– Мы-то здесь при чем? – Мишка категорически не согласен с таким раскладом.
– Ну, да. Ну, дура Даша была. Дядь Гена вон до сих пор «свободный художник».
– Я мог удочерить ее, – в этих словах почти тридцатилетнее чувство вины.
– Сказать, что двойня.
– У нас два месяца разницы, бать, какая двойня? – сын делает несколько шагов вперед, а потом оборачивается. Перед собой видит почти постороннего человека, раздавленного какими-то сожалениями. – Тебя гложет, что она не твой сын. Вот что! – горько хмыкает Миша, разводит руками. – Ну, извини, не оправдал, – единственное, что действительно лишало его силы и уверенности, это отсутствие одобрения отца. И пусть уже не маленький мальчик, не подросток и не юноша, а сложившийся, состоявшийся мужчина.
– Заткнись, – отворачивается Золотарев-старший. – Если ты мой сын, так и веди себя соответствующе, – он поворачивается и буквально придавливает Мишку взглядом.
– Перестань шляться. Покажи, кто в доме хозяин. И поставь архитектора на ее место. Зарвалась совсем!…
Когда он покинул кабинет, Миша не сразу заметил, что один. Слова отца еще некоторое время висели в воздухе его виртуальной памяти, и когда осторожно в дверь постучалась Джамала, он лишь грозно гаркнул:
– Не входить!!!
За те два года, что Рита неофициально проработала в фото-рекламо-студии, она всего пару раз общалась со своим непосредственным работодателем – обычным мужичком лет сорока пяти на вид. Обычно он носит растоптанные в тапочки кроссовки, тертые джинсы и рубашку-ковбойку.
– Здравствуй, – Олег Игоревич с любопытством смотрит на безымянную подчиненную, неожиданно вызвавшуюся на очную встречу, да еще нашедшую такие слова, что ради нее он приехал сегодня туда, куда не собирался – в «сборник» собственных фирмочек под одной крышей.
– Добрый день, – она тоже носит джинсы и свободную майку навыпуск. Вместо кроссовок открытые сандалии. На голове полная анархия.
«Надеюсь, что под этими кудрями порядка больше».
Он кивает.
– Проходи, – и мысленно уже сомневается в целесообразности продолжать дальнейший разговор.
– Я достаточно давно работаю в вашей студии… – продолжение ему нравится еще меньше, обычно так начинаются беседы о декретных или повышении зарплаты. Губы Олега Игоревича становятся резиновыми. – Я сама изучила и корел и фотошоп, – продолжает милая девушка. – Мое имя Рита, – напоминает на всякий случай и добивает вежливостью.
– Сколько у меня есть времени?
«Однако!» – первоначально Олег Игоревич обозначил не больше пятнадцати минут, после чего намеревался пообещать подумать над повышением/декретом и тихо уволить красотку, но цифры электронных-настенных давно трижды превысили допустимый порог, а обсуждение Ритиного предложения даже не думало подходить к логическому завершению.
– Я знаю, что Городок сейчас уже, что называется, «трещит по швам» от перенаселенности и прочих квартирно-житейских неудобств, – а вот к подобному вступлению жизнь Олега Игоревича не готовила и еще меньше к продолжению о том, что рынку квартир жизненно необходимы дизайнеры интерьеров, а он, в своем рекламном агентстве, может представить разве что плакаты, да часы «настенные-электронные».
– У вас ведь есть строительно-ремонтные бригады, – слухами земля полнится. Рита стреляет наугад и частично попадает. Обоим не с руки вдаваться в подробности, что за бригады, и что они строят или ремонтируют.
– Ну, допустим, – стараясь сохранять спокойный и умный вид, кивает мужчина.
– Тогда ничто не помешает вам сходу попасть в нужную струю! – радостно выносит победоносный вердикт странная женщина. – Понимаете?! – расшифровывает: – Переделка старых квартир, оформление новых (неужели вы еще об этом не думали?!), тем более, что скоро их будет великое множество – целый район!
Смутно помня настоящую ее фамилию (по мужу), а также связь ее с главным застройщиком города (она же замужем?), Олег Игоревич ежится в своем кресле.
– И что ты предлагаешь? – признаться, в ответ он ждал несколько иного, чем радостное:
– Сотрудничество и взаимопомощь! – сияет Маргарита.
– Мы станем главными по дизайну квартир и домов в Городке. Единственными! Я верой и правдой, с процентами, отработаю вам каждый рубль, вложенный в мое обучение… – на этом моменте Олежий внутренний хомяк обрывает магнитную ленту памяти.
Прощание вышло скомканным и рваным. Пообещав подумать, Олег спешно ретировался, а сейчас едет домой и удивляется человеческой наглости!
«Какая-то никому не известная пигалица всерьез предлагает отправить ее на дорогостоящие курсы в Москву, обещая после отработать эти немаленькие деньги на призрачном расчете о потребностях Городчан! Я, по ее мнению, похож на идиота? У меня вывеска «лох» на лбу?» – злости добавляет звонок прораба строителей, работающих сейчас на его собственном коттедже. У них постоянно, чудным образом, не хватает материала! Сколько не рассчитывай изначально, итог один – «насяльника, вот здесь добавить бы надо».
