Потом его приводили в чувство хлесткими пощечинами. Но до конца так и не привели. Он слышал чей-то приглушенный голос, его куда-то вели, грузили в коляску, как парализованного инвалида, ревел мотор, кто-то пристраивался рядом…
Глава восьмая
Может, ангелу-хранителю надоело на все это смотреть и он спустился по его бренную душу? Странная мысль возникла, когда он очнулся. Впрочем, обознался, если Бога нет, то и с ангелами туго…
Алексей лежал на траве в какой-то низине, окруженной кустарником, рядом журчал ручей. На голову тонкой струйкой лилась вода из немецкой фляжки. Дышать он, в принципе, мог, но шею до сих пор сдавливал обруч. На него пытливо смотрели женские глаза. А говорят, что у войны не женское лицо…
— Все, хватит, не лей больше, — прохрипел он. — Очнулся, достаточно… — и, приподнявшись, посмотрел по сторонам.
Травянистая низина, вокруг кусты, за кустами лес. Солнце от полуденного положения склонилось градусов на тридцать. Позади журчал ручей, вытекал из кустов и там же пропадал. Автомат лежал рядом — никто на него не покусился. Пистолет — в кобуре. Рядом с автоматом — немецкий ранец. Любопытный глаз, похоже, заглянул в него, ранец был приоткрыт. Женщина завинтила колпачок на горлышке фляжки, убрала в вещмешок. Помимо фляжки, там было что-то еще — довольно длинное, угловатое. Она сидела на коленях, под рукой лежал немецкий «МР-40». «Штука нужная, — машинально подумал Алексей. — Без оной в наше сложное время — никуда». Женщина смотрела на него как-то странно, словно сомневалась, правильно ли сделала, что спасла. Она была невысока, в мешковатом одеянии, самую скучную часть которого составляла плотная холщовая юбка, закрывающая косточки лодыжек. Платок на голове, тонкое, какое-то остроконечное лицо, плотно сжатые губы, большие серые глаза. Из-под платка выбилась прядь волос, она поморщилась, сняла платок. Пепельные волосы были коротко пострижены, по плечам не рассыпались, но лицо кардинальным образом изменилось, приобрело женственность, даже какую-то беззащитность, доверчивость. Ей едва ли было больше тридцати.
— Привет, — негромко сказала женщина. — Ты, наверное, удивлен.
«Мы уже на «ты», — констатировал Алексей.
— Не то слово, — пробормотал он. — Как лыжами по морде… Всем непоняткам непонятка…
— Иди, умойся, — сдержанно улыбнулась она. — У тебя блевотина с кровью на груди. Это не твое, но все равно противно.
Он с трудом добрел до ручья, опустился на колени, тер себя, избавляясь от «трупных» выделений. Озверевшая физиономия немца до сих пор стояла перед глазами. Когда вернулся, на поляне ничего не изменилось, только женщина снова обмотала голову платком. В принципе, правильно, лучше не отвлекаться, когда все так запутано и напряжено. В женской компании Алексей обычно не терялся, но сегодня что-то шло не так, он испытывал неловкость, какую-то глупую скованность.
— Вот так гораздо лучше, — разглядывая его, кивнула женщина.
Он сел на корточки, подтянул к себе автомат, прислушался. Лес жил своей беззаботной жизнью, журчал источник. Пернатая мелочь в кустах затеяла голосистую перепалку.
— Где мы? — спросил Алексей, невольно потирая шею, сдавленность в горле проходила, но очень медленно.
— Шагринский лес, — пояснила женщина, — примерно в трех верстах к северу от Калачана. Мы съехали с дороги на тропу, плутали какое-то время. Мотоцикл в овраге вон за теми кустами, — кивнула она острым подбородком. — Он больше не понадобится, не самое удобное средство. Я не волокла тебя на себе, не пугайся. Ты сам шел, но шатался, бессвязно разговаривал, похоже, ничего не помнишь. Объект, который нас интересует, расположен к северо-востоку от этой поляны. Еще восточнее — заброшенный песчаный карьер, местность вокруг глуховатая…
— Кто ты? — перебил ее Алексей. — И почему какой-то объект интересует НАС?
— Не знаю, как тебя, а меня он точно интересует, — произнесла она, растягивая слова. Русский язык был для девушки второй родной. Судя по плавности речи и характерной манере, «первым» был белорусский. В принципе, ничего удивительного, до городишка Езерище, что в Витебской области, рукой подать. — Старший лейтенант Кушинская Эмма Григорьевна, — представилась девушка. — Спецотдел НКВД, контрразведка, выполнение особых заданий.
Алексей исподлобья ее разглядывал. Что-то в ней было не так. Хотя что он понимает в бабах из контрразведки? 19 апреля 43-го года секретным Постановлением СНК СССР на базе Управления особых отделов было создано не только ГУКР «Смерш». Упомянутых контрразведок было три: «Смерш» наркомата обороны, народного комиссариата ВМФ и Отдел контрразведки «Смерш» НКВД. Где заканчивались полномочия одного ведомства и начинались полномочия другого — не все понимали. ОКР «Смерш» руководил комиссар госбезопасности Юхимович. Но подчинялось ведомство наркому Берии — известному интригану. При этом коллеги из наркомата обороны могли и не знать, чем занимаются сотрудники ОКР. Об этом мог не знать даже сам Верховный главнокомандующий, считающий Берию в доску своим…
И почему бы не женщина? Их так же готовят, натаскивают, обрабатывают. Женщину меньше подозреваешь, и порой они работают эффективнее мужчин.
