[262]. В качестве компаньона он владел долями Березовского золотопромышленного товарищества, Южно-Алтайского золотопромышленного товарищества, Алданского золотопромышленного товарищества, Забайкальского золотопромышленного товарищества, Амгунского дела, Миасского золотого дела, Верхне-Амурской золотопромышленной компании. Барон Гораций Гинцбург играл ведущую роль в создании в 1895 году акционерного предприятия «Российское золотопромышленное общество», приложив немало усилий к процветанию дела за счет правильной постановки работы, а не только его финансирования. Доверенным лицом Г. О. Гинцбурга во многих компаниях и предприятиях был И. Д. Красносельский[263].
Занятие золотопромышленностью было довольно рискованным делом, места золотодобычи находились в удаленных и труднодоступных точках, затраты на поиски и разведку золота обходились дорого и часто оказывались не оправданы. Так, бароном Г. О. Гинцбургом было учреждено в 1879 году для организации поисковой партии по разведке золота в бассейне рек Алдана и Маи Алданское золотопромышленное товарищество во главе с инженером П. Д. Баллодом. Среди пайщиков были братья Гинцбурги — Гораций, Соломон и Гурий, банкирский дом «Э. М. Мейер и Ко», генерал-лейтенант А. А. Галл и одесский купец И. Д. Красносельский. Партия приступила к розыскам золота 1 мая 1879 года, поиски продолжались пять лет, но закончились ничем, и в 1886 году на общем собрании акционеров было решено прекратить поисковые операции вследствие их безрезультатности. 16 октября 1886 года Баллод распустил поисковую партию.
В 1889 году на ключе Сухой Лог, который принадлежал «Лензото», организованная Гинцбургами поисковая партия обнаружила богатую золотую россыпь, и в течение пяти лет (с 1890 по 1895 год) месторождение дало 503 пуда золота и свыше 5 млн руб. чистой прибыли[264]. Это открытие в Сухом Логе заставило Г. Е. Гинцбурга обратить внимание на Ленские прииски и дало толчок техническим и организационным изменениям в золотопромышленном деле. В 1890 году был приглашен новый главноуправляющий приисками, талантливый горный инженер Л. Ф. Грауман, который провел ряд нововведений, требовавших вложения капиталов.
Прииски в свое время были детально описаны В. А. Обручевым в ходе посещения им Олекминско-Витимских месторождений. В одном из писем 1890 года он отметил:
До сих пор управляющими всех рудников, за единственным исключением прииска барона Гинцбурга, являются доморощенные техники, ведущие дело в духе своих отцов и по перенятому у них шаблону и не желающие ничего слышать ни о каких новшествах, если их к этому не принуждают. При этом они со спокойной совестью безрассудно тратят крупные суммы и совершают вопиющие преступления в техническом отношении. Если же инспектирующий рудник горный инженер вежливо указывает им на совершаемые ошибки, его замечания принимаются как тяжелое оскорбление[265].
В письме от 20 августа 1891 года Обручев пишет о прииске «Гинцбурга и Ко» как об одном из «наилучших», где работы ведутся «не по старой хищнической системе, но недра земли разрабатываются по правилам новейшей техники рука об руку с геологическими изысканиями»[266].
В начале 1890-х годов банкирский дом «И. Е. Гинцбург» переживал кризисный период. В 1892 году Гораций Гинцбург обратился за помощью к правительству, однако министр финансов И. А. Вышнеградский отказал в ссуде 1,5 млн рублей. Была образована администрация по делам банкирского дома, так что пришлось даже продать часть имущества[267]. Тогда же Г. О. Гинцбургом было принято решение о вовлечении Альфреда в управление золотодобывающими приисками и посылке его в район приисков «Лензото» в Олекминско-Витимской тайге, с тем чтобы он прошел все ступени приисковой службы. Альфред Гинцбург впервые отправился на Ленские прииски летом 1892 года, однако «дозволительное свидетельство на производство золотого промысла в Восточной Сибири» было получено им еще 4 февраля 1889 года (№ 582)[268], и это говорит о том, что мысль о приобщении Альфреда к золотодобыче возникла у Г. Е. Гинцбурга гораздо раньше.
