ОГПУ несомненно знает, куда нас посадили. Такое поведение мы не можем иначе назвать, как издевательством. Воздух в нашей камере отвратительный. В камере воняет, как в уборной, мы лежим на грязных нарах в отчаянной тесноте и покрываемся паразитами. В уборной неимоверная грязь. 4 стульчака на 52 человека. Оправиться не дают, так как нужно освободить место другой камере, в случае расстройства желудка приходится оправляться в парашу, так как по личному требованию в уборную не пускают.
Один из товарищей, заболев во внутренней тюрьме расстройством желудка, попросился в уборную. Ему было отказано, и он вынужден был оправиться в парашу. За требование к смотрителю вынести парашу в уборную требовавший был посажен в одиночку.
Пища ниже всякой критики. Деньги и вещи, отобранные при заключении во внутреннюю тюрьму ОГПУ, нам не возвращаются.
Во внутренней тюрьме мало того, что даются книжки идиотского содержания (толстовские сказки «Погашенное солнце»), но эти книжки получает ОГПУ от меньшевистского Красного Креста[52].
На наши протесты против дачи этих книг начальник тюрьмы изволили раз заявить: «Нам не интересно, кто вы».
Газет и серьезных книг не дают. То же и в Бутырской тюрьме. Между тем меньшевики получают газеты и журналы. Тогда как подследственные спекулянты имеют свидания, мы их лишены.
Письма нам разрешают писать два раза в неделю, причем они путешествуют из Бутырской тюрьмы до какой-нибудь из московских улиц две недели. Прибыв в тюрьму, мы были лишены возможности покупать продукты в лавочке, так как камера еще до нашего прихода была, лишена в виде наказания права лавочных покупок. Мы добились его для себя лишь после скандала.
В таких «культурных» условиях находимся мы, заключенные по обвинению в оппозиции. Доводя до вашего сведения о всех творящихся над нами безобразиях, мы категорически протестуем против нашего заключения, так как считаем, что наша деятельность подлежит суду партийных инстанций.
Мы во всяком случае не остановимся перед любыми формами протеста в целях радикального изменения тюремного режима.
Шесть недель тому назад нас арестовали за принадлежность к оппозиции. Сначала нас держали без предъявления каких бы то ни было обвинений во внутренней тюрьме ГПУ. Мы сидели в камерах вместе с уголовными, валютчиками, нэпачами. Женщин-оппозиционерок сажали с проститутками и воровками. Нам не давали ни книг, ни газет. Неделями нас держали без допросов, не предъявляя никаких обвинений. Обыски, произведенные у нас дома, вопросы, которые задавали на следствии, показывают, что у нас искали материалы и арестовывали нас за наше участие во внутрипартийной борьбе перед XV съездом партии.
Мы отказывались давать показания в тюрьме о нашей партдеятельности на том основании, что отчет об этом мы дали в свое время партии. Но ГПУ, чтобы вынудить их у нас, прибегало к мерам насилия и несколько дней держало нас в карцере. После такого «следствия» мы продолжаем оставаться в невыносимо тяжелых условиях. Из внутренней тюрьмы ГПУ нас перевели в Бутырскую тюрьму. Здесь в камерах, рассчитанных на 20 — 30 человек, держат по 40 — 60. Старый цементный пол весь в ямах. Грязные, не прилаженные друг к другу доски-клоповники вместо нар. Небеленые стены, нет никакой возможности поддерживать чистоту в условиях необычайной скученности. Как и в ГПУ, мы сидим в камерах вместе с уголовными. Не выдают белья и не дают возможности самим его стирать. Вши нас заедают. Ввиду скученности нет места для сна. Нэпманско-уголовное население камер занимает лучшие места. Вновь прибывающий спекулянт за 10 руб. покупает себе место у уголовного, не получающего передач. Мы же по ночам ютимся у параши на цементном полу. Днем мы подвергаемся прямым издевательствам как со стороны администрации тюрьмы, так и со стороны антисоветских элементов тюремного населения. На нас сосредоточивается вся классовая ненависть врагов пролетариата.
Нас не только изолируют от внешнего мира, над нами издеваются, стараясь нас унизить и лишениями добиться наших покаяний.
Мы требуем прекратить эти издевательства над большевиками — строителями рабочего государства. Мы требуем отдельных камер для оппозиционеров.
Мы требуем свиданий с родными. Мы требуем окончания следствия в установленные советскими законами сроки.
Требования наши направлены в ЦК и ЦКК ВКП(б). Ответ ждем к 12 часам 2 марта. В случае неполучения ответа в этот срок прекращаем прием пищи.
Ночью 2-го и 3-го товарищи, написавшие это письмо, были высланы в глухие места Сибири.
Л. Седов. Телеграмма А. и С. Седовым. 5 марта
Л. СЕДОВ — А. СЕДОВОЙ, С. СЕДОВУ
Москва, Грановского 3/101, Седовой.
5 марта.
Не дурите [с] телеграммами. Папа здоров. Лев. Отправитель: Седов, Алма-Ата
Телеграмма Троцкому. 5 марта
Верный, Троцкому, из Перми.
5 марта.
Едем [в] Сибирь, пламенный привет. Васюта, Оганесов, Киевленко, Шенкман, Мартынов, Козлов, Ивановская, Бухарцева, Зацепин, Воскресенский, Кириллов, Максимов, Патриарка
С. Седов. Телеграмма Троцкому. 6 марта
С. СЕДОВ — ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы.
6 марта.
