азве она не имеет права высказаться на собрании в защиту неправильно выгоняемых на биржу труда?
Директор заявляет: ваши слова уже зафиксированы в протоколе. Фадеева начинает беспокоиться. Она, очевидно, знает всю меру произвола, который распустился под крылом у Кирова пышным цветом. Она просит дать ей на просмотр протокол с ее речью. Шабаш! Что написано услужливым пером секретаря, то свято. Фадеева в величайшем нервном возбуждении. Она так усердно готовилась к выступлению. Читала речи Сталина и Орджоникидзе, делала из них вырезки и вот попала в контрреволюционерки. За что? Почему? (дальше цитирую по «Труду»:)
«— Больше не буду выступать,— говорила она и беспрерывно плакала. Каждый звонок заставлял ее вздрагивать: не за ней ли пришли, не арест ли. И в ночь на 1 мая она умерла. Работницы, ее подруги, узнали об этом, собравшись на первомайскую демонстрацию. Не знающее границ возбуждение. Фадеева погибла за нас, за правду!»
Дальше описывается, как хоронили умершую от страха работницу. Как работницы требовали, чтобы ее тело привезли на фабрику, а ячейка отказывала. Как настояли рабочие, какие речи произносились над ее гробом.
«— Не будем больше выступать,— говорили и говорят делегаты,— не будем больше ходить на собрания... Не будем больше писать в стенгазету. Какой смысл? Все равно делают по-своему,— говорят рабочие рабкорам, которые у них просят заметок».
Такова атмосферочка на крупной фабрике в красном Ленинграде. Я забыл добавить, что Фадеева выступала на цеховом производственном совещании в связи с рационализацией и предстоящим сокращением. Если от страха умирает, во всяком случае ждет ареста за речь даже потомственная пролетарка, член коммунистической семьи, можно себе представить, какой террор испытывают новые пришельцы на фабрику.
Мудрено ли, что циркуляр No 0000 от 3 июня не производит ни малейшего впечатления на массы. Это и констатирует масса заметок в «Правде» и других газетах.
Киров в докладе констатировал факт оживления работы оппозиции в Ленинграде и др. местах:
«Правда, здесь не только самокритика помогла, но и хлебозаготовки и затруднения с колдоговорами, а самокритика дала легальный паспорт».
Киров призывает давать нежелательным критикам «буквально по затылку». Этот карьерист будто бы не понимает, что вся разложившаяся аппаратная банда смоленского типа и без того усердно ударяет по затылку всех рабочих. Что достаточно простой работнице выступить на производственном совещании против директора, чтобы попасть в контрреволюционерки. Мудрено ли, что «за линию райкома (Кировского) стоит ли беспокоиться?» Конечно, не стоит.
Было бы с моей стороны несправедливым, если бы я не отметил более интересных симптомов в жизни сибирской организации. Из всех читаемых мною газет я ни в одной не заметил тона, какой иногда звучит здесь. Вот заголовки над одной статьей, открывшей кампанию против Кузнецкого окружкома:
«Кузнецкий окружком партии признает критику только «сверху вниз»».
Тем, кто осмеливается критиковать снизу вверх, предлагают получить расчет. В результате налицо огромные недочеты в работе окружкома и районных комитетов партии.
«Партийная организация Кузнецка должна заставить окружком изменить свою линию или переизбрать самый окружком».
Статья довольно интересная. Она рисует заурядные порядки в аппарате. Верхи, вполне свободные от ответственности перед низами, пьянствуют, дебоширят, разлагаются. Низы в зажиме. За критику — расчет. Окончательно пропившегося переводят в другой район. «Принцип передвижек». В округе двенадцать райкомов. Число двенадцать, говорит автор, вполне достаточно для бесконечного числа комбинаций с передвижками. Таким образом райкомы «обновляются» (это для отчетов об оживлении), а люди все те же. Автор (их, впрочем, два) констатирует ужасающе низкий уровень политического развития партийной массы и приводит очень интересное соображение:
Политическая неграмотность членов партии мешает их критическому отношению к работе парторганов. Это несомненно. Но несомненно также и то, что зажим, строгое соблюдение принципа критики только сверху вниз препятствуют политическому развитию членов партии. Если партийной массе не дают критиковать партор-ганы, если ее воспитывают в духе безгрешности членов окружкома и даже райкомщиков, то нет стимула к учебе, нет желания вникнуть в работу, отмирает стремление принять участие в коллективной работе организации. Вот где корень политической неграмотности Кузнецкой организации (Советская Сибирь, 6 июня).
Боюсь повредить авторам статьи (по-видимому, молодым пропагандистам из центра), но, по-моему, Л. Д. Троцкий не мог бы короче и выразительнее охарактеризовать крах системы политучебы при Сталине. Только вместо слов «Кузнецкая организация» надо поставить — «международная», а вместо «безгрешных окружкомов-цев и райкомщиков» — «безгрешных цекистов и цекакистов». Все остальное останется. Попытка вместо выработки миросозерцания органическим участием в партийной жизни и борьбе дать зубрежку и муштровку приносит на одном полюсе слепковщину, а на другом — ужасающую политическую неграмотность, соединенную с отвращением к навязываемой насильно политграмоте.
