д приглашённой публикой бесконечное количество раз постановку задачи и отвечая, вернее, умело не отвечая, на вопрос: «А зачем всё это?»
Задача была простой. Ответ на перманентный вопрос также не блистал оригинальностью: «До обработки полученных в ходе исследования данных какие-либо разговоры на эту тему неуместны!» Спрашивающая сторона догадывалась, что к «обработке данных» привлечена не будет и уж тем более ей не представится возможность ознакомиться с результатами столь важной многосложной работы. Но шанс познать тайну во взгляде всё равно просматривался. В принципе, отказная фраза была не такая уж и сложная, но если повторить её в различных вариантах несколько десятков раз, то состояние молодых коллег Смагина можно понять.
Приглашённые люди разных возрастов, разношерстно одетые и, судя по поведению, принадлежащие к разным культурным формациям, заходили за ширму и довольно быстро проделывали там известные только им и организаторам манипуляции. Выходили с азартным блеском в глазах, который сочетался с явным недоумением. Ирина и Демьян педантично фиксировали данные экспериментов. При этом они перебрасывались удивлёнными, граничащими с возмущением взглядами и уповали на то, что многоуважаемый шеф затеял всю эту возню не по приколу, как, например, вчерашний, продлившийся более двух часов разговор, содержанием которого стало обсуждение многочисленных второстепенных и вообще несущественных деталей, дополнивших и без того мутное и тревожное содержание последних дней.
Серьёзная интрига разворачивалась на улице, куда с чувством глубокого удовлетворения выходили участники эксперимента. Дело в том, что каждый из них получал инструктаж индивидуально и держал его в соответствии с предложенными и взаимно принятыми правилами игры в секрете. Но каково были их разочарование и чувство осознания абсурда, когда они узнавали в ходе краткого обмена мнения, что их задания были одинаковыми, а действия весьма и весьма похожими. Народ слегка негодовал и, немного покучковавшись, расходился поодиночке и мелкими группами: некоторые, видимо, решили продолжить завязавшийся экспромтом обмен мнения в более творческой обстановке.
Смагин в столь интересном действе участия не принимал, ждал результатов. Он был чрезвычайно увлечён чтением документов, собранных в довольно толстую папку с тесёмками. Она содержала компьютерные распечатки, вырезки и их копии из газет, чертежи, фотографии и даже тексты на иностранных языках с приложенными к ним переводами и без таковых. Время от времени он шептал: «Игорь, ты гений! Гений и зануда! Я бы – чокнулся!». Поясняю, речь идёт не обо мне, имелся в виду какой-то другой Игорь, как я в тот момент предполагал, большой дока в истории науки и техники.
В тот день я на правах друга и летописца заскочил в кабинет к Смагину. К моему удивлению, он принял меня, угостил кофе и даже перебросился несколькими словами. Затем без всяких предварительных пояснений сунул мне в руки пару листков бумаги. Я посмотрел. Небольшая газетная вырезка из рубрики, как я предположил, «криминальная хроника». Отрывок текста-оригинала на французском, к нему приложен аккуратный листочек с переводом.
«Как наша газета уже сообщала уважаемым читателям, ограбление ввело в состояние шока хозяев мануфактуры и извещённую об этом громком событии общественность. Нет сомнения, что после такого трагического пассажа господа, оперирующие большими суммами наличности, вспомнят о существовании банков. Сумма украденного держится в тайне, однако наши источники уверяют, что речь идёт о годовом доходе известного всем горожанам предприятия, где, как известно, трудится более сотни наёмных работников, объединённых крупнейшим в нашем городе профсоюзом.
Оба охранника, вооружённые огнестрельным оружием, были усыплены с помощью неизвестного химического вещества (предположительно хлороформа, используемого в медицине). Затем преступник или преступники беспрепятственно проникли в помещение управления, вскрыли сейф и похитили огромную сумму наличности. Примечательно, что пребывавшие на территории управления сторожевые собаки преступников не тронули и никакого беспокойства не выказали.
Однако главной сенсацией является тот факт, что сейф производства уважаемой немецкой фирмы, пользующейся международным признанием, был вскрыт без взлома и в кратчайшие сроки, что по заверениям авторитетных экспертов технически невозможно. Из компетентных источником нам стало известно, что полиция в качестве основной версии рассматривает возможность тайного и коварного заговора, участниками которого могли быть члены правления или работники мануфактуры, входящие в состав руководства или приближённые к нему.
Следите за последующими номерами: рано или поздно всё тайное становится явным…»
– Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – спросил Иван.
Ну, что я мог подумать. Во-первых, наши нечистые на руку предки, жившие в конце ХIХ века, не сильно отличались от нас в части алчности и желания жить за счёт общества или богатых сограждан. Во-вторых, и тогда были господа с криминальным талантом, действия которых получали широкую огласку. В-третьих, описанный случай походил на расследуемые Иваном и его группой криминальные деяния, как, впрочем, и многие—многие другие аналогичные преступления.
Так примерно я Ивану и ответил.
