Я еще раз хочу подчеркнуть, что испытываю глубокое удовлетворение от участия в выдвижении идеи и создании этого необходимого центра сотрудничества между людьми, центра, основные цели которого направлены на отработку, апробирование и совершенствование наиболее передовых современных исследовательских методов.
Нет сомнений, что ИИАСА будет и дальше расти, а вместе с тем будет все более очевидной полезность проводимых в нем исследований. Однако я вполне отдаю себе отчет, что посредством и с помощью всех этих методов мы можем исследовать лишь отдельные грани окружающей действительности и частично подготовиться только к отдельным проявлениям ее бесконечно сложных и многообразных изменений. И если мы хотим постигнуть суть основных проблем, стоящих перед человечеством, нам необходимо развивать и другие направления исследований, другие подходы и способы проникновения в тайны современного мира.
Конечно, создать «Аделу», организовать ИИАСА или даже несколько досадить многонациональным компаниям — занятия весьма интересные и, надеюсь, далеко не бесполезные. Однако этих и подобных им начинаний явно недостаточно для того, чтобы схватить, так сказать, мировую проблематику за шиворот и объясниться с ней начистоту. Поэтому я все время продолжал искать каких-то иных путей и подходов и все больше акцентировал в своих выступлениях вопросы, связанные с мировым порядком и необходимостью глобального планирования.
Я начал общаться с новыми людьми, не принадлежащими к моему прежнему окружению, — энергичными, опытными служащими международных Аорганизаций, пытающимися обеспечить хоть какое-то единство разобщенных наций под эгидой «Объединенных Наций», или учеными, которые умудрялись на простом и доступном языке рассказывать о сложных концепциях, доказывающих существование границ человеческого знания. Разумеется, я не мог не восхищаться их благородными стремлениями и глубокими знаниями и в то же время поражался отсутствию у них перспективного видения происходящего и его возможных последствий. Основная часть проводимых в мире исследований в области естественных и социально-политических наук направлена на то, чтобы снять отдельные преграды, мешающие дальнейшему продвижению вперед, или пролить яркий свет на доселе темные уголки человеческого познания; все это чрезвычайно важно и полезно, однако не помогает выяснить самого важного — смысл, направление и силу того вихря, в который оказалась ввергнута современная жизнь.
Любовь к деталям и способность выдвинуть их на передний план часто мешают видеть вещи в более широком контексте. И это главный упрек, который я считаю правомерным предъявить сегодня старейшей и самой заслуженной футурологической школе, французской школе будущего Гастона Берже и моего учителя Бертрана де Жувенеля. Одна из причин неустойчивости современного общества как раз в том и состоит, что эта школа дала слишком много узких специалистов и аналитиков, но не породила людей, способных к синтезу и обобщенному, целостному видению.
Имеющаяся в нашем распоряжении совокупность знаний, информации и различных данных разрослась сейчас до фантастических размеров и продолжает расти подобно снежной лавине; однако составные части ее неравнозначны, и пользуемся мы лишь незначительной частью всей этой массы. Даже специалисты, чтобы не оказаться погребенными под своей совместной продукцией, нуждаются в разного рода справочниках, конспектах, обзорах, аннотациях, рефератах, библиографических указателях и прочих вспомогательных средствах, без которых не могут работать даже в своей узкой области. Надо установить новое равновесие между знанием деталей и способностью к синтезу. Это, разумеется, вовсе не означает, что необходимо остановить всякую аналитическую деятельность, просто она остро нуждается в более четкой ориентации, подчинении более широким общим целям. И этими целями, на достижение которых следует направить все наши исследования и размышления, должно стать всеобъемлющее, целостное видение нашего бьющегося в конвульсиях, переживающего болезненные изменения мира.
Я уверен, что острая потребность в системном подходе диктуется самым сложным характером современного мира, где взаимные связи и зависимости между отдельными компонентами зачастую важнее самих этих компонентов. Это обстоятельство, однако, далеко не всегда четко сознается. А ИИАСА дает правильный, но лишь частичный ответ на эту настоятельную потребность. Применение системного анализа к исследованию микросистем: городов, корпораций или отдельных секторов промышленности — в надежде набрать силу и опыт для дальнейшего перехода к изучению более широких систем — это путь, ведущий в никуда. Подобная эскалация принадлежит скорее к области благих пожеланий. Нельзя уходить в сторону от действительности, принимать ее такою, как она ость. Глобальные проблемы давят на нас сейчас с чудовищной силой, и мы должны немедленно броситься прямо в атаку на них; а попытки достигнуть нужных результатов окольными путями за счет исследования периферических или промежуточных проблем (которые, разумеется, тоже нужно изучать) есть не что иное, как пустая трата времени и сил.
