Вчерашний журналист возник словно из ниоткуда, протянув ему руку в знак приветствия.
— На вас парадная форма отдела магического правопорядка! Похоже, вы необычная птица! — улыбнулся он, легко сжав прохладные пальцы собеседника.
— Кажется, вы пытаетесь накопать на меня материал.
— Отнюдь. Это просто профессиональный навык — оценивать нового человека. Хоть привычка и дурацкая, но иногда здорово выручает.
— Я бы ещё поболтал, но у меня служебные дела.
— Какое совпадение! Я тоже работаю. — он преспокойно шагал рядом, продолжая заливаться соловьём. — Собираю материал для статьи о сегодняшней ярмарке. Кстати, что вы о ней думаете?
— Это пойдёт в печать?
— Кто знает. — пожал плечами тот. — Всё зависит от того, насколько занимательно вы ответите на мой вопрос.
— Я не мастер красноречия.
— Не беда. Слова всегда можно отразить в более витиеватой манере, не искажая при этом самой сути.
— Почему бы вам не спросить кого-то более разговорчивого?
— Ну, мне интересно мнение представителя закона, как, собственно, и читателям.
— Если я отвечу, вы прекратите мне докучать?
— Прошу прощения, детектив. — виновато улыбнулся блондин, глядя ему прямо в глаза. — Иногда я бываю непозволительно настойчив и перегибаю палку. Для меня естественно желание подружиться с новым соседом, так что я перенёс его на вас. Примите мои искренние извинения. Я сейчас же пропаду из вашего поля зрения.
Неясно почему, но в тот момент Герман ощутил лёгкий укол совести. Он совершенно ничего не был должен этому наглому газетчику, да и общался в привычной для себя манере, но что-то в печальном тембре его голоса било в самое сердце. А в светлых глазах напротив мелькали толики грусти, усиливая внутреннее беспокойство.
— Ладно, признаю… Возможно, я тоже был груб. Так что… Простите. — пробормотал детектив, останавливаясь рядом с собеседником.
— Извинения приняты, Герман! Никаких обид! — вновь лучезарно улыбнулся тот. — Что ж, если вы не найдёте минутки на беседу со мной, я поищу более сговорчивого полицейского, дабы больше вам не докучать.
— Я считаю, что эти ярмарки важны, но истинные мотивы благородных господ мне неприятны.
— О-о… — нараспев протянул журналист. — Что же вас так задевает в безобидном веселье? Угнетение прав рабочих?
— Многие пришли сюда отнюдь не за тем, чтобы кому-то помочь. Это лишь очередной повод развлечься и выйти в свет. Набить брюхо, обсудить последние сплетни, щегольнуть в новом платье. Пока нет балов, знати нужен случай, чтобы поддерживать контакт друг с другом. Но при всём моём отвращении, я не могу не принять факта, что их праздное времяпровождение действительно приносит благо нуждающимся.
— Вы довольно искренний молодой человек с открытой душой. Таких редко встретишь в наше время. — восхищённо проговорил собеседник, он так и не написал ни слова в своей записной книжке.
— Не будете использовать мою честность в качестве громкого заголовка?
Блондин не сдержал лёгкого смешка, смешавшегося с гомоном толпы.
— Возможно, это принесло бы мне новых читателей, но я бы потерял нечто куда большее.
— Неужели? — Герман удивлённо приподнял брови. — И что же?
— Добрые отношения с соседом для меня важнее большого ажиотажа. Да и, буду честен, ваше заявление не тянет на сенсацию. — он пожал плечами. — Многие думают то же, что и вы, но не каждый решается сказать об этом вслух. А большее число обывателей предпочитают ещё и замалчивать проблемы одарённых.
— Кажется, мы отходим от изначального вопроса.
— Отнюдь. Просто пробегитесь глазами по палаткам и скажите: много ли здесь людей, желающих помочь людям со сверхспособностями?
Герман напрягся, непонятно почему, но он хотел самолично проверить слова журналиста и убедиться во всём.
— Жизнь довольно несправедлива, Герман. Поэтому и нужно иной раз развлечь богачей, дабы они пожертвовали свои капиталы на благое дело. — он подмигнул ему, похлопав по плечу.
— У вас есть сверхспособности? Поэтому так волнуетесь за судьбу одарённых?
— Ну, если можно считать за дар то, что я могу разговорить даже нелюдимого детектива, то, вероятно, я на высшей ступени!
Герман невольно улыбнулся, пряча мимолётную слабость в кулаке.
— Нет, я родился без магических способностей. Но в силу своей профессии общался со многими одарёнными. Им повезло в жизни куда меньше, чем нам с вами.
— То же можно сказать и об обычных людях.
— Но обычные люди не сжигают домов в попытках контролировать силу, не убивают по неосторожности самых близких, не сходят с ума от сотен голосов, ежесекундно звучащих в голове. — развёл руками журналист. — Впрочем, мы с вами действительно отошли от первоначальной темы, мистер детектив.
— Мне как одарённому приятно, что вы думаете о наших проблемах.
— Рад, что смог вас порадовать. А сейчас мне пора вернуться к работе.
— Разве вы уже не работаете?
