Не представляю, насколько был глубок водоём (или резервуар), в котором мы находились, – ни у меня, ни у Евы не возникало желания нырнуть и проверить это. Мы просто висели, как будто в невесомости, в густой непроглядной тьме, шумно дышали и вроде бы ненароком задевали друг друга, чтобы удостовериться, что мы живы и вообще, что всё это происходит наяву. Если Ева чувствовала то же самое, что и я, то ей в тот момент наверняка казалось, что мы пари́м в некоем астральном измерении.
Не знаю, сколько бы мы вот так бесцельно висели в этой тягучей тьме, но в итоге Еве всё это надоело, и она привычно проявила активность: отплыла немного в сторону и спустя несколько секунд позвала:
– Гребите сюда, гардемарин.
– «Гардемарин»?
– Ну, мы же вроде как в автономном плавании?
– Ну, в принципе…
– Вот и греби быстрее: тут какое-то железо…
Справа по ходу движения (это если повернуться спиной к сифону) было что-то наподобие мостков из металлических прутьев. Вскарабкавшись на эти мостки, мы некоторое время стояли прислушиваясь и не решаясь двигаться дальше.
Мостки были узкие и скользкие. Если верить осязанию, стена, к которой они примыкали, была металлической и тоже скользкой. По ней стекали крупные капли, ухватиться было не за что, так что в любой момент можно было поскользнуться и упасть в воду.
Судя по всему, мы находились в том самом тоннеле, который был указан на плане. Хорошо еще, что накануне я пообщался с коллегами на эту тему и нам довелось ознакомиться с планом: в противном случае сейчас мы бы терялись в догадках, где вообще находимся. Впрочем, если бы мы ничего не знали о тоннеле, то вряд ли бы стали прыгать в колодец… и вполне может быть, что сейчас нас уже не было бы в живых.
Было тихо, очень душно и влажно. Мерно булькали тяжелые капли, срывавшиеся со свода над нашими головами, где-то вдали негромко плескалась вода.
– Слышишь плеск? – тихо спросила Ева, прижимаясь ко мне.
– Слышу. Это, наверно, у речного портала.
– Если у портала, почему света не видать? Снаружи еще светло.
Вопрос был вполне резонным, ответа не было. Бог его знает, почему не виден свет в конце тоннеля – тут может быть тысяча разнообразных причин.
– Ладно, не видно, и черт с ним. Ну что, поплывем потихоньку туда? Идти тут небезопасно, будем постоянно падать.
– А кто сказал, что плыть безопасно? Может, там, дальше, металлолом или ворох колючей проволоки.
– И что, так и будем тут торчать?
– Гхм… Ты посиди немного, а я попробую аккуратно вдоль стенки просочиться, пощупаю, что там дальше.
– Ладно, сочись. Только давай побыстрее…
Прижавшись спиной к скользкой стене, я приставными шагами двинулся вправо. Метров через пятнадцать я пребольно ударился обо что-то острое и чуть было не плюхнулся в воду.
– Напоролся на мутанта? – живо поинтересовалась Ева. – Смотри, если оно тебя укусит, ты заразишься, и в полночь сам станешь мутантом.
– Пи…!!! Б…!!! Е…!!! – я разразился длиннющей тирадой самого непристойного формата. Нет, я не выражаюсь при дамах – даже при таких, которые сами не прочь жахнуть об стол свежим пакетом вульгаризмов, – но сейчас было очень больно и досадно, так что не сдержался.
– А-а-а, началось, да? – Ева ехидно хмыкнула. – Что-то быстро мутация идет.
– Это всё враньё! – Продышавшись, я взял себя в руки и принялся ощупывать неожиданное препятствие.
– Почему враньё? Думаешь, мутантов не бывает?
– Нет, насчёт того, что мутанты есть, я даже и не сомневаюсь. Враньё – это насчет того, что если укусит, то сам станешь мутантом. То есть я точно знаю, что это незаразно.
– И откуда ты это знаешь?
– Ну… Понимаешь… Прошлой осенью меня покусал один мутант…
– Да ладно! – В голосе Евы сквозил неподдельный интерес: убийцы наверху и кромешная тьма вокруг – это, конечно, занимательно, но мутанты вне конкуренции. Это может показаться кому-то смешным, но Ева в самом деле верит, что мутанты существуют.
– Совершенно точно тебе говорю…
– П…шь как сивый мерин, да?
– Если вру, можешь меня пристрелить. В общем, укусил неоднократно, неглубоко, но ощутимо…
– И?
– И ничего! Как видишь, никаких признаков.
– А где ты его нашел? Как он выглядел?
– Ну, честно говоря, это была она – мутантша. Выглядела на все сто, нашел на полковом стрельбище, прошлой осенью, в траншее на дальнем рубеже, и покусала она меня не в тот раз, а чуть позже…
– Ну ты и му…ак! – от души возмутилась Ева. – Я, значит, тут уши развесила, всё серьёзно…
– Да я тоже серьезно. И кстати, если я ничего не путаю, у нас есть лодка.
Действительно, это была лодка, то ли из дюрали, то ли из алюминия (на ощупь – гладкий тонкий металл), которую какой-то злой негодяй затащил носом на мостки.
Я без особого труда столкнул в воду лодочный нос, но отчалить не получилось: лодка была привязана к мосткам довольно толстым капроновым шнуром.
