизацию каждое рабочее место и какой процент рабочих мест подвержен риску исчезновения?
Д. М.: Я предпочитаю отдельно рассматривать рабочие места, которые могут исчезнуть, преобразоваться и появиться.
На исследованиях и отчетах об исчезающих рабочих местах спекулируют все кому не лень. Мы в MGI предпочитаем отталкиваться не от профессий, а от задач. Рассмотрев более 2000 задач по информации из различных источников, в том числе из базы данных O * NET и Бюро статистики труда, а также 18 видов навыков для их выполнения, мы попытались оценить, в какой степени для их автоматизации применимы существующие технологии. И пришли к выводу, что в ближайшие 15 лет в США автоматизацию допускает примерно 50 % видов деятельности.
М. Ф.: Получается, что уже сейчас можно автоматизировать половину того, что делают люди?
Д. М.: Именно так. Другой вопрос, как отдельные задачи сопоставляются с профессиями? Если подняться на этот уровень, окажется, что доля профессий, в которых можно автоматизировать более 90 % задач, составляет 10 %. Примерно в 60 % профессий автоматизируется около трети составляющих их видов деятельности. Эти профессии попадают в категорию рабочих мест, которые подвергнутся преобразованиям.
М. Ф.: Я помню, что пресса положительно оценила ваш отчет. Но ведь автоматизация трети задач означает, что там, где работали трое, справятся двое.
Д. М.: Да, я как раз собирался об этом сказать. Работу можно преобразовать множеством способов. Необязательно ждать момента, когда все задачи будут автоматизированы, следует реорганизовать рабочий процесс. Сокращение может коснуться большего числа людей, чем казалось сначала.
Поэтому в нашем исследовании были рассмотрены и другие соображения. Вопрос технической осуществимости это только первый из пяти факторов, которые нужно учесть.
Второй фактор касается стоимости разработки и развертывания технологий. Очевидно, что далеко не все вещи, которые технически возможны, воплощаются в жизнь. Например, строить электромобили мы могли и 50 лет назад, но когда это действительно произошло? Когда затраты на покупку, обслуживание и зарядку таких автомобилей стали достаточно разумными, чтобы потребители захотели их купить, а компании захотели заняться их производством. Стоимость развертывания зависит и от того, о замене какой работы – физической или когнитивной – идет речь. Как правило, автоматизация когнитивной работы требует программного обеспечения и стандартной вычислительной платформы, поэтому предельные издержки могут быстро снизиться. А вот для автоматизации физического труда требуются машины, стоимость которых снижается не так быстро.
Третий фактор – динамика спроса на рынке труда. Здесь учитывается качество и количество рабочей силы, а также связанный с этим уровень заработной платы. Давайте рассмотрим работу бухгалтера и садовника.
Технически проще автоматизируется часть работы бухгалтера, связанная с анализом и сбором данных. Садовник же в основном выполняет физическую работу в крайне неструктурированной среде, где могут появляться непредвиденные препятствия. Поэтому техническая сложность автоматизации во втором случае выше. Теперь посмотрим на стоимость развертывания системы. В первом случае достаточно программного обеспечения на стандартной платформе, то есть предельные издержки стремятся к нулю. Для замены садовника нужна роботизированная машина с множеством движущихся частей, и затраты на развертывание в данном случае будут выше. Если рассмотреть количество и качество труда, а также динамику заработной платы, опять же предпочтительнее окажется автоматизировать профессию бухгалтера. Ведь садовник в США получает примерно восемь долларов в час, в то время как бухгалтер – около тридцати.
Все эти выкладки показывают, что на самом деле автоматизировать некоторые низкооплачиваемые рабочие места сложнее как с технической, так и с экономической точки зрения.
М. Ф.: Получается, у выпускников университетов есть повод для беспокойства.
Д. М.: Я не знаю. Зачастую сравнивают высокооплачиваемую работу с низкооплачиваемой, а высококвалифицированную с низкоквалифицированной, но непонятно, насколько корректно такое сравнение. Деятельность, которая допускает автоматизацию, нельзя однозначно сопоставить со структурой заработной платы или требованиями к навыкам.
Еще на вероятность автоматизации влияет такой фактор, как итоговая выгода. Есть области, в которых людей имеет смысл заменять машинами, причем не для уменьшения выплат, а для получения результата, который нельзя получить человеческими силами. Это работа, связанная с восприятием и прогнозированием. Сюда же можно будет отнести беспилотные транспортные средства, после того как они достигнут определенной точки развития.