Сохранилось письмо Альфреда к брату Давиду с приисков (Сухой Лог) от 21 ноября 1892 года на французском языке:
Дорогой мой Давид, я, конечно, порядочная свинья, что не удосужился написать тебе с момента своего отъезда. <…> Большое спасибо тебе за Revue des Deux Mondes, которые в любом другом месте я бы получал регулярно, но работу здешней почты можно описать как что-то невообразимое. Большой радостью является получение почтовых извещений в течение октября и ноября, а потом практически ничего до самого мая. Могу только сказать, что я нахожусь в 400 километрах от ближайшего почтового отделения и в 900 километрах от телеграфа. В радиусе 250 километров отсюда нет ни одного поселка. <…> Чтение журналов представляет совершенно изумительное занятие. Саша меня подписал на La Vie Parisienne, с 1 июля по 17 сентября получил всего лишь пять номеров [речь идет о еженедельнике, издававшемся в Париже с 1863 по 1970 год. — И. В., М. К.]. Как ты видишь, почтовая служба весьма регулярна. Особенно неприятен тот факт, что, чтобы доставить письмо за 140 километров в Бодайбо по Витиму и лодками по Лене, уходит не менее 4–5 дней. И это не так уж плохо! Чтобы преодолеть 10 километров, отделяющих нас от Главного Стана, уходит не менее трех дней. К счастью, в жизни бывают гораздо большие неприятности — а посему учишься довольствоваться малым. Не думай, что мои глубокие философские размышления написаны с тем, чтобы вызвать жалость или сожаление к моей судьбе — я нахожу удовлетворение в том, что рабочие и подчиненные относятся ко мне вполне благожелательно. Может быть, слишком рано делать какие-либо выводы, но я не думаю, что в дальнейшем они окажутся ошибочными. В настоящий момент моя ежедневная работа тут — в лесах Сухого Лога. В моем подчинении находится около тридцати человек, которые выполняют мои указания и на которых я могу рассчитывать. Рабочий день продолжается 13 часов, с 5 часов утра до 6 часов вечера с часовым перерывом на обед. В конце концов, это моя работа и я беру за нее полную ответственность. Она даже вызывает во мне неподдельный интерес. Как видишь, времени для безделья у меня нет, не говоря уже о нормальном сне… Мими [семейное прозвище Альфреда. — И. В., М. К.][269].
До 1895 года Альфред практически безвылазно проводил время в Олекминской тайге. Во время пребывания на приисках он изучал потенциал уже разрабатывавшихся участков, проводил разведку новых приисков, оценивая возможное количество добываемого золота. В начале 1893 года Альфред Гинцбург, будучи старшим смотрителем работ на Предтеченском прииске (Сухой Лог), спускался в шахты, брал пробы в забоях, приобретая бесценный опыт[270]. Его пребывание на приисках в 1894 и 1895 годах можно проследить по письмам отцу и Исааку Давидовичу Красносельскому, а также телеграммам в правление, которые являются важным источником по изучению организации золотого дела, так как они детально отражают все происходящее на приисках, включая даже самые незначительные происшествия. В них Альфред описывал и обосновывал принятые им решения, спрашивал совета по спорным административным и техническим вопросам, давал сведения о произведенных разведках и затратах на них.
Для самого Альфреда пребывание на приисках было хорошей практической школой, которую невозможно было пройти ни в одном из специализированных учебных заведений. Так, в письме И. Д. Красносельскому от 16 декабря 1894 года он пишет: «Будьте уверены, что это мое пребывание на приисках и предоставленные мне полномочия и свобода важны, всячески буду стараться оправдать Ваши относительно меня ожидания»[271]. Время, проводимое на приисках, Альфред старался использовать с целью изменения сложившихся в сибирской тайге привычек организации работ и иерархических взаимоотношений между различными категориями приисковых рабочих. Он сам принимает рабочих, проводит расследования нарушения дисциплины и считает своим долгом докопаться до сути. Им не принимается точка зрения, что «во всех столкновениях между рабочими и служащими рабочий виноват, а служащий прав, и показание рабочего на служащего всегда и во всех случаях принимались за ничто»[272]. В результате проведенного им расследования и отказа служащих изменить сложившиеся порядки было уволено шесть служащих, связанных круговой порукой и насаждавших дедовщину при составлении расписания работы в шахтах[273]. Впоследствии он еще не раз приезжал на Ленские прииски для ознакомления с положением дела непосредственно на месте. Сам он в отчете правлению о своей поездке на прииски в 1898 году упомянул о том, что с 1895 года никто из лиц, причастных к петербургскому правлению, на приисках не бывал[274].
В этот период на Ленских приисках вводятся технические усовершенствования — телефонная связь между приисками, водоструйные насосы, водобойные колеса американской системы Пельтона, локомобили для перевозки песков на дальнее расстояние. С 1894 года Ленское товарищество ввело электрическое освещение для ночных работ, а в 1895 году приступило к установлению первой в Восточной Сибири электрической станции, использующей гидравлическую силу, которая стала давать энергию для орудий и горнопромышленных приспособлений на расстоянии до 12 верст