– Там машина, возле неё человек, – тихо сказал он и решительно добавил: – Времени нет. Зачищаю – идёшь за мной. Будет явная опасность – беги.
В то же мгновенье Степан громко матернулся, изогнулся и, зацепив плечом угол, вышел к освещённому тусклой лампой подъезду. Иван присел и выглянул. Степан, бормоча что-то невнятное, пьяной походкой подошёл к подъезду, остановился, икнул, достал из кармана пачку сигарет, кое-как извлёк из неё сигарету и, помахивая ей, приблизился к стоящему возле машины мужчине. Тот недовольно глянул на просящего огонька и в то же мгновенье рухнул от резкого удара ниже пояса. Степан обернулся и призывно махнул рукой невольному напарнику. Иван вышел из тени и быстро подошёл к подъезду.
Дверь – настежь. В подъезде тишина. Двигались бесшумно. Степан показал три пальца. Лестница, ещё лестница… В подъезде темень – мечта шпаны. Третий этаж. Дверь приоткрыта, виден слабый свет. Приблизились. Шорохи, тихие голоса. Степан глянул на Ивана, улыбнулся, осторожно открыл дверь. В коридоре полумрак, никого. Старый шкаф, дверь в туалет, вешалка, на полу обувь. Приглушённые голоса доносились из комнаты.
Сердце стучало дробным набатом. Из комнаты со света неожиданно вышел человек – в спортивном костюме, кроссовках и балаклаве. Он держал в руке длинный пистолет. С глушителем, подумал Иван. Ещё он обратил внимание, что держит его преступник неуверенно. Неизвестный замер от неожиданности, затем пришёл в себя, подобрался, как перед прыжком, его рука взметнулась в положение выстрела.
Степан кувыркнулся и в падении выстрелил два раза. Нападавший глухо взвизгнул, его ноги подогнулись, рука резко упала. Степан, уверенно вышедший из кульбита, мощно корпусом отбросил стрелка и рванулся в комнату. Мгновением ранее Иван почувствовал тупой и жгучий удар в правую часть лба, увидел, как стена справа брызнула штукатуркой. Успел всё же, подумал он. В нём проснулся солдат. Он тряхнул головой – сбросил оцепенение, в два прыжка подскочил к комнате и последовал за Степаном.
В рабочем кресле сидел Стас, он не шевелился и тупо смотрел широко открытыми глазами на происходящее. Противников было два, третий валялся в коридоре. Оба одеты, как и их подельник. Правый был занят – Степан выбил у него пистолет, его ПМ тоже валялся на полу, они сцепились в узком пространстве небольшой комнаты, заставленной мебелью. Левый противник пытался навести оружие на Степана. Ну, мы и вломились – на свою голову, подумал Иван, кто ж мог подумать, что они всё вооружены – шпионы что ли? Боровшиеся постоянно менялись местами, готовый выстрелить бандит не мог выбрать мишень, но в любой момент был готов нажать на курок. Он перевёл взгляд на Ивана и повёл пистолетом в его сторону.
Расстояние – критическое, стрелок – правша. «Нырять» было некуда, только вниз – туда, куда бескомпромиссно смотрел ствол пистолета. Иван, вспомнив надёжный китайский маятник, скользящим движением ушёл влево и резко ударил противника в коленную чашечку опорной ноги. Противник успел выстрелить, но промахнулся. Он зарычал и присел. Иван ударил локтем по предплечью, и пистолет отлетел в сторону двух сцепившихся тел. Иван хотел взять противника за волосы, нагнуть и добавить коленом в скрытое маской лицо. Но не был уверен, что под маской есть то, за что можно было надёжно уцепиться – вариант лысого мачо его не устраивал. Не утруждая себя рукопашными премудростями, он выполнил второй резкий удар в пах, который не дошёл до цели, так как противник умудрился его парировать. «Что же происходит? – пронеслась в голове близкая к панической мысль. – Спецы?»
Иван не видел, что происходит сзади, он лишь услышал голос Степана: «Берегись – сзади!». Ни обернуться, ни уйти в сторону он не успел: сильный удар в затылок «выключил свет и задёрнул шторки». Теряя сознание, он отметил: в комнате за несколько секунд прозвучали, как автоматная очередь, пять—шесть выстрелов. Резануло по ушам. Звуки стрельбы смешались с воплями людей, запах пороховой гари ударил в нос. «Надо будет комнату потом проветрить!» – такая странная мысль была последней посетительницей его померкнувшего сознания.
24
Живец на живца
Назначенный участок осматривали два милиционера – спортивный подтянутый рядовой и весьма располневший сержант. Когда забирались на чердак через люк на крыше, второй в связи с не совсем кондиционными габаритами попал в неловкое положение и чуть не порвал форму. Спустились по шаткой скрипящей деревянной лесенке, отряхнулись. Сквозь швы в черепице, чердачные окна проникали солнечные лучи, чётко очерченные поднятой пылью. Довольно светло. Милиционеры двинулись по широким доскам, лежащим на перекрытиях.
– Осторожней! По доске иди. А то ещё потолок провалим. Перекрытия хлипкие, – предупредил сержант.
– Стараюсь, – почему-то прошептал молодой, едва сдерживая улыбку.
Приблизились к торцовой части чердака, там темнее, но видимость приемлемая.
– Странно, – тихо сказал сержант.
– Что странно?
– А ты подумай. Это с утра уже который?