Пятый фактор можно назвать социальными нормами, что включает в себя как потенциальную регуляцию, так и общественное признание. Отличным примером в данном случае может послужить отношение к беспилотным автомобилям. Сегодня общеизвестно, что пассажирские самолеты управляются человеком-пилотом менее 7 % времени. Но пассажиры не волнуются по этому поводу, так как попросту не видят, что происходит внутри кабины. А вот автомобиль, который движется сам по себе, вызывает недоверие.
В настоящее время активно изучается степень социальной приемлемости и комфорта человека при общении с машинами. В MIT исследуется, как это выглядит в разных возрастных группах, социальных условиях и странах. Например, в Японии присутствие машины среди людей более приемлемо, чем в ряде других стран. Представьте, что вместо врача в палату въезжает экран с диагнозом. Уверен, большинство будет против.
М. Ф.: И что в итоге будет с рабочими местами в целом?
Д. М.: При подготовке нашего последнего отчета были рассмотрены все факторы, которые я упоминал выше, и по результатам создан ряд сценариев. В среднем получается, что к 2030 г. в мире может исчезнуть до 400 млн рабочих мест. Это примерно 15 % от общего количества рабочей силы. В развитых странах показатель будет выше, чем в развивающихся.
М. Ф.: А как будут обстоять дела с новыми рабочими местами?
Д. М.: В ближайшие 20 лет нас ждет гарантированный спрос на работу. В частности, из-за глобального роста благосостояния, благодаря которому больше людей сможет потреблять товары и услуги. Кроме того, население стареет, что создает спрос на определенные виды работы. Пока непонятно, насколько высоко будут оплачиваться услуги по уходу за пожилыми людьми, но спрос на них гарантированно будет расти.
В MGI мы рассматриваем и другие факторы, например вероятность будущей адаптации к климатическим изменениям и будущей модернизации существующих систем и инфраструктуры. Если развитые страны начнут инвестировать в инфраструктуру, это поможет увеличить число рабочих мест.
Кроме того, будут появляться совсем новые профессии. Один из научных консультантов MGI, Ричард Купер из Гарварда, предложил интересный вариант анализа данных из Бюро статистики труда. Обычно там отслеживается около 800 профессий, список которых завершает строка «Прочее». Туда попадают профессии, которые на момент сбора данных не были определены. Например, если посмотреть статистику за 1995 г., в этой категории вы увидите профессию веб-дизайнера. Что интересно, эта категория растет быстрее остальных, потому что постоянно появляются новые профессии.
М. Ф.: Да, я часто слышал этот аргумент. Например, 10 лет назад не существовало профессий, связанных с социальными сетями.
Д. М.: Именно так! Если посмотреть с разбивкой по десятилетиям, в США 8–9 % – это новые рабочие места. Появятся профессии, связанные с проектированием и обслуживанием машин и роботов.
М. Ф.: Но, согласно статистике, большинство людей – продавцы, водители грузовиков, медсестры, учителя, врачи или офисные работники. Все эти профессии существуют веками.
Д. М.: Да, сейчас это действительно так, но со временем некоторые из этих профессий все равно исчезнут. Мы изучили, где в течение 200 лет наблюдалось самое большое сокращение рабочих мест. И сравнили, что происходило в период индустриализации с тем, что мы имеем сейчас, когда появился ИИ. Оказалось, что количество исчезающих профессий укладывается в рамки нормы. И даже если предположить какие-то крайние варианты, мы все равно укладываемся в диапазон изменений опыта прошлых лет.
Но нас больше волнует процесс переквалификации, чем вопрос, будет ли достаточно работы.
М. Ф.: То есть существует вероятность массового несовпадения требуемых и имеющихся навыков?
Д. М.: При первом взгляде на процесс перехода может показаться, что в США рабочих мест достаточно. Но если посмотреть географическое распределение, в каких-то местах их количество ничтожно мало.
Нужно учитывать и фактор заработной платы. Большинство исчезающих профессий – со средней заработной платой. При этом рабочие места будущего могут не очень хорошо оплачиваться. Поэтому следует или поменять рыночные механизмы оплаты труда, или иначе сформировать структуру оплаты.
При этом если машина будет помогать высококвалифицированному работнику, ег