итая. В начале 1923 г. в Кантоне побывал с секретной миссией большевистский деятель А. А. Иоффе, обещавший советскую поддержку в создании объединенного, сильного и демократического Китая. Было договорено, что коммунистические идеи в Китае пропагандировать не следует, что они не соответствуют текущим нуждам страны. После этого Сунь Ятсен направил в Москву группу деятелей Гоминьдана во главе со своим молодым помощником Чан Кайши для получения из первых рук информации о советской военной и политической организации. По поводу одного из главных результатов этой поездки Чан Кайши исследователь пишет: «Его трехмесячные наблюдения в России в 1923 году позволили ему осознать советские методы и сделали подозрительным в отношении методов коммунистов»[17].
Вскоре в Кантон приехали советские политические и военные советники -политическую группу возглавлял М. М. Бородин, имевший опыт нелегальной деятельности за рубежом, военную — бывший полководец гражданской войны, а затем военный министр буферной Дальневосточной республики В. К. Блюхер (он работал в Китае под псевдонимом генерал Га-лен). Началась перестройка Гоминьдана в соответствии с организационными принципами большевиков -»демократическим» централизмом.
В 1924 г. было решено принимать в Гоминьдан коммунистов в качестве частных лиц. Но фактически компартия присоединилась к Гоминьдану как организованная сила. До поры до времени это терпели, но терпению были пределы. «Невозможно переоценить влияние Бородина и его помощников на молодых китайских революционеров. Они были закаленными и способными пролетарскими революционерами и принесли в Китай технику организации, агитации и пропаганды большевистской революции и гражданской войны»[18]. Началась реорганизация Гоминьдана в соответствии с уставом, написанным Бородиным, на базе партийных ячеек по производственно-территориальному признаку. Гоминьдан был принят в Коминтерн в качестве сочувствующей организации.
После смерти Сунь Ятсена в марте 1925 г. в Гоминьдане и кантонском правительстве развернулась борьба за власть, которая ярко окрашивалась в политические тона. Левым го-миньдановцам, коммунистам и сочувствовавшим им покрови
тельствовала группа Бородина. Им противостояла правая группировка, настаивавшая на объединении страны и наведении порядка, исключавшего происки коммунистов. Промежуточная группа Чан Кайши, командовавшего вооруженными силами Гоминьдана, маневрировала и колебалась. 20 марта 1926 г. под нажимом правых Чан Кайши ввел военное положение, посадил советских советников под домашний арест (Бородин в это время то ли уже находился в Москве, то ли выехал туда в последний момент), уволил в отставку левого деятеля Гоминьдана Ван Цзинвея — своего основного соперника. Но левые убедили Чан Кайши, что сведения о готовившемся коммунистическом перевороте ложны. Через две недели появился манифест о том, что альянс с Россией сердечен, как и ранее. Бородин возвратился в Кантон. С его ведома в апреле 1926 г. Центральный исполнительный комитет Гоминьдана принял решение о запрещении коммунистам занимать руководящие посты в партии и правительстве.
В июне 1926 г. национально-революционная армия Китая начала поход на север под командованием Чана. Города и провинции, находившиеся под властью коррумпированных генералов, творивших там суд и расправу и связанных с западным капиталом, легко оказывались в руках патриотических сил. В августе они достигли реки Янцзы, в октябре заняли г. Ханькоу и соседние города, составлявшие мегаполис Ухань, в марте 1927 г. — Нанкин. За два месяца перед этим революционное правительство перебралось из Кантона в Ханькоу.
Но в руководстве Гоминьдана вновь вызрел конфликт между левой группой, доминировавшей в правительстве, и Чан Кайши. В марте 1927 г. Чан отказался явиться на заседание ЦИК в Ханькоу, продемонстрировав этим пренебрежительное к нему отношение, был исключен из руководства Гоминьдана и снят с поста главнокомандующего. В ответ на это он 12 апреля устроил в Шанхае, только что взятом войсками, резню коммунистов и других левых. Оба крыла Гоминьдана заявили об исключении друг друга из партии. ЦИК отдал приказ об аресте Чана. Последний в свою очередь возложил ответственность за события на компартию, которая создала в Гоминьдане «царство террора», оторвала его от рабочих и крестьянских организаций, привела к созданию единого фронта империалистических держав против национально-патриотических сил. Чан образовал альтернативное правительство в Нанкине.
В этих условиях в конце мая 1927 г. последовало секретное распоряжение Сталина, весьма раздраженного тем, что ему не удалось использовать Чан Кайши, а затем выбросить его, как выжатый лимон (выражение генсека), чтобы компартия прекратила сотрудничество с Гоминьданом и его правительством, начала конфискацию земли и формирование независимой рабоче-крестьянской армии. Секретная инструкция попала в руки левых гоминьдановцев во главе с Ван Цзивеем. В результате коммунисты были изгнаны из правительства в Ханькоу, начались их аресты. Бородин и его группа были отозваны в СССР.