— Я должен тебе верить? — пробормотал он. Верное представление все никак не выстраивалось.
— Мне все равно, — пожала она плечами.
— Ты одна?
— Есть еще три товарища. Они контролируют единственную дорогу, ведущую с объекта, и при необходимости сделают все, что в их силах. Это партизаны с Витебщины. Меня и еще двух товарищей забросили в леса под Езерище примерно месяц назад. Товарищи, к сожалению, погибли. — Она скорбно поджала губы. — Но командир отряда был в курсе операции, выделил людей. Надеюсь, ты понимаешь, что меня, как и тебя, интересуют архивы школы абвера на объекте «Waldhutte». Задание — воспрепятствовать вывозу архивов в Третий рейх. В крайнем случае, уничтожить. Мы давно окучиваем этот объект, и наши сотрудники в курсе, что планируют параллельные ведомства. Ты — сотрудник ГУКР «Смерш» капитан Макаров Алексей Витальевич. Прибыл в Калачан вместе с группой…
— Которая погибла, — проворчал Алексей.
— Мне очень жаль. Я сама из Белоруссии, училась в Минске, окончила курсы при республиканском наркомате внутренних дел. Участвовала в обороне Минска… вернее, в отступлении из Минска, — невесело усмехнулась Эмма. — Сейчас наш отдел базируется под Калинином. Только избавь меня от мучительных допросов, какой я вклад внесла в будущую победу, кого потеряла на этой войне, за кем замужем, кто мой непосредственный начальник…
— А ты замужем?
— Нет, — отрезала Эмма, — хотя однажды собиралась. Ну, хорошо, мой непосредственный начальник — полковник госбезопасности Пахомов Константин Сергеевич, получающий приказы непосредственно от комиссара ГБ Юхимовича. У меня есть значок ГТО, я — комсомолка, активистка, предана делу партии и неукоснительно выполняю приказы своих командиров. Хорошо ориентируюсь на местности, умею маскироваться, неплохо стреляю. А главное, тебе не подчиняюсь, хоть ты и старше по званию. Сам понимаешь, почему.
— Я дважды тебя видел, — задумчиво покачал головой Алексей. — Каждый раз — на площади перед комендатурой. Если ты знала, кто я такой, почему не подошла? Хотя бы в первый раз, когда город был наш.
— Прости, но мы из разных ведомств, и у каждого свое начальство. Я не имела права контактировать с кем-то еще. Второй раз у меня не было возможности, ты сам это помнишь. Немцы прорвали фронт неожиданно для всех и снова взяли Калачан, думаю, для того чтобы закончить свои дела в «Лесном домике». Но я шла за тобой, ты очень шумно уходил из города, согласись. Орудовал, как слон в посудной лавке…
— Тогда зачем ты меня спасла, если мы из разных ведомств?
— Ну, все-таки свой, — смутилась она. — Повсюду немцы, своих практически не осталось. У нас с тобой одно и то же задание… Досадно, что мы отчитываемся перед разными людьми, но это критическая ситуация, когда на карту поставлено слишком много. Надеюсь, наши ведомства смогут найти общий язык и как-то договорятся…
— Хорошо, хоть это понимаешь, — усмехнулся Алексей. — Спасибо тебе, Эмма Григорьевна, что спасла от верной смерти. Ты очень вовремя появилась, хотя могла бы и раньше обозначить свое присутствие, а не прятаться по кустам.
— Ты как-то сквозь зубы благодаришь, Макаров, — подметила девушка.
— Не люблю быть кому-то обязанным. Хотя на самом деле я очень тебе признателен.
Он замолчал. Сквозь звуки леса прослушивалась отдаленная канонада, словно гром рокотал. Хотя, вполне возможно, это и был отдаленный гром.
— Красная Армия на этом участке фронта оказалась в глупом положении, — снова заговорила Эмма. — Все части растеклись, действуют обособленно, связи зачастую нет, а резервы еще не подтянулись. До утра, если не дольше, этот квадрат будет точно под контролем немцев. Наше счастье, что их части обескровлены, не могут себе позволить продолжать наступление.
— Заинтересованные лица в абвере знают, что в Шагринском лесу отсиживается офицер «Смерша», питающий интерес к объекту «Waldhutte», — пробормотал Алексей.
— Это не значит, что по лесу пойдут облавой с собаками, — пожала плечами Эмма. — Шагринский лес — большой, а немцев мало, все свои силы они сосредоточили в Калачане и на секретном загородном объекте. Еще им нужно контролировать дорогу, по которой с объекта пойдет грузовой транспорт. К твоему сведению, вывозить будут не только интересующие нас архивы. Там располагался центр связи, секретная радиослужба, парочка исследовательских лабораторий, служба радиоперехвата — функабвер. А это рабочая документация, куча оборудования, радиостанции, пеленгационная техника, шифровальные и дешифровальные устройства…
— Они уже могли все вывезти, — возразил Алексей, — если первым делом устремились на объект…
— Нет, еще не вывезли, — решительно качнула головой Эмма. — Уж поверь, я поддерживаю связь со своими ребятами.
— Голубиную? — усмехнулся он. — Изобрели телефоны, которым не требуются провода? Такие штуки, к твоему сведению, появятся лет через двести…