На кухне что-то упало, то Иван уронил крышку от кастрюли. Он чертыхнулся.
– Держите себя в руках, мой рыцарь. Налейте даме бокал вина.
Иван взял бокал, глянул на сковородку, где дозревала яичница, выключил газ, прошёл в комнату и с лёгким поклоном вручил Машке. Она отхлебнула и благодарно кивнула. Иван подошёл к мольберту.
– Опять? – спросил он.
– Опять. Не то. Всё не то.
Иван подошёл к тахте, присел на корточки, взял руками руки Машки, слегка пожал.
– Всё получится, всё равно получится, – тихо сказал он, отпустил руки, резко встал и, галантно раскланявшись, предложил: – Пойдём, там на двоих.
Машка втянула носом воздух и живо спросила:
– С помидорами. Иди, я сейчас.
Иван прошёл на кухню. Машка отхлебнула вина, поставила бокал на столик, замерла в задумчивости и, как бы решившись, пошла.
Сервировка – не ресторанная. На столе уже стояли две тарелки с яичницей, на салфетке – порезанный хлеб. Иван сидел за столом, с нетерпением покачивал вилкой. Машка подошла к Ивану со спины, положила ему руки на плечи.
– Ванюша, как же я тебя достала. Клянусь – я буду себя хорошо вести. И даже что-нибудь приготовлю. Завтра. Послезавтра. Скоро. Даже плов.
12
Морское танго
Кирилл приближался к своему сокровищу, к своей самой большой тайне. Он шёл по мелководью к нише в скале. Иногда скользил, сползал в воду, ловко выбирался и шёл далее. Миновал мизерные галечные пляжики – лечь бы на солнышке, зажмурить глаза…
Вода крутила прибрежные водоросли, рисовала причудливые картины. На мгновенье обозначилось не зависящее от волн движение – какой-то большой шар, утыканный разноцветными перьями, скользнул неглубоко под водой, очертил зигзаг и исчез в глубине. Рябь, солнце слепит – показалось…
Даже в спокойную погоду вход в грот был неприметен. Мальчик наклонился и смело вошёл. За узким проходом следовала довольно большая пещера с уходящими, бог весть, куда ходами. Она была частично залита водой, трудно было понять: просто нагнало волну или эти своеобразные лагуны сообщаются с морем. Во всяком случае, если ступить в воду и немного пройти, глубина резко нарастала. Не так давно Кирилл нырял неподалёку от этого места. Глубина здесь огромная, десятки саженей – водолаз в своём причудливом громоздком костюме и тот не достанет. Что там – в глубине? Рядом, несколько шагов, а не известно. Темно там. Но, пока поверхность близко, и солнышко пробивает воду своими яркими сильными лучами, игра цветов удивительная.
Кирилл помнил последнюю «игру». Он нырнул, осмотрелся, было светло, видимость хорошая. Продвигался вдоль обрыва, падающего в глубину, уверенно ощупывая камни, поросшие редкими водорослями. И заметил вдалеке странную картинку. Вертикально, так, что нижняя часть уходила в глубину, охваченную полумраком, а верхняя часть почти дотягивала до поверхности, медленно продвигалось, как он определил, бревно-плавун, брус или даже диковинная доска. Верхняя часть, охваченная солнечными бликами, была значительно толще основного тела, но почти не просматривалась. Огромную, как прикинул Кирилл, палку медленно разворачивало, и она становилась то узкой, с ладонь, может, чуть больше, то широкой – под стать веслу. Воздух был на исходе, но Кирилл успел заметить, как доска медленно удалилась в темноту…
Сверху довольно мощно пробивался свет. Мальчик прошлёпал вдоль стены по воде, двигался он уверенно. За большим камнем с красивыми переливающимися на свету вкраплениями – тайник. Он сдвинул несколько небольших пластушек и достал из углубления изрядно поржавевшую металлическую коробку.
Вот оно – богатство. В коробке – моток толстой лесы, грузы, крючки, настоящий компас. Он повертел компас в руках, любовно посмотрел на своё сокровище. Дед говорил, он принадлежал отцу. Отец был простой рыбак, ушёл на войну с германцем и не вернулся. Кирилл его не помнил. Он глянул на компас ещё раз и аккуратно уложил в коробку. Послышались голоса. Это у входа. Мальчик с надеждой глянул в сторону моря – поздно, надо переждать, мало, кто там, может свои, может чужие, в любом случае встреча нежелательна. Спешно накрыл коробку камнем, прошёл вглубь пещеры, спрятался за камнем, в полумраке.
Голоса стали слышны более явственно. «Неужели вздумают войти, – подумал Кирилл, – на кой?» Зашли. Получается, на лодке. Шаги и голоса приблизились. Двое мужчин, молодой парень и мужик солидный, в возрасте, уверенно прошли вглубь пещеры. Молодой нёс за широкими плечами увесистую котомку. Контрабандисты, подумал мальчик. Надо учесть, что под этой профессией мальчик понимал не только несознательных граждан, осуществляющих незаконные приграничные трансакции, а нечто большее – гордых наземных разбойников, флибустьеров солнечных морей и прочий лихой народ – романтичный, дерзкий и… неопасный. Жаль, что груза у них маловато, подумал он, но ничего, как пройдут – надо втихаря к выходу. Но любопытство взяло своё. Если не контрабандисты, то артельщики – это тоже не бандиты, не страшно. Он тихо последовал за ними, шум прибоя смазывал, глушил звуки, подыгрывал ему. Пацан двигался в полумраке, однако за поворотом – опять свет. Чужаки стояли возле большой груды играющих удивительными переливами всех цветов камней.