В сентябре несколько гоминьдановских групп объединились в новом правительстве, сформированном в Нанкине Чан Кайши. Он стал главой ЦИК Гоминьдана и главнокомандующим. Был предпринят поход на Пекин, который держал в своих руках Чжан Цзолин — руководитель северной и центральной группы милитаристов. Пекин был взят, советские советники заменены германскими офицерами. Началось постепенное примирение Гоминьдана с западными державами. Попытка коммунистического путча в Кантоне в декабре 1927 г. и создания совета в этом городе потерпела провал и завершилась новым кровопролитием.
В феврале 1928 г. Коминтерн возложил вину за собственные просчеты в китайском вопросе, а точнее за провалы сталинского курса, на компартию Китая, обвинив ее руководство в «правом оппортунизме». Генеральный секретарь партии Чен Дусю был снят со своего поста. Компартии было предложено начать создание «советских баз».
В критике курса Сталина и сталинского руководства Коминтерна со стороны Троцкого и других оппозиционеров было немало точных и тонких наблюдений. Соглашаясь на сотрудничество коммунистов с левыми гоминьдановцами, они предсказывали предательство Чана, понимали, что, содействуя превращению Гоминьдана в централизованную партию по советскому образцу в противовес парламентской западной модели, Бородин и его помощники сами куют поражение коммунистов. Троцкий призывал к созданию рабочих и крестьянских советов под коммунистическим руководством в Китае еще тогда, когда продолжался «медовый месяц» в отношениях между компартией и Чан Кайши. Впрочем, в отношении Китая многие полемистические материалы напоминали схоластические трактаты — таковыми, в частности, были дискуссии Радека—Бухарина о степени капиталистического развития Китая и сохранении в нем феодальных элементов (они основывались на эмоциях и в лучшем случае логических предположениях, а не не скрупулезном анализе фактов), о том, создавать ли советы в этой стране сразу или брать курс на их организацию при определенных условиях и т. п. «Доводы Троцкого... были сильнее, когда он высказывался за уменьшение зависимости коммунистов от Гоминьдана, как правого, так и левого, а, следовательно, за усиление их самостоятельности; однако и он впадал в абстракцию, когда в качестве панацеи предлагал создавать и распространять советы»[19].
Провал политики СССР и Коминтерна в Китае был не единственной их неудачей на международной арене. Приближалась к печальному концу история Англо-русского профсоюзного комитета — органа связи между ВЦСПС и Британским конгрессом тред-юнионов, который ставил своей целью преодоление раскола в мировом профсоюзном движении. Комитет был порождением тех сил в ВКП(б), которые чуть более по деловому относились к единству действий в рабочем движении, нежели, скажем, Зиновьев, рассматривавший лозунг единого фронта лишь как средство разоблачения реформистов, а рабоче-крестьянское правительство как символ пролетарской диктатуры, или переведенное на язык масс название пролетарской диктатуры. Видимо, наибольшая заслуга в создании комитета принадлежала Бухарину и близкому к нему председателю ВЦСПС М. П. Томскому. Сталин до поры до времени поддерживал его существование. Троцкий и его сторонники встретили создание комитета профсоюзного единства в штыки. Они не без основания отмечали верхушечный характер соглашения, участие в нем лишь небольшой группы британских лидеров, которые представляли в основном левое Движение меньшинства, тот факт, что левые тредюнионисты не смогли оказать влияния на ход всеобщей забастовки в Великобритании в начале мая 1926 г., завершившейся поражением рабочих. В то же время со свойственным ему догматизмом Троцкий толковал пороки Англо-русского комитета расширительно, в принципе выступил против соглашении с «оппортунистическими лидерами» западноевропейского рабочего движения.
В дискуссиях вспоминались и другие неудачи: провал коммунистических путчей в Германии и Болгарии в 1923 г., в Эстонии в 1924 г. Обе стороны — и оппозиционеры, и правившая группа — искали субъективные причины этих поражений. Оппозиционерам в этом смысле было легче — они обвиняли сталинско-бухаринское руководство Коминтерна (забывая, правда, что в 1923-1924 гг. во главе Коминтерна стоял один из лидеров теперешней оппозиции Зиновьев). Сталинцы-бу-харинцы находили виновников в компартиях, особенно в тех группах, которые поддерживали оппозицию в СССР или в какой-то мере сочувствовали ей. Обвинения в «правом оппортунизме», «ликвидаторстве» или же, наоборот, в «ультралевизне» сыпались, как из рога изобилия.
И правившая команда, и борцы против нее в равной мере необоснованно, спекулятивно твердили о непосредственной опасности военного нападения «империалистических держав» на СССР. «Военная тревога» стала особенно навязчивой после того, как в мае 1927 г. последовала серия международных инцидентов, из которых наиболее значительными были разрыв Великобританией дипломатических отношений с СССР (это произошло после того, как во время обыска в помещении Англо-русского кооперативного общества были обнаружены неопровержимые свидетельства советского шпионажа)