Срочно сообщите, какие русские журналы выписать. Сергей
О. Сосновская. Телеграмма Н. И. Седовой. 6 марта
О. СОСНОВСКАЯ — Н. И. СЕДОВОЙ
Алма-Ата, Троцкой, из Москвы.
6 марта.
Горячий привет. Всегда помним. Беспокоюсь [о] здоровьи, Ольга Барнаульская[53]
Д. Майзелъ. Телеграмма Л. Седову. 7 марта
Д. МАЙЗЕЛЬ[54] — Л. СЕДОВУ
Алма-Ата, Седову, из Вологды.
7 марта.
Выслан [в] Кадников, Вологодской [губернии]. Подробности письмом, привет всем. Давид
Л. Седов. Телеграмма А. Седовой. [После 10 марта]
Л. СЕДОВ -А. СЕДОВОЙ
Москва, Грановского 3, квартира 101, Седовой, из Алма-Аты.
[После 10 марта.]
Крайне удивлен отсутствием ответа мою телеграмму от 10 марта. Немедленно телеграфируй здоровье, положение Жоржика[55]. Если деньги на покупку вещей не отправлены, ждите инструкций письмом. [У] мамы возобновилась малярия. [В] Алма-Ате крайний недостаток хинина. Вышлите немедленно сто доз хинина [по] три десятых грамма, непременно [в] облатках. Получил седьмое [и] восьмое письмо. Шестого нет. Напоминаю [о] привоз[е] летних вещей Сережей. Мечтаю [о] свидании. Крепко вас целуем, Лев
А. Гуревич. Телеграмма Л. Седову. 11 марта
А. ГУРЕВИЧ[56] — Л. СЕДОВУ
Алма-Ата, Седову, из Краснококшайска.
11 марта.
Настроение бодрое, горячий привет Льву Давыдовичу [от] меня и Заварьяна[57]. Жду письма. Саша
С. и А. Седовы. Телеграмма Троцким. 14 марта
С. и А. СЕДОВЫ — ТРОЦКИМ
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы. 14 марта.
Здоровы. Дела [в] порядке. Сергей [в] апреле выезжает. Аня [ в] июне. Целуем всех крепко. Дети
Юшкин и Эвелъсон. Телеграмма Троцкому. 16 марта
ЮШКИН и ЭВЕЛЬСОН[58] — ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана. 16 марта.
Пламенный большевистский ленинский привет из ссылки. Андижан, гостиница «Москва». Юшкин, Эвельсон
А. и С. Седовы. Телеграмма Троцким. 17 марта
А. и С. СЕДОВЫ — ТРОЦКИМ
Алма-Ата, Седову, из Москвы.
17 марта.
Регулярно сообщайте здоровье мамы. Хинин выслан. Жорж Вяз-никовцев, Игорь Мартыныч отдыхают[59]. Сообщите [о] получении денег. Целуем, Аня, Сергей
Л. Троцкий. Телеграмма Юшкину. 18 марта
ТРОЦКИЙ — ЮШКИНУ
Андижан, гостиница «Москва», Юшкину.
18 марта.
Ждем подробных писем. Живем, благополучно работаем. Сердечный привет вам [и] Эвельсону от Натальи Ивановны [и] Левы. Ваш Троцкий
Л. Троцкий. Телеграмма Альскому. 18 марта
ТРОЦКИЙ — АЛЬСКОМУ
Ачинск, Альскому. Троцкий, Алма-Ата.
18 марта.
Как здоровье? Привет, Троцкий
Юшкин и Эвелъсон. Телеграмма Троцкому. 19 марта
ЮШКИН и ЭВЕЛЬСОН — ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана.
19 марта.
Телеграммы получили, шлем письмо. Большевистский привет вам, Наталье Ивановне, Леве. Ваши Юшкин, Эвельсон
3. Бронштейн. Телеграмма Троцким. [20 марта]
3. БРОНШТЕЙН[60] — ТРОЦКИМ
[20 марта]
Адрес Мана[61]: Село Самарское, Тобольского округа. Ссыльному М. Невельсону
И. Я. Врачев. Телеграмма Троцкому. 21 марта
ВРАЧЕВ[62] — ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Вологды.
21 марта.
Сердечный привет вам, Наталье Ивановне, Леве. Сообщите [о] здоровьи, адрес. Отвечайте Советский проспект 96. Врачев
Н. Н. Крестинский. Письмо Ярославскому. 22 марта
Сов[ершенно] секретно.
Лично
тов. Ярославскому
Уважаемый товарищ,
Вы пишете, что тов. Переверзев[63] рассказал Вам о попытке неизвестного ему лица конспиративно передать ему какие-то документы оппозиции из Москвы, в частности, документ, который при беглом ознакомлении тов. Переверзева с ним произвел на него впечатление предназначенного для распространения полемического ответа Л. Д. Троцкого на какое-то мое письмо ему об оппозиции.
Основываясь на этом сообщении тов. Переверзева, Вы просите меня информировать партию об этой моей переписке с Л. Д. Троцким путем посылки в ЦКК имеющихся у меня материалов.
Переписка моя с Л. Д. Троцким об оппозиции носит односторонний характер, ибо состоит только из моих писем, остававшихся без ответа, если не считать того ответа, о котором говорит предположительно тов. Переверзев и который до сих пор остается мне неизвестным.
Письма мои представляют интерес разве лишь потому, что отражают мое критическое отношение к тактике оппозиции в различные моменты внутрипартийной борьбы, приведшее, в