[376]. Видимо, Златопольский произвел самое сильное впечатление на Левинского, так как тот «относился к нему с уважением»[377]. Рабочему Якову Петлицкому «Владимир Львович», как Златопольский представился, рекомендовал продолжать пропаганду среди рабочих. Узнав о слежке за губернатором Н. П. Гессе и жандармским капитаном Г. П. Судейкиным с целью организовать на них покушение, он настаивал на приостановке всех террористических приготовлений, объясняя это тем, что они могут помешать большому предприятию в Петербурге[378]. Сам Златопольский в своих показаниях последнее уточнение опровергал, делая упор в первую очередь на том, что партийная дисциплина запрещает совершать теракты по своему усмотрению[379].
Другой киевлянин — Иван Саранчов, бывший сыном интенданта Киевского военного округа, сообщал следствию, что Владимира Львовича ему представили как агента ИК, который должен реорганизовать местную революционную группу. Он же знакомил Саранчова с задачами партии:
Начав общеизвестными местами политической экономии, перешел затем к положению рабочего класса в России и, находя его неудовлетворительным, говорил, что целесообразное улучшение его может последовать только «сверху», но т[ак] к[ак] нынешнее правительство неспособно или не желает приступить к этому улучшению, то надо другое правительство, которое обладало бы более широкими взглядами на экономическое положение народа, проникнуто было бы сознанием необходимости коренной перестройки экономического быта русского народа; но такое правительство возможно только после свержения нынешнего путем насильственного переворота, главным образом произведенного в столицах и главных административных центрах. Переворот должен быть произведен распропагандированными рабочими, но не одними, а при помощи войск, для чего необходимо все усилия направить к тому, чтобы приобрести сторонников между офицерами. Затем после переворота и учреждения Временного правительства последнее должно было бы путем декретов преобразовать экономический строй народа[380].
Выше уже было сказано о политических взглядах Златопольского, поэтому очевидно, что Саранчов вольно или невольно перевирает свой с ним разговор, представляя взгляды представителя ИК как чуть ли не якобинские. Опроверг это и сам Златопольский, когда ему были предъявлены показания Саранчова:
…Я высказал ему принципы программы «Народной воли», <…> но никоим образом не в том виде, как излагает ее Саранчов, не вводя идеи народного представительства в лице Земского собора как наиболее желательной формы осуществления ближайшей задачи партии «Народной воли»[381].
Интересно, что Саранчов, видимо, запуганный[382] военным прокурором В. С. Стрельниковым во время следствия, старался выставить себя жертвой интриг и вымогательств со стороны революционеров и, в частности, самого Златопольского. Саранчов показывал, что его подозревали в выдаче полиции информации о некоторых товарищах, а в качестве доказательства невиновности требовали добыть тысячу рублей[383]. Впрочем, Саранчов, видимо, окончательно запутавшись, в своих поздних показаниях все эти сведения сам же и опроверг[384].
К последнему агента ИК привел политический радикал, пытавшийся завязать связи с народовольцами, Константин Маслов. Ему «Владимир Львович» якобы показался «человеком малообразованным»; он же показывал, что представитель ИК занимался изготовлением паспортов и даже достал один по его просьбе[385]. О малообразованности Златопольского судить сложно: с одной стороны, он имел только полное среднее образование, с другой — его индивидуальные политические взгляды, записки из тюрьмы, поведение, сами показания, свидетельства народовольцев не выдают в нем необразованного человека.
Так Златопольский приводил киевскую народовольческую группу к известному централизму, требуя подчинения директивам ИК. Видимо, чувствуя себя стесненным, Левинский на некоторое время отошел от революции: в январе 1881 года он был принят в 126-й пехотный Рыльский полк рядовым[386]. Итог деятельности Златопольского приходится признать удачным. Впрочем, результат этот, по всей видимости, достаточно быстро сошел на нет, поскольку в марте 1881 года были арестованы братья Бычковы, самые активные члены группы[387].
Кроме организационной деятельности Златопольский занимался паспортами и достиг немалых успехов в этом ремесле, так что оно так и закрепилось за ним. Корба писала Залкинду:
Самые ответственные паспорта, как паспорта большой типографии на Подольской улице, Кобозевской лавки, динамитных мастерских, получались из рук Златопольского. И ни разу в течение этого периода его работы, который продолжался более двух лет, ни один паспорт не потерпел крушения и не был причиной провалов, ни даже малейшей запинки[388].
