Рита подсадила ее на эту «чайную церемонию» – ополоснуть кипятком, засыпать заварку, залить, дать настояться… еще можно чем-то теплым прикрыть заварной…
Кампински послушно/дотошно проходит все пункты, словно от них зависит порядок действий в мироздании или движении планет по своей орбите вокруг солнечного, огненного шара. Ополоснуть, засыпать, залить, закрыть… В руке остается пустая упаковка. Ольга внимательно изучает бумажное дно – действительно, сухих, скрученных листиков здесь больше нет.
– Финита, – легкой хрипотцой звучит ее голос.
Очередная пустая неделя окончилась не менее пустыми выходными.
– Ты что-то сказала? – позади Ольги стоит абсолютно голая высокая стройняшка, вытирает мокрые короткие волосы большим банным полотенцем. За ней по полу блестят шаги из приоткрытой двери ванной комнаты.
– Не парься, – первая окидывает взглядом предложенное тело. Гостье нравится Ольгин взгляд и прошедшая ночь. Ольге не очень – слишком пацанское строение и манеры, но выбор в Городке не велик, «поэтому за неимением горничной имеем дворника». Больше никаких натуралок, полунатуралок и прочих латентно-любопытсвующих. Даешь чистоту темных рядов!
– Повторим забег? – девушка приближается вплотную. Выгибая бровь, смотрит в глаза.
– Не сейчас, – Ольга чувствует ее ладони на своих бедрах, отворачивается. За окном очередная полудождливая серия «из жизни насекомых».
– Почему? – она трется кончиком носа о неприкрытый майкой кусочек Ольгиной спины. В небе кто-то очень большой и невидимый рвет в клочья серую вату из старого матраца, люди называют ее тучами, ветер мусором и уносит прочь.
– Нет настроения, – Ольга разливает в кружки чайный настой. – Где у вас здесь такую можно купить?
Девушка вертит в руке опустевшую упаковку.
– Не знаю, – бросает ее на стол. – Я в пакетиках завариваю, с ними геморра нет, и есть они в каждом Ашане… эй! Ты куда?
Ольга со своей кружкой в руках угрюмо проходит мимо, покидает кухню.
Гостья остается одна. Не понимая, она пожимает голыми плечами.
Несколько дней/раундов переговоров до сих пор ни к чему хорошему не привели. Ольга не участвовала в них – предложений вступить в делегацию не поступало (привет обоим Золотаревым), а сама напрашиваться она не стремилась. «Хотя, можно было бы…» – апатия навалилась вместе с подпортившейся погодой.
«Милаха мэр чувствует себя бывшей девственницей, потерявшей невинность по вине Компании. Старший Золотарь зачем-то пытается убедить его в обратном. Лучше бы кольцо пообещал. Номинальное»
Обнимая горячую чашку ладонями, Ольга шарит взглядом по странице чайного интернет-магазина.
«Как дела?» – прилетает месседж от Веры.
Хорошо, что она загружена сейчас работой, Ольга мысленно благодарит Семенова за его житейскую мудрость и здоровый пофигизм, помогающий ему управлять женой и Компанией.
«Леннон в последнее время чет зачастил…» – Ольга отправляет Вере ссылку на песню.
«И даже не один – в легендарном составе пели о безвозвратном вчера, затем вместе с Йоко о мире без войн».
Заказать чай в Городке отчего-то целая проблема, проще из Москвы оформить доставку.
Абонент «опера№ 5» безуспешно пытается достать Ольгу звонком. Кампински делает вид, что не замечает трезвонящего на всю квартиру рингтона.
«Почему не отвечаешь?» – ворчит Вера-мессенджер.
Ольга обреченно вздыхает.
«Тел где-то в куртке, лень вставать. Пиши сюда».
«Мне иногда кажется, что нас придумал кто-то. И просто записал, как красивую, невозможную в обычной жизни историю», – пишет от скуки в социальную сеть.
Встретиться с Ритой она больше не пыталась.
Иногда слышала сплетни филиальских работниц о кинувшей Золотарева-младшего жене, недоумевающих, «чего ей только нужно?» и «серьезно ли, надолго ли это?».
Мишка хранит для них загадочное молчание, проводит кастинг секретарш на освободившееся Джамалкино место.
Джамала в свою очередь отчаянно пытается скрыть новый роман от окружающих и окружающие ее сплетни от нового романа.
Золотарев-старший страшно боится вмешательства из Центра в его конфликт с мэром. Его команда все громче кричит о «засилии власти» и прочей ереси.
«Ну, а у меня пока, пока все окей» – поет Сергей Чижов из плейлиста вконтакте.
По оконным стеклам время от времени барабанит дождь.
Рита никогда не любила его раньше, а сейчас ей нравится, закрывая глаза, слушать рваный капле-ритм. Словно «танцующая в темноте» в нем она слышит уникальные музыкальные композиции, звучащие лишь сейчас, лишь здесь и лишь для нее.
«Возможно, так сходят с ума», – иногда еще Рита вспоминает о прошлом, настоящем и прочем мире, отсеченном от нее входной дверью, оконными стеклами и стеной воды.
Странное время – день за пять. И вроде календарных горсть, а прожитых уже словно несколько месяцев.