Самый факт признания этого низовыми пропагандистами знаменателен. Вы показали своим разбором программы Коминтерна то же самое, только в международном масштабе. Тоже политнег-рамотность, только вождей компартий.
Уровень дискуссии по проекту программы — безнадежный.
Но вернемся к Кузнецкому окружкому. После напечатания статьи с приведенным заголовком вожди окружкома — безгрешные — поступили так:
«Это не самокритика, а потуги к развалу нашей славной организации».
Секретарь ОКК[420] сказал еще лучше:
«Критика это, брат, тонкая штука. Ты представляешь, что у нас сейчас может получиться? Что скажет рядовой коммунист?»
Наконец, корреспондента «Советской Сибири» вызвали на квартиру секретаря окружкома Новикова и в присутствии секретарей и заворгов райкомов сказали ему так:
«Не за свое ты дело взялся. Источник всей шумихи — оппозиция. Такая критика направлена к подрыву всей организации. Кое-кому свернут за это голову и отберут партбилет. И с тебя попросим партбилет. Лучше перестань, пока не поздно, заниматься критикой. Имей в виду, что критикующих мы выявим через ГПУ».
(Все это я привожу из газетного сообщения, комментарии излишни.) Когда же секретарь ОК Новиков увидел, что кампания против ОК явно санкционирована крайкомом, он в подходящей форме «признал свою ошибку». Он правильно учел, что нынче большой спрос на «признающих ошибку». Если осужденным по 58-й статье возвращают партбилет за «признание», то уж ему-то портфель оставят наверняка. Он еще даже в гору может пойти как человек, «способный исправляться». Но оказалось, что кое-что доходит до массы. Когда массе дали немножечко поговорить об окружкомовских делах, секретарю оставаться было невозможно и его переизбрали. Вообще здесь сейчас пытаются не снимать сверху, а подвести под переизбрание. Иногда комбинируют то и другое, как было в Иркутстке, где «переизбрали» все бюро ОК, а секретаря ОК Зимина сняли с санкции ЦК.
Кстати, об этом иркутском деле. Что там было по существу — нам судить трудненько. ОК сопротивлялся проведению «тарифной реформы» на ж. д. Затем ОК вел какую-то политику на образование отдельной от Сибкрая новой области. По-видимому, тут-таки есть вредный душок областничества.
Но перлом иркутских дел является обращение в ОК (в лице председателя ОИК[421] Кучмина) к местному купечеству с предложением помочь местной власти в трудном хозяйственном положении. Местное купечество с разрешения власти устроило собрание для выработки своей платформы и предъявило таковую в ОК. В скобках сказать, это только нам нельзя собраться для выработки обращения в партийную инстанцию, а купечеству — сколько угодно. Платформу купечества огласил в одной речи Сырцов, и я разослал этот номер «Советской Сибири» друзьям как редкий документ. Послал и вам заказной бандеролью. Суть платформы проста. Отменить советскую конституцию, а, если можно, то и советскую власть. В крайнем случае, они согласны примириться с советской властью на основе другой конституции. Они требуют не только избирательных прав, но и вообще уравнения частника решительно во всем с «остальными гражданами». Мало этого, они требуют, чтобы государственные и кооперативные предприятия не пользовались никакими преимуществами перед частными в области кредита, сырья, поставок государству. Требуют изменения налоговой политики. Требуют изменения общественной атмосферы вокруг частников. «Вот и все». Основным принципом хозяйственного порядка, по мнению частников, должен быть принцип «свободной конкуренции» — вплоть до найма рабочих и служащих, почему они требуют для себя свободного от биржи труда выбора рабочих и служащих. В случае выполнения их «пожеланий» купечество согласно «под-могнуть» советской власти всеми силами. Из речи Сырцова не видно, сослали ли авторов документа по 58-й статье. Между тем именно здесь все элементы 58-й статьи: попытка подорвать и ослабить советскую власть. Ибо что останется от сов[етской] власти после осуществления этой купеческой «хартии вольностей»? Купечеству даже не пришлось прибегать к захвату МВТУ[422], чтобы выработать свою платформу: им и помещение дали.
Письмо мое затянулось, но я поступлю, как толстые журналы летом: выпущу его двойной нумерацией. Накопилось много всяких фактов.
Острейшая схватка между комсомолом и ВЦСПС по поводу брони выражалась внешне в полемике между «Трудом» и «Комсомольской правдой». Люди сведующие сообщали, что кампания комсомола инспирируется или негласно санкционируется «мастером» революции. Борьба умолкла так же неожиданно, как возникла. Но кое-где в провинции ее приняли всерьез, и потому вот как выразилось это понимание всерьез в Твери в комсомольской газете «Смена» от 19 июня. Через всю первую страницу громадные заголовки:
«Тысячи подростков на улицу!!»
«За что голосовал Президиум ВЦСПС?»