– Ты знаешь, дружище, – продолжил Иван. – Если бы не углублённое изучение вопроса, которое я вынужден был провести, я бы тоже так отреагировал. Но теперь… – он отхлебнул кофе и, пожалуй, не менее, чем на минуту, уставился в поставленную на стол пустую чашку. Я даже последовал его примеру и тоже заглянул – пусто, никакой истины. Иван очнулся и продолжил: – Дело в том, что сейфы были такой сложности, что открыть их было невозможно. Понимаешь? Невозможно! Не зная кода, конечно. Потому и стала рабочей версия о наличии заговора в руководстве. Иван прошёлся по комнате, выглянул в окно, произнёс сакраментальную фразу: – А ведь где-то есть и нормальная жизнь – полная света, радости, надежды…
Возвратился на своё рабочее кресло и как ни в чём ни бывало продолжил:
– А когда все силы брошены на раскрытие заговора в таком гадюшнике, истина – сам понимаешь… А что если сейф всё—таки взломали?
– Ты же сказал, что это невозможно? – возразил я, всё ещё не понимая смысл и направление реплики, брошенной у окна.
– Ничего невозможного нет! – твёрдо заявил Иван. – Наши же сейфы взломали. Не могло же быть заговора в трёх домах? Вопрос в том – как взломали…
– Надеюсь, вы продвинулись? – опрометчиво спросил я и приготовился получить отлуп. Однако Иван отреагировал спокойно:
– Я тоже надеюсь. Я этого гадёныша пришпилю булавкой к стене.
После такого многообещающего заявления я откланялся и ушёл. В ходе общения я также узнал, что часть бумаг по делу была отдана Глебу, и у него после их тщательного изучения появились кое-какие полезные выводы. Я согласен, что не всё мне дано понять в сложной и запутанной истории. Но этого шага Ивана я не понимал совершенно – ну, Глеба-то зачем впутывать? Он не имеет о преступлениях и витиеватостях расследования даже поверхностного представления. Чем он может помочь?
22
Зёрна
Илья Синельников возвратился домой, в Петроград, в начале 1922 года. Экспедиция продолжалась без него, и он очень жалел, что не смог дойти до финала этого удивительного по своим масштабам и новизне исследования. Причина банальна – начальство его отозвало, производственная необходимость. Прибыв в Горный институт, Илья Петрович, небесталанный геолог и уже не зелёный сотрудник, понял, что никакой необходимости не было. Отпустили как-то невзначай, между делом, и отозвали так же. Оспаривать решение было поздно и бессмысленно. Включился в текучку, но информации, впечатлений было столько, что никакая тягомотина не пугала: душа его всё ещё блуждала по сопкам, среди сибирских сосен и лиственниц.
Если быть откровенным, признавал Илья, даже при таком нелепом раскладе ему всё равно жутко повезло. Тема метеоритная его, безусловно, интересовала, но о том, что удастся попасть в сибирскую экспедицию, он даже во сне не мечтал. В августе 1921 его вызвали в кадры и буднично сообщили: формируется сборная метеоритная группа, есть решение – большой палец показывает наверх – его откомандировать. Именно тогда был вскользь упомянут гигантский метеорит, падение которого произвело в своё время немалый фурор. Через тринадцать лет, как ни удивительно, это, по сути, планетарное событие был почти забыто. У Ильи чуть дыхание не перехватило. Взял себя в руки, помялся для вида, согласился.
Стал готовиться и ждать. По привычке собирал предварительный материал. Добыть газетные вырезки было практически невозможно, поэтому скрупулёзно переписывал найденную информацию от руки и с каждой новой записью всё более и более проникался приподнятым романтическим настроением.
«17-го июня утром, в начале 9-го часа, у нас наблюдалось какое-то необычное явление природы. В селении Н.-Карелинском (вёрст 200 от Киренска к северу) крестьяне увидали на северо-западе, довольно высоко над горизонтом, какое-то чрезвычайно сильно (нельзя было смотреть) светящееся белым, голубоватым светом тело, двигавшееся в течение 10 минут сверху вниз. Тело представлялось в виде «трубы», т.е. цилиндрическим… Приблизившись к земле (лесу), блестящее тело как бы расплылось, на месте же его образовался громадный клуб чёрного дыма и послышался чрезвычайно сильный стук (не гром), как бы от больших падавших камней или пушечной пальбы…»
«Как рассказывают очевидцы, перед тем, как начали раздаваться первые удары, небо прорезало с юга на север со склонностью к северо-востоку какое-то небесное тело огненного вида, но за быстротою (а главное – неожиданностью) полёта ни величину, ни форму его усмотреть не могли. Но зато многие в разных селениях отлично видели в том месте, где было замечено облако, но пониже последнего, на уровне лесных вершин, огромное пламя. Сияние было так сильно, что отражалось в комнатах, окна которых были обращены к северу. Сияние продолжалось не менее минуты – его заметили многие бывшие на пашнях крестьяне. Как только «пламя» исчезло, сейчас же раздались удары».