Иногда о себе и оставленном за бортом мире напоминает «бывший муж» – именно такое определение отныне соответствует Золотареву в ее вселенной. Она еще не подавала документы на развод. Но уже оповестила его о своем намерении. Он пытался достучаться в дверь, кричал, оскорблял, но наушники с громкой музыкой решили эту проблему. О том, куда муж делся через пару часов, Рита и думать забыла.
Пару раз Золотарев приезжал на дачу к Диане Рудольфовне с целью забрать Соню домой, о чем Диана тут же делилась с дочерью. Но девочка отказывалась уезжать без мамы, да и бабушка не отпускала внучку с невменяемым явно отцом.
– Можешь обвинять меня в чем хочешь, но лучше я для тебя буду ведьмой, чем потом в трауре носить цветы на могилу ребенка. Ты ж выглядишь, как безумец!
«Возможно, и я уже где-то в психушке», – время от времени Рита отвлекается от компьютера.
«Просто еще не осознала. Просто слишком глубоко заглянула в бездну и сама стала ею – тёмной, бездушной и бездонной пустотой».
Рита фокусирует взгляд на комнате в сумеречном свете непонятного времени суток. Заставляет себя есть, пить, стоять в «планке», ходить в душ, а потом непременно вернуться обратно в графический мир 3-D проектирования и геометрических фантазий. Как во дворце снежной королевы в нем все идеально, красиво. Не всегда просто/понятно, но зато логично, свободно и не больно…
«Скучно».
Очередная Ольгина ночь приходит/проходит бессонницей. Ожидание решения по «Северо-Западу» вымотало так, что даже работа не особенно отвлекает/радует в последнее время. Дабы не терять его попусту, взяла несколько удаленных расчетов – «копаюсь потихоньку».
Образы недавнего прошлого скользят бликами редких фар машин по экрану потолка.
«Стремно».
Ольга зевает, закрывает глаза. Гостьи не задерживаются больше суток, дольше – начинают раздражать. И хоть давно к тому шло, все-таки неприятно.
«Только Рита так свободно и просто влетела в мою жизнь, что даже странным это назвать будет странно», – читай – неверно.
Прокручивая в памяти события прошедшей весны, Ольга сама себе удивляется, насколько естественной в те дни казалась/ощущалась ей связь с Ритой.
Сейчас. Ольга поднимает глаза – разгар рабочего дня и разгар эмоционального совещания о будущем проекта, старт которого на несколько дней приостановлен местным мэром. В кабинете Генерального шумно. Высказываются все разом, расслышать кого-то в отдельности невозможно. Впрочем, ни Ольге, ни Михаилу не нужно. Только они не принимают участия в «сотрясании воздуха» и бессмысленном разглагольствовании о…
«Только бы они не принимали решений», – читает он по ее губам, неожиданно кивает в сторону двери.
«Выйдем?» – Ольга удивлена, но согласна. Нехотя поднимается.
В фойе значительно тише. Стоит кофейный аппарат. Экзотические растения в напольных вазах напоминают о жарких/далеких странах. Ольга ловит себя на мысли о собственной крайней рассеянности в последнее время. Там, позади, между прочим, люди горят за ее «Северо-Запад», впереди – Золотарев явно хочет предложить перемирие по той же самой причине – спасти проект, и только она сама размышляет об отпуске в экзотических кустах где-нибудь далеко-далеко отсюда.
– Если пойдет так дальше, то Задворский окончательно зарубит проект, – оглядываясь на Ольгу, Миша держит путь к «кофейнику». – Предлагаю перемирие, иначе нам всем здесь кранты. И Компании и проекту.
Золотарев смотрит на Кампински, а она нажимает «американо» заодно пытаясь вынырнуть из болота апатии или хотя бы выдать ее за глубокомысленный поиск истины.
– Думаю, у него куча своих людей среди наших, и каждое слово уже где-то записано. На перемирие согласна, – ее голос звучит спокойно, обезличенно. Так разговаривают даже не вагонные попутчики, роботы-автоответчики.
Миша слегка озадачен, кивает, повторяет ее выбор. Запах свежесваренного кофе заполняет свободное пространство между коллегами.
– Есть идеи? – ради «святого дела» Золотарев заставляет себя спокойно смотреть на Ольгу. Именно так его всегда учил отец.
– У тебя ведь всегда имеется парочка в багажнике, – это словосочетание знакомо со школьных времен. Кампински всегда подозревала о «семейности» этой фразочки. В свою очередь Ольга отвечает Золотареву прямым и немного странным взглядом (вынырнуть все же получается).
– Если тебя интересует моя идея, то Задворский не станет говорить ни с одним из нас. Твой отец у него уже в печенках сидит. Ни ты, ни Талгат для него не авторитеты. Я вообще чуть больше художника-мечтателя в его восприятии. «Че там пару домиков нарисовать по линеечке» – эти слова всплыли где-то в пересказе очередного подслушанного разговора мэра со своими «министрами».
– Для переговоров с ним нужен человек посторонний для Компании, одновременно заинтересованный и незаинтересованный, – озвучивает Ольга крайнюю мысль/решение внутреннего своего аналитика. – Я попробую объяснить, но, думаю, ты и сам поймешь.
Ожидая чего-то такого (или просто надеясь на чудо), Мишка усмехается, не отрицает, а Ольга продолжает чуть живей.