– И как всё это добро перетаскивать? – спросил молодой.
– Ручками. Чай не барин. Провиант выкладывай, загружай и к вечеру управишься.
– Что ж я один? – недовольно пробормотал молодой.
– Один, один. При таких-то харчах… У воды сложишь, а там вдвоём и забросаем. Я вечером буду.
Молодой мялся в нерешительности, то ли лень было работать, то ли не хотелось оставаться одному.
– Если здесь этого добра, – сказал он, кивая на груду поделочных камней, —
так много, что ж новая власть здесь артель с толком не наладит?
– Что новая власть, что старая. Учёные люди давно здесь всё облазили и изучили. Жидковато здесь для большой артели или фабрики какой. А дня нашего брата – самый раз. Камней здесь уйма, и главное – разные они, на любой вкус. Только б не мешали, а то повадились.
– Это те – из Феодосии? Что рыб кормят? – спросил молодой.
– И те, и эти. Одного к берегу прибило. Будь они неладны. Теперь ховаться надо…
Старший болезненно покривился и попытался размять спину.
– Местные говорят – гад их, – не совсем уверенно произнёс молодой.
– Говорят-говорят. Сколько я живу, столько и говорят. Море, оно чужих не любит. Сидели б дома и на чужое б хавалки не раскрывали. Делом надо заниматься. К вечеру чтоб управился. А этот я с собой возьму. Ох, хорош.
Старший, болезненно охая, наклонился и взял из груды крупный камень.
– Это и есть яшма? – спросил молодой.
– Дурья твой башка, это оникс, – назидательно пояснил старший.
– И много за него дадут?
Старший тяжело сокрушённо вздохнул и бросил на напарника безнадёжный взгляд.
– Много. И прокурор добавит. С камнями этими работать ещё надо. Это тебе не алмазы—изумруды. Нагрузил мешок и – за границу. Тут ещё столько труда приложить надо…
Кирилл решил, что уже пора. Коленки тряслись от напряжения, да и страшновато – что у них на уме? Он развернулся и тихонько стал пробираться к выходу. Мокрые камни – скользкие, надо осторожно. И всё же оступился. Было бы полбеды, если б споткнулся, нет – свалился, как куль с телеги – шумно. И море словно на мгновенье затихло… Вот досада!
Незнакомцы прислушались. Мальчик вскочил и побежал. До выхода было шагов пятнадцать – немного, и он бы преодолел это расстояние за считанные секунды. Но поскользнулся, опять упал. Стало страшно.
Артельщики наконец сообразили: они здесь не одни. Побежали довольно неуклюже на звук, обогнули камень, увидели нарушителя покоя.
– Ну, нечистая, – выдохнул старший, – не вовремя, бери его, Сеня!
Оба бросились вслед. Возможно, сыграл свою роль охотничий инстинкт. Ибо если их обоих в тот момент спросить, зачем им мальчишка, вряд ли бы они смогли объяснить. Поймать и всё, а там посмотрим. Они не были кровожадными бандитами или хранителями уголовного общака. Артельщики – и не более.
Мальчик выскочил из грота, на волнах покачивалась лодка. Их лодка. Как тут быть? Бежать вдоль берега – догонят или пешими или на лодке, двое их. Прыгнуть в лодку – пока туда-сюда – не успеть. Да и лодку чужую взять – большой грех. Тут даже свои, местные, по головке не погладят, так вздуют. А об артельщиках и говорить не приходится. Кирилл остановился в замешательстве, его состояние приближалось к паническому.
И тут он действительно испугался. Из пещеры донеслись дикие крики.
Мальчик побежал вдоль обрывистого берега по скользкой гальке, упал, встал, опять упал, встал. Добрался до малозаметной отвесной тропинки, спускающейся к воде, стал карабкаться наверх, сдирая в кровь коленки и отчаянно помогая себе руками.
13
Тролль
Звонок. Смотрю – Иван. Что ж на этот раз? На этот раз Иван без всякого вступления бодро сообщил:
– Привет! Я нашёл. Глеб – гений.
И тишина. Видимо, он ждал, что я разделю его восторг. Я бы не прочь, но опять, опять ничего не понятно. Пауза затянулась.
– Насчёт гения – не сомневаюсь. А вот по поводу находки… Не соблаговолите ли, господин кризис—менеджер, пояснить, какова ваша находка и насколько она велика и значима.
– Я нашёл Смагина.
М-да, подумал я. И закралась мысль: вот эти все звонки, утопленники и галюки, имеют ли они лишь, так сказать, внешнее происхождение? Может, всё проще? Что тут ответить? Я подумал и ответил?
– Ну и как он?
– Представляешь, старина, он умер.
– И когда похороны? – только и спросил я.
– Ты знаешь, старина, поздно – уже похоронили.
Скажу откровенно, на многое в плане интеллектуальном я не претендую. Но и не идиот, хочется надеяться. Но как в такой ситуации быть, что сказать, как себя вести? Дар слова покинул меня. И самое, как ни странно, печальное в данном случае было то, что и Иван не был идиотом. Может, действительно он – того? Устал, переволновался…