Зовут меня Савелий Соломонович Златопольский.
Признав свою принадлежность к партии «Народной воли», я, в дополнение к предыдущему показанию своему, излагаю в нижеследующих строках задачи партии, как они представляются мне.
Партия «Народной воли» по существу своему не есть фракция русской социально-революционной партии, как это принято было понимать до последнего времени; она сама по себе включает строго определенные задачи, обнимающие собой интересы народа и его благо. Будучи по основным своим воззрениям социалистической, в научном смысле этого слова, партия «Народной воли» признает основным своим догматом необходимость ввести народное представительство в русскую государственную жизнь и сделать народную волю ее верховным принципом. Поскольку современное государство враждебно этому принципу — постольку партия «Народной воли» революционна. В общей терминологии принято задачи партии «Народной воли» определять «политическим переворотом»; этот термин указывает лишь на господствующее убеждение в рядах социалистов, что правительство отрицает необходимость такого status quo, которую признает партия. Таким образом, вопрос о совместимости народоправления с монархией с принципиальной его стороны решается в положительном смысле, подтверждением чему служит письмо императору от 10 марта. Конкретно — ближайшие задачи партии будут осуществлены, когда созван будет Земский собор с задачами высшей решающей инстанции, без всяких косвенных посредников между ним и особой монарха. Что же касается средств, которыми располагает партия, то они, с точки зрения закона, все «преступны»: 1) критика существующего порядка, вернее — политического строя, 2) пропаганда идеи политического переворота в том его смысле, в каком я выше пояснил, и 3) организация сознательных сторонников партии в такую силу, которая в глазах правительства приобрела бы значение и вес. Террора же как средства борьбы партийного, признаваемого всеми членами партии «Народной воли», — нет. Не все народовольцы — террористы и, в свою очередь, не все террористы — народовольцы. Иначе говоря, террор не есть система, которую практиковала до сих пор партия, а в каждом отдельном случае проявление террора обусловливается сочетанием человека и политики правительства. Ясно, что и цареубийства, как системы, в партии также нет, как нет вообще и каких бы то ни было предрешенных политических убийств, демонстраций и пр. Никогда партия в ее целом не решает вопросов, каждый замысел, каждое революционное предприятие возникает по инициативе ограниченной группы людей и остается тайной для партии до проявления того [или иного] замысла или предприятия. Партия включает в себя понятие об единстве миросозерцания по общим вопросам, и в этом смысле каждый, признавший 1, 2 и 3 пункты программы действия, является фактическим членом партии; организация же «Народной воли» есть часть партии, и в ней нужно подразумевать и подмечать единство действий; по условиям своей деятельности, деятельности пропагандиста, я стоял слишком далеко от организации «Народной воли» и о ней никаких новый сведений дать не могу, кроме того, что случаи, подобные Меркулову[462], возбудили в партии оживленные стремления и энергичные усилия отрешиться от тех организационных ошибок, которые ведут за собой несвоевременную гибель десятков деятелей.
По поводу предъявленного мне показания Гольденберга и той именно части его, которая касается меня, я заявляю следующее: к готовившемуся в Одессе в 1879 году покушению на жизнь императора я никакого касательства не имею, ни о каких подготовительных мерах не ведал; с Гольденбергом не имел беседы о московском покушении ни наедине, ни в присутствии Романенки[463]. Вообще в [18]79 году я ни о каких цареубийственных замыслах не слышал.
Оговор Гольденберга приписываю личному его нерасположению и неприязни ко мне, которые он скрывает под видом полного неведения обо мне. Во всех частях его оговор безусловно лжив: денег ему в количестве 300 рублей не вручал, а дал их в его присутствии Колодкевичу[464], который на другое утро по приезде Гольденберга пришел ко мне за ними, ибо 300 р. были даны задолго до того Колодкевичем через меня на сохранение как человеку местному и более или менее гарантированному от ареста. Вручая деньги Колодкевичу, я не имел представления об их назначении. Членом Исп[олнительного] Ком[итета] не состоял при жизни Гольденберга и в настоящее время не состою, равно как и не был Одесским центром.
По поводу найденных у меня в Московской квартире моей бумаг и разных предметов поясняю:
1) Аттестат от 6-го февраля 1875 года за № 153, выданный Председ[ателем] Съезда Мир[овых] Суд[ей] Белостоко-Сокольского Округа на имя не имеющего чина из обер-офицерских детей Константина Николаевича Боголепова, есть, насколько мне известно, настоящий, а не подложный. Когда, где и от кого, а также при каких обстоятельствах аттестат этот мной получен — сказать не желаю, равно как и дать показания о личности Боголепова. По виду Боголепова я проживал в Петербурге с 23 мая по 21 декабря 18[81] года, в Москве с 22 декабря 1881 года по 5-е января 1882 года, опять в Петербурге с 5-го января по 11 марта 1882 года в С[анкт]-П[етер]бурге и, наконец, снова в Москве с 11 марта по 19 апреля [18]82 года, т. е. до дня своего задержания.
