Весной 1914 года по инициативе Гейцмана в Иркутской губернии была основана «Группа анархистов-коммунистов ссыльных Восточной Сибири», объединявшая около 20 человек. Организации удалось установить связи с анархистами из Владивостока, Киева, Кишинева, Москвы, Санкт-Петербурга, Тобольска, Томска и Харбина. Была развернута переписка с анархистскими организациями русских эмигрантов в Великобритании, Франции и США[767]. Гейцман же был одним из организаторов конференции анархо-коммунистических групп Иркутской губернии, тайно проведенной в селе Манзурка. В ней приняли участие около 30 человек. Делегаты провозгласили создание Федерации групп анархистов-коммунистов ссыльных Сибири[768]. 21–22 октября 1914 года участники конференции были арестованы. Гейцман вплоть до марта 1917 года содержался в иркутской тюрьме[769].
Освободившись от тюремного заключения 4 марта 1917 года, после свержения монархии[770], он становится одним из лидеров анархистского движения в Иркутске. Весной 1917 года участвует в проходившем в этом городе съезде анархистов Сибири[771], а вскоре создает группу «Возрождение анархистской пропаганды». При его участии были выпущены различные брошюры тиражом более 35 тысяч экземпляров. Написанный же Гейцманом «Манифест анархистов-коммунистов» стал одним из наиболее важных программных документов сибирских анархистов[772]. Илья Моисеевич становится одним из самых известных ораторов Иркутска, выступает на митингах среди солдат и рабочих, читает лекции[773]. Осенью его группа объединяется с другими анархистскими организациями в Иркутскую федерацию анархистов[774].
17 сентября 1917 года Гейцман участвует в волнениях военнослужащих иркутского гарнизона, протестовавших против ареста трех однополчан за ведение антивоенной пропаганды. Он приветствовал бунтарей от имени группы «Возрождение» и был избран руководителем провозглашенного ими на митинге «Беспартийного союза взаимопомощи солдат»[775].21 сентября Гейцман вел от имени восставших солдат переговоры с военными властями. После капитуляции бунтарей он и его беременная жена, Анна Давидовна Кам-Гейцман, были арестованы, но через несколько дней освобождены[776].
С сентября 1917 года Гейцман сотрудничает с большевиками, совместно действуя против властей Временного правительства[777]. В декабре он участвует в восстании в Иркутске, входит в состав штаба восставших[778].
28 февраля 1918 года Илья Гейцман был избран делегатом на II Всесибирский Съезд Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов. На съезде его избрали членом Центрального Исполнительного Комитета Советов Сибири (Центросибирь) — высшего правительственного органа, осуществлявшего верховную власть на территориях Сибири, контролируемых большевиками и их союзниками по леворадикальному блоку[779]. В марте 1918 года по поручению Президиума Центросибири Гейцман занял пост комиссара по иностранным делам[780]. Вместе с рядом большевистских руководителей он вошел в состав «пятерки» — группы членов Центросибири, каждый день обсуждавшей кулуарно наиболее важные задачи. Параллельно он участвовал в кооперативном движении, организовал Трудовую Сапожную артель из 40 человек и возглавил ее, одновременно работая в мастерских сапожником по 2–3 часа в день[781].
В конце марта Гейцман был направлен в Читу для помощи местным Советам в организации борьбы против белогвардейских войск атамана Г. М. Семенова[782]. 27 марта он вошел в состав Военно-революционного штаба Забайкальского (Даурского) фронта[783].
Гейцману принадлежит и роль одного из первых чекистов Сибири. Так, 21 апреля 1918 года декретом Центросибири была создана Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, находящаяся в подчинении Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. В состав этой первой сибирской ЧК был включен и Илья Гейцман[784].
