Создавая провокативное сочинение на острую тему, Пеннелл встроил в него защиту: неизбежные из-за призывов к ограничению еврейской иммиграции упреки в антисемитизме должны были разбиваться о демонстративную правдивость и непредвзятость изложения, обеспеченные использованием жанровых свойств двух актуальных типов текста — научного комментария и травелога. Из первого Пеннелл заимствовал сам принцип перенесения этически опасной дискуссии в модус исследования, что как будто бы снимало значительную часть претензий. В то же время выполненные в этом академическом ключе нейтральные описания постоянно завершаются резкими идеологизированными выводами, которые, однако, оказываются защищены апелляцией ко второй традиции — травелогу, предполагающему абсолютную и в то же время эмоционально-субъективную правду очевидца. Последнее положение Пеннелл также дополнительно усиливал постоянными указаниями на стерильность своего зрения — якобы до поездки он не имел о евреях ни малейшего представления.
Совокупностью этих приемов Пеннелл почти не оставлял критикам аргументов — как кажется, именно поэтому большинство рецензентов в основном лишь приводили цитаты, апеллируя к принципам гуманизма и веротерпимости, а не пытались оспаривать книгу по существу. Кроме того, как показало сравнение с синхронными источниками, хотя Пеннелл первым посвятил восточноевропейским евреям отдельное сочинение, существовала большая традиция схожих отзывов путешественников, подготавливавшая читателя к его суждениям. Наконец, особо эффективным свидетельством правдивости текста выступали рисунки, как будто бы дававшие зрителю исходный, не опосредованный интерпретатором, материал для собственных выводов. Действенность этой механике обеспечивало то, что Пеннелл и правда очень мало отступал от истины, что подтверждает сопоставление с синхронными текстами и визуальными материалами как юдофобских, так и юдофильских авторов.
Такая инструментализация достоверности как средства продвижения антииммиграционной позиции и сама по себе не могла не вызвать неприятия критики и исследователей, однако особую остроту реакции провоцировало время выхода «The Jew at Ноте». Задуманная и выпущенная именно в тот момент, когда в США принимались государственные решения об отношении к еврейской эмиграции из Российской империи, книга была не просто высказыванием, а аргументом, способным оказать прямое воздействие на судьбы многих тысяч еврейских переселенцев (и эту, напрямую никем не названную, но наиболее, на наш взгляд, существенную вину снять с книги невозможно).
Этическая позиция автора действительно остается проблемной. Радикальность взглядов Пеннелла, однако, большинством исследователей понимается упрощенно.
Художник подчас позволяет себе заявления, сегодня категорически неприемлемые своей нетерпимостью, но в строгом смысле антисемитской его позицию считать, на наш взгляд, неверно. Как человек своего времени, Пеннелл выделял свойства, характерные для конкретных рас, однако носители этих свойств интересовали его не в отвлеченном смысле, а только как потенциальные участники иммиграции, которую он призывал ограничить (к чему, как сказано выше, подчас призывали и юдофилы). Пеннелл не выделял среди иммигрантов в США именно евреев. Как видно из писем художника, он на протяжении многих лет возмущался тем, что страну захватили ирландцы, а также «Jews, Niggers, Dagoes and Polacks»[652] (заметим: именно афроамериканец и еврей, а также ирландец[653] были стабильным трио сценок американских карикатур конца XIX века[654]). Кроме того, Пеннелл разделял «Hebrew» и «Jew»[655], понимая под первым представителя «еврейской расы» (в библейском смысле, а также ассимилированных американских евреев «первого поколения иммиграции»), а под вторым — преимущественно еврейского переселенца из Восточной Европы. Наконец, его сознание было сознанием человека эпохи колониальных империй и колониального мышления, согласно которому «цивилизованная» метрополия может и должна «цивилизовать» периферию (географическую и этническую). Так, вспоминая свое знакомство с евреями в Карлсбаде, Пеннелл мимоходом замечал: «Тогда еще не было никакой Польши, никаких маленьких стран, никаких маленьких народов, которые бы разрушили и испортили мир, как они и сделали это позднее»[656]. Характер его суждений тем самым, разумеется, не оправдывается, но становится понятна их природа и резкость по синхронной шкале.
Сказанное выше, в нашем понимании, заставляет считать Пеннелла (во всяком случае, на 1891 год[657]) ксенофобом, националистом, но не антисемитом (как его определяют многие исследователи) — ненависти к евреям как таковым он на тот момент не питал. Хотя это и нисколько не реабилитирует этику художника, но позволяет снять с книги клеймо антисемитской агитки и, верно оценивая исторический фон, вернуть ее в научный оборот в качестве сложного, но содержательного источника.
В. Л. Генис. Младший брат, или «Дело С. Л.»