С этим шнуром я возился минут пять. Похоже, тут использовали морские узлы, с которыми мне вряд ли удалось бы справиться даже при хорошем освещении. В конце концов Еве надоело ждать, она подкралась сзади и ненароком столкнула меня в лодку. Я опять больно ударился, не так, впрочем, сильно, как в прошлый раз, и высказался в том духе, что с такими друзьями нам и враги не нужны: мы сами надежно и качественно угробим друг друга.
– Извини, я нечаянно. Почему стоим?
– Узлы, понимаешь ли, узлы. Кстати, ты в морских узлах разбираешься?
– Да, есть немного. – Ева ощупала узлы и сокрушенно вздохнула. – Нет, тут черт знает что понавязано, без света не разберешься. Но это ничего, мы по-другому поступим. Мотор есть?
– Сейчас посмотрим… Точнее, пощупаем…
Мы обследовали лодку: нет, мотора не было, но обнаружились вёсла, тоже металлические, вдетые в уключины. Вообще, я, конечно, не спец в плавсредствах, но на ощупь мне показалось, что и весла и лодка были довольно добротными и качественными.
– Да ладно, и веслами обойдемся…
Ева принялась орудовать веслом, сосредоточенно пыхтя и извлекая из шнура душераздирающие скрежещущие звуки – негромкие, но крайне неприятные. Возникало отчетливое ощущение, что пьяный хулиган, начисто лишенный слуха, пытается играть на гитаре с обвисшими капроновыми струнами.
– Ты что творишь?
– Шнур пилю, – деловито сообщила Ева. – Веслом.
– Помочь?
– Да нет, уже всё. – Ева закончила такелажные работы и передала мне весло. – Ставь на место, да поплыли помаленьку…
И поплыли помаленьку.
Я сидел на веслах и аккуратно греб, а Ева сердито командовала, когда лодка стукалась о мостки или о противоположную стену тоннеля. Собственно, мы запросто обошлись бы без такого рода командования, но, очевидно, Еве просто было скучно сидеть без дела.
Вообще, я обратил внимание, что для человека, который только что стрелял в себе подобных, Ева ведет себя как-то слишком спокойно: не впадает в истерику, не дрожит, не плачет, вообще, никак не рефлексирует по этому поводу…
Хотя вполне может быть, что виной тому была необычная ситуация и неопределенность: мы еще не выбрались из тоннеля и неизвестно, что нас ожидает снаружи. Образно выражаясь, Ева пока что пребывала в режиме боевого пилотажа и вела себя как опытный боец в рейде, исход которого не может предсказать никто.
Откуда я знаю про это? Я был в таком рейде. И хоть я и не особо опытный боец, но видел, как ведут себя в таких ситуациях бывалые хлопцы, немало потоптавшиеся по военной тропе…
Размеренные упражнения в академической гребле были недолгими: вскоре нос лодки со скрежетом уткнулся в какую-то преграду и нас основательно тряхнуло.
– Металлолом? – деловито уточнила Ева.
– Почему металлолом?
– Ты сам сказал – «груды металлолома».
– Да это я так, образно…
– Ну давай, подгребай бочком, пощупаем твой «образ».
Я развернул лодку боком, и мы ощупали неожиданную преграду. Это была металлическая стена, шероховатая на ощупь (возможно, ржавая), при надавливании она гулко вибрировала и пружинила.
– Ну ни фига себе новости… – озабоченно пробормотала Ева. – Тупик, что ли? А ну подгреби немного к правой стенке.
Мы пришвартовались к правой стенке тоннеля, я вскарабкался на мостки и произвел дежурное ощупывание местности. Помимо мостков здесь была небольшая площадка, на которой размещался какой-то механизм, состоящий из нескольких крупных шестерен, рукояти с круглым набалдашником и нескольких рычагов, о чём я немедля сообщил Еве.
– Так, ты руки туда не пихай, – компетентно предупредила Ева. – Наверное, это какая-то «открывашка» – стронешь стопор, шестерни закрутятся и зажуёт руку или вообще всего затащат. Ты аккуратно щупай, но ничего не дёргай и не нажимай.
– Яволь, херр оберст… – дисциплинированно отозвался я и тотчас же пренебрег советом: нечаянно нажал на какой-то подпружиненный штырёк.
Второй рукой при этом я держался за рукоять, которая при нажатии на штырёк без особых усилий подалась вправо – я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Я принялся крутить эту рукоять, и – о чудо!!! (честно говоря, не уверен, что это чудо, но именно так обычно кричат в романах про гробницы и сокровища, когда найдут какой-то потайной ход, а своих вариантов у меня нет, ибо это очень необычная ситуация, не успел еще освоиться) – в общем, перегораживающее тоннель препятствие с негромким скрежетом поползло в сторону, обнажив щель, в которую сразу же хлынул неяркий поток света.
– Ого! – оценила Ева. – Я тебе говорила, что я тебя люблю?!
– Эмм…
– Да ты не отвлекайся, крути живее – это такая тупая шутка. Видишь, нервничаю…
Я крутил рукоять до тех пор, пока механизм позволял делать это. Когда он застопорился в конечном положении и более уже не поддавался, стальная плита-преграда полностью утонула в стене тоннеля, как будто её и вовсе не было. Перед нами во всей красе открылся вид на заросшую кустами горловину – иными словами, буквально в пятнадцати метрах спереди по курсу был речной портал.