– Четвёртый. Уже обед, – не понимая вопроса, ответил рядовой.
– Голубей нет, – пояснил сержант.
– Точно. Ни единого.
– Запах чуешь? – сморщился бывалый.
– Как только залезли – потянуло…
– А что молчал? – недовольно буркнул сержант
Молодой милиционер неопределённо пожал плечами.
Сержант замер, достал из кобуры наган и продолжил движение, насколько смог, короткими шажками. Остановился, оглянулся, осуждающе посмотрел на кобуру молодого коллеги. Тот лишь виновато развёл руками:
– Не получил. Опоздал в дежурку.
Сержант пошевелил губами, выражая одному ему известные мысли, и двинулся в тёмный угол. Среди балок возле выхода большой каминной трубы просматривались куча тряпья, обглоданные косточки, гнилые фрукты, овощи, большая потрёпанная игрушка-кукла, красивый инкрустированный белым металлом рог, старые газеты. На гвоздике на балке висели крупные бусы-стекляшки и надорванная связка сухофруктов.
– Бродяги? – неуверенно произнёс молодой.
Сержант мимикой выразил сомнение. Немую сцену нарушили несколько глухих ударов по крыше. Оба невольно глянули вверх. Удары сменила возня, похожее на собачье повизгивание и утробное зловещее рычание. Возня перешла в яростную борьбу, удары зловещие звуки, крыша ходила ходуном.
Следующий удар стал критическим, крыша провалилась, и с обломками черепицы на доски рухнуло что-то большое, лохматое, чёрное. В пролом ворвался яркий свет. Взору оцепеневших милиционеров предстала бьющая в конвульсиях крупная обезьяна – морда страшная, оскал звериный, лапы скребут воздух. Агония длилась недолго.
…Смагин не дослушал объяснения сержанта и резко спросил:
– Где эта обезьяна?
– Здесь.
– Где – здесь? – повысил голос Смагин.
– Здесь. Привезли на машине. Пришлось… привлечь… В кузове. Еле дотащили…
– Почему сразу не доложили?
Сержант пребывал в полной растерянности, которая перерастала в страх.
– Впрочем, правильно, – смягчил тон Смагин. – У вас своё начальство. Да и меня здесь не было… Да и вы знать не могли… Не волнуйтесь. Курите?
– Нет, не приучен, – ответил сержант.
– Ну и хорошо, продолжайте службу, – доброжелательно пожелал Смагин и обратился к Сеулину: – Найди Васадзе. К обезьяне не прикасаться. Найди Скляр. Пусть осмотрит. Хотя и так понятно… Заодно пусть осмотрит наших героев.
25
Пересечения
Стас, когда почувствовал опасность, всё же позвонил дежурному… Группа прибыла к разбору полётов. Иван пришёл в себя и увидел склонившееся над ним лицо в маске. «Неужели это конец?» – подумал он. «Спокойно, спокойно, свои!» – сказало лицо. «Значит, не конец», – сделал вывод мой чудом уцелевший друг.
В комнате царил хаос, словно в ней происходила битва слонов. Ни Стаса, ни Степана он не увидел. Доктор сделал укол, вытер ему лицо и сообщил: пуля скользнула по лбу… слегка, могло быть и хуже, а вот по затылку нанесён точный, но щадящий удар, скорее всего, ручкой пистолета.
Иван довольно быстро пришёл в себя и надеялся быстро отойти от происшедшего. Но озвученная старшим группы захвата информация загнала его в мрачную – хоть вой! – темноту. Иван пытался найти в ней просвет, как-то объяснить, осознать и принять происшедшее… не получалось.
Стас был убит двумя выстрелами. Два преступника, находившихся в комнате, получили по несколько не совместимых с жизнью огнестрельных ранений. Бандит, вырубленный Степаном на улице, быстро пришёл в себя и поспешил подельникам на помощь. Это он ударил Ивана. В ответ Степан выстрелил в него наверняка – в лоб. И его можно было понять: в суматохе бандит, с которым вступил в единоборство Иван, подхватил с пола выбитый пистолет, произвёл два выстрела в Стаса и начал решетить компьютер – магазин «стечкина» с глушителем это вполне позволял. Степан действовал рефлекторно: лёжа на полу, успел схватить свой выроненный в борьбе ПМ и обработал беспредельщиков по полной – оставшихся в обойме патронов хватило. Сам он был изрядно помят, но пули его не достали.
Иван открутился, как мог, от стационара. Привёл себя в порядок, оценил в зеркале небольшую героическую ссадину, ощупал больное место над левым ухом и, раздав всё возможные пояснения и объяснения, уже под утро убыл попутной оперативной машиной домой. Он верил, нет, он был стопроцентно уверен, что Рита, если не ждёт его с распростёртыми объятиями, то хотя бы находится дома, и он её увидит.
Однако чёрная жизненная полоса разворачивалась во всей своей мрачной красе. Иван плюнул на всё возможные и невозможные правила приличия и решительно вошёл в её комнату. Никого. Ничего не изменилось? Нет, Рита заходила. У неё было две сумки – одна прогулочная, вторая дорожная. Последней не было, отсутствовала одежда и всё женские штучки. Иван не сразу сообразил и лишь через минуту вспомнил об оставленном на столе подарке – его тоже не было. Прогулочная сумка лежала на тахте. Шум в голове накатывался волнами, они куда-то несли то плавно, то рывками. Иван постарался сосредоточиться.