— Я не привык считать разговоры с потенциальными друзьями за работу. Вы придерживаетесь того же мнения?
Герман смотрел в искорки, мелькающие в светлых глазах, и не понимал, почему внутренне так хотел довериться этому человеку. В нём не было ничего особенного, но, вероятно, всё дело было в том, что у него действительно никогда не было кого-то даже близко похожего на друга. Коллеги, однокурсники, хорошие знакомые, но не друзья…
— Думаю, вам нужно сходить на повторную экспертизу.
— Просветите почему?
— У вас высший ранг по умению расположить к себе людей.
Журналист искренне рассмеялся, вновь похлопав его по плечу.
— Ге-е-е-рман. — протянул он, не скрывая широкой улыбки. — А вы, оказывается, мастак шутить, когда изволите.
— Не замечал за собой подобного.
— Я мог бы раскрыть много ваших талантов, если согласитесь дать мне шанс.
— Вчерашнее предложение ещё в силе?
— Разумеется, дорогой детектив. — он протянул ему руку. — Обещаю, что заварю вам превосходный английский чай, когда бы вы ни решили посетить мою скромную обитель.
— Надеюсь, вы сдержите слово. — Герман пожал ладонь, ощущая, как приятное тепло разливается по всему телу.
— На первый взгляд я могу показаться легкомысленным, но, уверяю, это далеко не так.
— Хорошей работы.
— И вам! — он ещё раз махнул рукой на прощание и скрылся в толпе.
Детектив Васнецов на мгновение замер, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру, а затем и вернулся к прямым обязанностям, поглядывая на разбитые вокруг палатки, невольно прокручивая в памяти недавний разговор.
Вскоре Герман сам убедился — его новый знакомый был абсолютно прав, он с трудом нашёл лишь пару мест, где собирали пожертвования для приютов, реализуя поделки воспитанников. Несправедливость злобной кошкой царапнула сердце, но он в который раз сдержал негодование. Одной своей фразой журналист расковырял старую рану — иметь дар отнюдь не значило быть счастливым. Этот урок был усвоен с малых лет.
Ярмарка представляла собой множество палаток и шатров, в коих давали благотворительные выступления местные артисты. Каждый старался обратить на себя внимание яркими вывесками и выкрикиваемыми обещаниями. Барышни постарше в собольих мехах продавали собственноручно связанные рукавички, носки и шапки, по крайней мере так говорилось покупателю. Герман был уверен, что под прилавком стоит несколько мешков купленной по дешевке вязанной продукции у тех самых нуждающихся, коим все так стремятся помочь.
Девушки помоложе выставляли плетёные украшения, мазню, гордо именующуюся живописью, керамику и прочие так называемые предметы искусства и русского быта. Лавки от приютов предлагали гостям купить детские поделки, и детектив был уверен, что знатные господа в лучшем случае запихнут их в сундук по приезду домой, а то и вовсе выкинуть где-то по дороге.
— Дяденька, купите свистульку. — привлекла к себе внимание девочка лет десяти, она стояла рядом с воспитательницей в большом синем платке, светлые волосы выбивались из него смешными кудряшками.
— Маруся, не отвлекай полицейского. Ему не до этого сейчас. — одёрнула её женщина, устало улыбнувшись детективу. — Прошу прощения, господин.
— Всё в порядке. — остановился напротив глиняных игрушек Герман. — Вы представляете приют?
— Озерки.
Сердце пропустило удар, заставив по-другому взглянуть на стоящих перед ним. Он точно не знал эту женщину, но видел по её лицу, что работа выпивала из той практически все жизненные силы.
— Вы знаете наш приют, дяденька полицейский? — спросила девочка, заметив, как завис незнакомец напротив.
— Бывал как-то по долгу службы. — соврал он. — Я возьму вот эту, если можно.
Детектив пошарил в карманах и обменял рубли на законного жёлтого кота с довольной миной, от чего-то тот напомнил ему нового знакомого журналиста.
— Вам нравятся котики? У нас есть вот такая статуэтка. Всего в одном экземпляре.
— Моя тётя такие собирает. Я возьму.
Перед глазами живо встал стол тёти Поли, за которым та работала, будучи хранителем архива. Он почему-то не сомневался, что дома у неё есть настоящий наглый котяра.
— Герман! Рада тебя видеть, дорогой. — стоило лишь подумать, как вездесущая напарница очутилась рядом. — Решил прикупить что-то для интерьера?
— Нет. Подарки. — он тут же протянул ей только что купленную статуэтку. — Это вам, кстати.
— Как мило, я польщена, что ты помнишь обо мне. — она с улыбкой приняла подарок.
— Тетя полицейского! У нас есть ещё много котиков! — позвала её девочка, указывая на глиняные игрушки.
— Правда? Покажешь? — тётя Поли с интересом начала разглядывать свистульки. — Какие необычные у них цвета.
— Как у радуги! Это я придумала! Жёлтого уже купил дяденька полицейский. — похвасталась она.
— Неужели у тебя появился друг? — этой новостью тётя Поли заинтересовалась куда больше, чем разноцветными котятами, но всё же взяла у девочки синего, так как просто не смогла устоять перед милой мордочки. — Ты не говорил…