Шарж на Савелия Литвинова Последние новости. Париж, 1930. 22 янв. (№ 3227)
В зале суда. Париж. Январь 1930 года
На переднем плане (слева направо):
С. Кампинчи, В. де Моро-Джиаффери (?), С. Б. Членов, П. М. А. Бертон, А. Грубер (?), М. Гарсон; на скамье подсудимых — Савелий Литвинов
РГАЭ
В зале суда. Париж. Январь 1930 года
На скамье подсудимых (слева направо) — С. Литвинов, М. Иоффе, В. Либориус среди жандармов; внизу — адвокаты Возрождение. Париж, 1930. 22 янв. (№ 1695)
Парижские адвокаты (слева направо): Пьер Мари Андре Бертон, Сезар Кампинчи, Анри Торрес, Морис Гарсон, Винсент де Моро-ДжиАффери
Фото из открытых источников
Шарж на Дмитрия Навашина Последние новости. Париж, 1930.
23 янв. (№ 3228)
«Дело о советских векселях»: Савелий Литвинов и адвокат Сезар Кампинчи
Рисунок Mad’a (М. А. Дризо) Возрождение. Париж, 1930.
27 янв. (№ 1700)
«Пощечина»
Рисунок Mad’a (М. А. Дризо)
Возрождение. Париж, 1930.
3 февр. (№ 1707)
Григорий Зиновьевич Беседовский. 1923
ГАРФ
Руководители Народного комиссариата по иностранным делам СССР. 1933 Сидят (слева направо): первый заместитель наркома Н. Н. Крестинский, нарком М. М. Литвинов, второй заместитель наркома Л. М. Карахан, член коллегии Б. С. Стомоняков
РГАКФД
Н. С. Аграновский. Евреи Восточной Европы глазами американского художника: реконтекстуализация книги Джозефа Пеннелла «The Jew at Ноте»
Джозеф Пеннелл. В синагоге, Броды (Ил. 6) Pennell J. The Jew at Ноте. London, 1892
Джозеф Пеннелл. Еврейское кладбище, Броды (Ил. 7) Pennell J. The Jew at Ноте. London, 1892
Джозеф Пеннелл Улица, Бердичев (Ил. 14) Pennell J. The Jew at Home. London, 1892
Джозеф Пеннелл На водах в Карлсбаде (Ил. 19) Pennell J. The Jew at Home. London, 1892
Ян Ливене Мужчина в тюрбане
XVII век (Ил. 20) Метрополитен-музей, Нью-Йорк
Ян Ливене Бюст восточного мужчины
1635–1644 (Ил. 21)
Чикагский институт искусств
Рембрандт Харменс ван Рейн Человек в плаще и меховой шапке. Около 1630 года (Ил. 23) Метрополитен-музей, Нью-Йорк
Джейкоб Эпстайн Старик (Ил. 33) Hapgood Н. The Spirit of the Ghetto: Studies of the Jewish Quarter of New York. New York; London, 1902
Авраам Валковиц
Танцующий еврей. 1903 (Ил. 34)
Частная коллекция
Леонид Пастернак. Эскиз (Ил. 39)
Judischer Almanach. Wien, 1903
Д. З. Фельдман. Узник Петропавловской крепости — хасидский рабби: к истории двух следственных процессов правлений Павла I и Александра I
Донос мещанина Гирша Давыдовича на хасидского руководителя Залмана Боруховича (рабби Шнеура Залмана). 1798
РГАДА. Ф. 7. Оп. 2.
Д. 3140. Л. 20
Фрагмент реестра арестованных по доносу евреев-хасидов. 1798 РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 3140. Л. 26
Фрагмент ответов Залмана Боруховича на первом следствии (на древнееврейском языке). 1798 РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 3140. Л. 59
Фрагмент вопросов и ответов Залмана Боруховича на первом следствии. 1798 РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 3140. Л. 32
Расписка Залмана Боруховича, оправданного по второму следствию, с обязательством оставаться в Санкт-Петербурге до особого распоряжения. 1800 РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 3140. Л. 329
«Это отчаянное материальное положение меняет еврейскую физиономию, еврейскую психологию» Воспоминания И. М. Гейцмана об анархистском движении среди евреев в России начала XX века
Публикация, подготовка текста, вступительная статья и комментарии Д. И. Рублева
Илья Моисеевич Гейцман. 1924 ГАРФ. Ф. 533. Оп. 2. Д. 427. Л. 1
Илья Моисеевич Гейцман Вторая половина 1920-х годов ГАРФ. Ф. 533. Оп. 2. Д. 427. Л. 2
«Ваш перевод предназначается для большой русской публики» Переписка между Шолом-Алейхемом и Саррой Равич
Публикация, вступительная статья и примечания Александра Френкеля
Сарра Наумовна Равич, член исполнительного комитета съезда
Советов. Петроград. 1919
Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга. Ер 412
Первое русское издание «Кровавой шутки» (М., 1914) Обложка и титульный лист
Российская национальная библиотека
Письмо Шолом-Алейхема Сарре Равич от 23 декабря 1912 года