«Но с этими я хотя бы знаю, как быть!» – на стройке, как на восточном базаре, всегда два дурака – заказчик и исполнитель. Вечно торгуются, выторговывают, нахваливают собственный товар, читай – умения, дабы задрать цену, хают конкурентов, и каждый стремится поиметь в чем-либо другого.
«А вот откуда эта местная звезда на меня упала?» – пролетая мимо поворота к офисному центру Компании, Олег напрягает память. – «Почему я думал, что вы родственники с Золотаревыми? Наверняка она не стала бы клянчить деньги у меня, если бы это было верно. Просто однофамильцы?»
«Что я вообще о ней знаю, помню?» – копается в файлах двух или больше годичной памяти. Но ничего определенного не находится. Практически все работники его студии, рекламного агентства, ремонтники – «неофициальны». Народу нужны деньги, нужна хоть какая-то работа, а Олегу не нужны лишние налоги.
«В принципе…» – успокаиваясь, признает Олег. – «Некоторое здравое зерно в ее предложении есть».
Он сам не раз подумывал о пустующей в Городке нише квартирного дизайна.
Раньше им никто не занимался потому, что многие местные, во-первых, считали каждый «сам себя режиссером» – уж я-то точно лучше знаю, а во-вторых, доходов в основном хватало только на покупку строительных материалов.
«Хотя, все это отговорки и глупая, мещанская прижимистость не там, где надо. Ибо все равно потом покупается ровно столько материала повторно, чтобы переделать первый косячный опыт. Либо еще больше. На это деньги у них есть!»
В амбивалентных чувствах, противоречащих друг другу в каждом слове, Олег ведет свою машину дальше по цепочке мысленных рассуждений о жизни, «бизнесе». Заканчивает подъездом к собственному, только еще возведенному коттеджу, где жена требует отделки «не-как-у-всех!»
Рита тем временем заканчивает свой рабочий день, у нее было всего два заказа, и те давно выполнены. Разговор с Олегом оборвался странно – не согласием и не отказом. Дежурным обещанием подумать с плохо скрываемым раздражением в голосе.
«Ну, ок», – мысленно делая шаг назад, Рита признает себе, что другого варианта у нее пока нет, только ждать, действительно ли Олег подумает или забудет, как только выйдет из студии.
– У тебя все хорошо? Свекор не поймал вчера? – останавливаясь у принтера, расположенного ближе всех к Ритиному столу, спрашивает Алена. Аппарат с легким фырчанием оживает, включается в работу. Странно, но после недавнего инцидента весь творческо-рекламный коллектив, кроме Кати, стал относиться к Рите еще более доброжелательно.
– Сбежали, – улыбается Рита в ответ. – Мы с Соней те еще конспираторы!
– Он заходил, – принимая распечатки, сообщает Алена. Опускает голос в доверительный полутон: – Он такой тяжелый человек! Ужас! Так посмотрел, как будто мы ему все денег должны и три года не отдаем.
– Мой бывший свекор тоже был таким, – по-житейски вступает в разговор еще одна сотрудница. – Что он, что свекруха – два сапога пара… – перехватив внимание Алены, женщина предлагает «по кофею», Рита отнекивается на «чуть закончить осталось» и остается вновь наедине со своими насущными мыслями. Оказывается, самостоятельная жизнь не так безоблачна и легка, как виделась ей из душного мещанского болота жизни прежней.
Нужно срочно решить, за что и где жить? Как обеспечить себя и Соню? Сколько нам на двоих нужно и многое другое, о чем раньше Рита не очень задумывалась.
«Сейчас глупо задавать себе вопрос – почему я раньше не закончила те самые курсы интерьерного дизайна. Ведь раньше их мог бы оплатить Мишка», – задним умом корит себя Рита, понимая, что и это зря. Нужно научиться не изводить себя тем, что уже все равно не изменить. Прошлое должно остаться лишь примером, как не нужно поступать в будущем.
Хотя и существует расхожее мнение, что история учит лишь тому, что никогда, никого, ничему не учит. Но как-то же человечество выжило с древнейших времен и не только научилось выживать в агрессивной среде, но и находить в ней красоту, преимущества и даже горе от излишнего ума.
«Значит и я справлюсь!» – оптимистично обещает себе новорожденная женщина. – «Протопчусь, конечно, по широкому ассортименту граблей, но сама! Это будут мои личные грабельки. А, может быть, они даже окажутся мотыжками или лопатками, этого никогда не узнаешь ведь, пока не потрогаешь сам!»
Все становится гораздо интереснее, если слово «проблема» заменить словом «приключения» – вешается интернетный мем на рабочий стол.
Откидываясь на спинку кресла, Рита с загадочной улыбкой медитирует на последнее слово, рифмует его беззвучно с неизведанным, желанным «настоящая жизнь» и даже чуть прищуривается от расшалившихся в животе бабочек.
Забавно переживать второй переходный возраст в почти тридцать лет, особенно, считая при этом себя более опытным.
Волнительно осознавать себя, наконец, свободным человеком и странно.
«Я еще пока не умею зарабатывать деньги. Мне как маленькому ребенку еще только предстоит научиться ползать, ходить и набить кучу шишек прежде, чем твердо встану на ноги. Но теперь я ни за что не вернусь обратно и не откажусь от себя, своей свободы. Это и есть настоящая жизнь! Именно этого я всегда хотела!»