Я отмечал это еще в 1967 году в своем выступлении, посвященном необходимости всемирного планирования, во время пребывания в сибирском научном центре — Академгородке. Присутствующие представляли многие тысячи ученых, большинство из которых не старше тридцати лет, занимающихся планированием развития Сибири — этого богатейшего в мире рога изобилия природных ресурсов. Я говорил им о необходимости охраны мировой экосистемы и окружающей среды, контроля за процессами, которые ее загрязняют, и даже подчеркнул настоятельную потребность как-то обуздать глобальное перенаселение и пересмотреть тот энтузиазм, с которым мы относимся к решениям чисто научно-технического характера. Ни одна из этих опасностей не существует реально в радиусе тысяч километров вокруг Академгородка, тем не менее мои молодые друзья были в высшей степени благодарной и восприимчивой аудиторией. Может быть, именно в силу географических особенностей этого центра они оказались более открыты для новых идей и много говорили мне о своей глубокой уверенности, что, для того чтобы идти в ногу с историей, человечество должно решать некоторые из наиболее важных, решающих проблем на глобальном уровне. Очень жаль, что с тех пор я не получал от них никаких вестей.
На следующий год я столкнулся на симпозиуме в Белладжио, на озере Комо, лицом к лицу с самыми видными специалистами в области долгосрочного прогнозирования и планирования. Принятая в Белладжио декларация подтвердила, что мало одних только изменений в сфере политики. Изменена должна быть сама структура человеческой системы, ибо под нажимом нынешних стрессовых воздействий ее способность приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям достигла своих пределов. Таким образом, наступил момент, когда приспособление наших институтов необходимо обдумывать и планировать заранее. Более того, к моему глубокому удовлетворению, Декларация осудила слепое доверие к науке, «которая может привести к развитию таких процессов и явлений, которые плохи по самой своей сути и приносят гораздо более ощутимый вред». Однако, как и следовало ожидать, этот знаменательный документ был вскоре забыт.
Тогда я обратился к благотворительным фондам. Я всегда испытывал глубокое почтение к этому почти мистическому миру, направляемому, как я думал, одними лишь идейными соображениями. Теперь, столкнувшись с ними поближе, я увидел их несколько в ином свете, более, что ли, земными — ведь, в сущности, все их занятие сводилось к тому, чтобы распоряжаться наследствами богачей, не желавших оставлять состояние беспутным дальним родственникам, или пожертвованиями процветающих корпораций, использующих в рекламных целях освобожденные от налогообложения излишки прибылей.
Некоторые из попечителей таких фондов вызывают во мне глубокое уважение, среди них у меня даже есть несколько довольно близких друзей. Тем не менее им, как и всем, кому по роду службы приходится распределять деньги или выносить приговоры, часто свойственна одна чисто профессиональная особенность — у всех у них со временем вырабатывается отношение к богатым на идеи, но, как правило, бедным на деньги претендентам на средства из их фондов, подобное отношению наездника к пешеходу. В сущности, они принадлежат к той же самой категории, что и банкиры, театральные критики и международные функционеры, которые обосновались в нашем уделяющем столь много внимания внешней форме обществе куда более просторно и удобно, чем люди действия, сами артисты или, скажем, истинные интернационалисты. Что касается международного сотрудничества, то здесь я не без удивления обнаружил, что фонды могут оказывать покровительство достаточно необычным и нетривиальным исследованиям в этой области, однако каждый из них остается при этом в своей скорлупе и не желает сотрудничать со своими же собратьями — другими благотворительными фондами.
Никто из тех, с кем мне довелось общаться, не обнаружил ясного осознания драмы современного человека во всей ее целостности, и ни одно учреждение или инициативная группа не обладала тем кругозором и тем видением, чтобы охватить все ее проявления. Всеобъемлющий, целостный охват мировых макропроблем, при всей его важности и необходимости, по-прежнему оставался белым пятном. И тут один видный нью-йоркский журналист — Марию Росси, человек большого человеческого обаяния и мой личный друг, — посоветовал мне написать книгу. Я никогда прежде не думал об этом всерьез и не был столь наивен, чтобы надеяться создать бестселлер, тем не менее идея эта меня вдохновила. Быть может, подумал я, это занятие окажется небесполезным и для меня самого — заставит меня прояснить и систематизировать мои собственные мысли.
Я никогда раньше не сталкивался с американскими издателями и не знал их привычек. Моим издательством оказалась нью-йоркская компания «Макмилдан». И когда, приступив к работе, я подошел к той точке, после которой уже нет пути к отступлению, они вдруг заявили, что я должен непременно посвятить часть своей книги анализу разрыва между уровнями технического развития Соединенных Штатов и Европы. Издатель настаивал, утверждая, что ему виднее и что без этой темы книга представителя управления европейской промышленностью не привлечет никакого интереса: если и удастся продать, то не больше нескольких тысяч экземпляров.