2) Свидетельство Управления Одесского Полицейского от 26 октября 1881 г. за № 3570 на имя дочери канцелярского служителя Григория Иванова Квятковского, Анны Квятковской — тоже подлинное, а не фальшивое. Когда, где и от кого, а также при каких обстоятельствах свидетельство это мной получено — сказать не желаю, равно как и дать показания о личности Квятковской[465].
3) 7 гостиничных счетов подлинны и принадлежат мне.
4) Два ломбардных билета подлинны и вещи заложены мной.
5) Листок для сбора пожертвований Общества Красного Креста «Нар[одной] воли» за № 64 принадлежит мне, где, когда и от кого получил листок, сказать не желаю.
6) Карточка магазина Аронтрихера принадлежит мне.
7) Карточка Тычинина[466] принадлежит не мне, где, когда и от кого получил, объяснить не желаю. Лично Тычинина не знал совсем.
8) Клочок бумаги с записью «Получил 5 рублей, искренне благодарю» мне не принадлежит, как попал в число моих бумаг, решительно не знаю и никаких объяснений дать не могу.
9) Копия инструкции жандармскому полковнику Бибикову от генер[ал]-адъютанта Бенкендорфа приобретена мной от букиниста у Сухаревой Башни за 25 рублей для передачи в редакцию какого-либо исторического журнала.
10) По поводу писем и статей, указывающих на сотрудничество мое в «Русском курьере», объясняю, что личного знакомства с составом редакции не имел; в начале 1882 года я послал в редакцию статью о Лесном хозяйстве, напечатанную в № 19 «Русск[ого] курьера», в ответ на которую и получил отобранное от меня письмо редакции за № 48 от 20-го января, после этого я поместил в газете еще несколько статей, главным образом, по расколу. Помета «На просмотр Ал. Ос. Лютецкому» принадлежит не мне, а редакции.
11) По поводу отобранных у меня рукописей и заметок объясняю:
Все рукописи, касающиеся вопроса о расколе и секте штундистов, принадлежат моему перу и предназначались для помещения в легальных периодических изданиях.
«Заметки Кружечника» даны были мне для просмотра лицом, назвать которого я не желаю, предназначались также для помещения в легальных периодических изданиях.
Заметка о санитарном состоянии фабрик и заводов за Невской Заставой извлечены из официальных земских отчетов, как попали ко мне — не помню.
12) Из перстней костяной принадлежит мне, кем и когда мне дан, а также что означает имеющаяся на нем надпись «от племяшки», объяснить не желаю; золотой куплен мной случайно в ломбарде. И. И. Сказин — личность мне неизвестная.
13) Отметки, сделанные красным карандашом на Евангелии, относятся к статье моей «Малорусская Штунда».
14) Коленкор вощенный употребляется для покрытия крахмаленных рубах.
15, 16 и 17) принадлежности штампа куплены были мной для приготовления визитных карточек. Никакого нелегального употребления из штампа не делал.
18) Из числа отобранных у меня трех пузырьков с жидкостями в одной заключается раствор сока ландыша в спирту (средство против сердцебиения), в другом — полуторахлористое железо, в третьем — чернила для метки белья. 18 порошков хины.
19) В коробке какао, в оловянной бумаге — желтая соль.
20) Охотничий нож в деревянной оправе у меня находится уже около 10 лет и подарен покойным отцом моим, знавшим страсть мою к охоте.
К изложенному выше добавить ничего не имею.
Елизаветградский мещанин
Савелий Златопольский.
Отдельного Корпуса Жандармов Майор Шеманин
Товарищ Прокурора Добржинский
ГАРФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 526. Л. 285–287.
Протокол № 139
1882 года июля «10» дня, я, Отдельного Корпуса Жандармов Майор Шеманин, на основании закона 19-го мая 1871 года, в присутствии Товарища Прокурора Н. М. Богдановича, расспрашивал нижепоименованного, который, в дополнение своих объяснений прежних, показал:
Зовут меня Савелий Златопольский.
Изображенная на предъявленной мне фотографической карточке личность, которую вы называете Антоном Борейшей[467], мне совершенно неизвестна, нигде ее не встречал. По поводу предъявленных мне показаний того же Борейши от 4-го июня, заявляю, что
1) При совещаниях (которые им не выяснены и сущность которых не видна) с хозяевами типографии «Нар[одной] в[оли]» я не был, и местонахождение типографии не знал.
2) «Аполлоном» звали меня действительно в тесном кругу знакомых, но Борейша таковым не звал меня.