Большую роль он сыграл в попытках урегулирования отношений Центросибири с восставшими чехословацкими частями. Так, в конце мая — начале июня 1918 года Гейцман ведет переговоры с чехословаками, захватившими Военный городок в Иркутске. Ему удалось достигнуть соглашения, согласно которому чехословацкие части уходили из города и получали свободный проезд до Владивостока. В результате этих соглашений Центросибири удалось пропустить три эшелона чехословаков без боя[785]. 30 мая Гейцман пытался уговорить французского консула выехать в составе делегации на переговоры с командованием чехословацкого корпуса[786]. Когда же в июне в Иркутске вспыхнуло восстание юнкеров, Гейцман был назначен в состав комитета из пяти членов Центросибири, руководившего подавлением мятежа[787].
23 июня 1918 года он был отправлен в составе смешанной делегации Центросибири и чехословацких офицеров на переговоры с командующим чехословацкого корпуса генералом Р. Гайдой[788]. Поскольку Гайда отказался принять делегацию, Гейцман был направлен в Хабаровск, откуда вместе с женой и четырехлетним сыном Михаилом выехал в Читу[789]. Затем вместе с другими сотрудниками Сибсовнаркома он был эвакуирован из Читы в Хабаровск[790].
В июле Гейцман участвовал в работе Дальневосточного совета народных комиссаров (Дальсовнаркома) как представитель Комиссариата иностранных дел Центросибири[791].
3-4 сентября Хабаровск был взят японскими войсками и казачьими отрядами И. П. Калмыкова[792]. Вплоть до мая 1919 года совместно с большевиками Гейцман вел подпольную пропагандистскую деятельность среди местных рабочих. В мае, после арестов калмыковцами многих подпольщиков, он был вывезен в лагерь красных партизан, располагавшийся в Иргу, на приграничной территории Китая. Его жена и сын скрылись в одной из толстовских коммун вблизи от Хабаровска[793].
До середины февраля 1920 года Гейцман руководил лазаретом партизанского отряда в Иргу. После оставления белогвардейцами Хабаровска 14 февраля 1920 года вместе с отрядом он вернулся в город. Через несколько дней по поручению Хабаровского крайисполкома Илья Моисеевич организовал Комиссариат иностранных дел Временного исполкома Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Хабаровского уезда, all марта был избран комиссаром иностранных дел[794]. В этой должности он ведет переговоры с японскими военными и дипломатами о взаимоотношениях с ДВР и местными «буферными» правительствами, касаясь в том числе вопроса о выводе японских войск из Приморья[795].
12 марта 1920 года развернулись кровопролитные бои между японским гарнизоном Николаевска-на-Амуре и Красной армией Николаевского округа, находившейся под командованием Я. И. Тряпицына[796]. Гейцман вел переговоры по урегулированию «Николаевского инцидента». По утверждению исследователя Славинского, его подпись, наряду с подписями русских и японских дипломатов и военачальников, стояла под приказом о немедленном прекращении военных действий, поступившим в штаб армии Тряпицына 16 марта 1920 года[797].
После вооруженного выступления японцев на Дальнем Востоке 5–6 апреля 1920 года, завершившегося разгромом сторонников советской власти, Гейцман был вынужден оставить Хабаровск[798]. Вскоре, по поручению владивостокских большевиков, он был направлен в Москву. 24 августа 1920 года с чешским паспортом в руках он сел на борт парохода, увозившего из Сибири и Дальнего Востока чехословацких военных и политических деятелей. После долгого путешествия через Гонконг, Сингапур, Коломбо, Порт-Саид, Триест, а затем — через территорию Италии, Австрии и Чехословакии в ноябре того же года он прибыл в Москву[799].
Уже в декабре 1920 года Гейцман числится сотрудником Отдела Востока Народного комиссариата иностранных дел[800]. Вскоре он составил докладные записки для заместителя наркома иностранных дел Л. М. Карахана[801] о политической ситуации на Дальнем Востоке и в Чехословакии[802], предлагая проводить новый политический курс в отношении Чехословацкой республики. Он призывал делать упор на идеи братства славянских народов, популярные в то время в Чехословакии. В качестве конкретных мер предлагал способствовать чехословацкой трудовой миграции в РСФСР