Народоволец сделал паспорт для товарища по партии Николая Желвакова, будущего убийцы генерала В. С. Стрельникова, пока, в 1881 году, отправлявшегося в Ростов-на-Дону для пропаганды[389]. Дававший на следствии откровенные показания народоволец Антон Борейша сообщал о некоем Аполлоне («среднего роста, плотный, брюнет, носил тогда усы и баки черные»[390]), который имел при себе целый портфель с принадлежностями для выделки паспортов, печатями и штемпелями и который сделал фальшивую визировку на его подложном паспорте[391].
Борейша тогда временно жил на квартире на углу Подольской улицы и Малого Царскосельского проспекта, где располагалась народовольческая типография супругов Пришибиных (народовольцы Михаил Грачевский, Прасковья Ивановская и Людмила Терентьева в качестве кухарки). Здесь были напечатаны номера 4 и 5 партийной газеты «Народная воля» и письмо ИК императору Александру III[392]. В апреле 1881 года туда приходил Златопольский и вел с хозяевами разговор о необходимости очистить квартиру, которая перестала быть безопасной с арестом 1 апреля Григория Исаева (он носил сюда литературные материалы)[393]. По всей видимости, Златопольский заменил арестованных членов ИК «Народной воли» Александра Баранникова и Исаева как связист типографии с центром. Кстати, заменяя Исаева, Златопольский вместе с товарищем по партии Петром Теллаловым поддерживал связи и со студенческими кружками, о чем писал народоволец-первомартовец Евгений Сидоренко, который пропагандировал в студенческой среде[394].
Бывал Златопольский и в другой типографии — в Троицком переулке у народоволки Геси Гельфман, где печаталась «Рабочая газета». Там его встречал известный впоследствии предатель — Василий Меркулов[395].
В феврале 1881 года Златопольский возвращается в Петербург из киевской командировки. Здесь они с Анной Корбой становятся хозяевами конспиративной квартиры у Вознесенского моста, где народовольцы собираются вечером 1 марта. На этой квартире обсуждается, в какой именно форме партия должна отреагировать на случившееся цареубийство. Тогда же было решено оставить эту квартиру в целях безопасности. Златопольский с Корбой под видом книгопродавца из Киева и его супруги переселяются на Загородный проспект, в удобный двухэтажный дом с отдельным ходом из квартиры на улицу, напротив Технологического института. На этой квартире был окончательно утвержден текст письма ИК императору Александру III[396]. Здесь также составлялась прокламация ИК к крестьянам, на заседании присутствовали еще не арестованные члены ИК «Народной воли» Николай Суханов, Софья Перовская, Михаил Фроленко, Лев Тихомиров. По словам Корбы, этой квартире суждено было видеть агонию народовольческой организации[397].
Массовые аресты зимы 1880 — весны 1881 года буквально вытеснили ИК из Петербурга в Москву, пришлось ликвидировать и конспиративную квартиру. Видимо, Корба покинула город в мае 1881 года, Златопольский остался здесь единственным представителем ИК. Только 3 января 1882 года Корба вернулась в Петербург. В этот период, по словам Константина Маслова, Златопольский сделался «одним из самых влиятельных членов организации»[398].
В это время он поддерживает связи с военными. Возникшая на рубеже 1880/1881 годов Военная организация «Народной воли» была создана при участии Желябова и Колодкевича, ее задачей было образовать в войсках такую силу, которая могла бы противодействовать правительству в момент восстания. После ареста Желябова и Колодкевича новыми представителями партии в организации стали Златопольский, Корба и Фигнер[399]. Штабс-капитан Николай Похитонов, давший полуоткровенные показания, сообщал, что Златопольский читал ему составленное им воззвание «Исполнительный комитет офицерам русской армии»[400]. Он и лейтенант флота Федор Завалишин дважды встречались с народовольцем, который читал проект этого документа, правда, раскритикованный военными. Он же и принес целую пачку отпечатанных прокламаций для распространения