Я нахожу наш закуток. Оуэн ждет меня там, и я вкладываю записку и металлический стержень в его ладонь, задержавшись ровно настолько, чтобы хватило на один долгий поцелуй и момент блаженной тишины. Оказавшись на пороге Архива, я совершенно теряюсь. Страх съедает меня с головой.
Не знаю, чего ожидать – толпу Библиотекарей, готовых отобрать у меня ключ и кольцо, или некую Агату, обвиняющую меня в некомпетентности и готовую стереть у меня из памяти дело моей жизни, трибунал или линчевание.
Я не думала, что за столом, как ни в чем не бывало, будет сидеть Лиза. Она меряет меня взглядом поверх очков в роговой оправе и спрашивает, что мне угодно.
– Роланд здесь? – нервно спрашиваю я.
Она возвращается к работе.
– Он говорил, вы должны зайти.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
– Больше он ничего не сказал?
– Попросил впустить вас. – Лиза выпрямляется. – Все в порядке, мисс Бишоп?
В приемной стоит тишина, и я боюсь, Лиза услышит, как бешено бьется мое сердце. Я сглатываю и с усилием киваю. Он ей ничего не сказал. И тут в приемную врывается Эллиотт, и я замираю, испуганная, что сейчас он ей все расскажет и уведет меня на разбирательство. Но, склонившись к ней, он говорит только одно:
– Третий, четвертый, шестой и с десятого по четырнадцатый. – Лиза тяжело вздыхает. – Понятно. Убедись, что они все вычеркнуты.
Я хмурюсь. Так вот что за технические проблемы!
Эллиотт уходит, и Лиза смотрит на меня так, словно уже позабыла, что я здесь.
– Единицы, – говорит она, имея в виду первое крыло, первый коридор и первую комнату. – Сможете добраться сами?
– Думаю, справлюсь.
Она кивает и раскрывает на столе сразу несколько массивных фолиантов. Я иду в Атриум. Посмотрев на сводчатый потолок и витражи, я задумываюсь – удастся ли мне когда-нибудь испытать здесь такой же покой, как и раньше? Представится ли мне шанс?
Вдали раздается грохот, за которым следует долгое эхо. Я подскакиваю от неожиданности и в дальнем конце Атриума замечаю Патрика. Услышав шум, он вскакивает, спешит в ближайшее крыло и плотно прикрывает за собой двери. Я прохожу мимо стоящей у полок Кармен, которая коротко кивает, увидев меня.
– Мисс Бишоп, – говорит она. – Вернулись так скоро?
На мгновение я останавливаюсь и растерянно смотрю на нее. Я думала, все мои грехи написаны у меня на лице, но, судя по тону, она ничего не подозревает. Неужели Роланд ей ничего не сказал?!
– Зашла поговорить с Роландом, – говорю я наконец так непринужденно, как только могу. Она указывает мне направление, и я сворачиваю в первое крыло, затем в первый коридор и останавливаюсь перед дверью в первую комнату. Она закрыта, и я прижимаю кончики пальцев к древесине, собирая остатки сил и храбрости, прежде чем отправиться на гибель.
Когда я вхожу, на меня смотрят две пары глаз: одни серые, очень строгие, и другие – теплого коричневого оттенка с прожилками.
На столе посреди комнаты примостился Уэсли.
– Я уверен, вы двое хорошо знакомы, – говорит Роланд.
Я собираюсь соврать, ведь Хранители работают в одиночку и не должны знакомиться друг с другом. Но Уэс кивает:
– Привет, Мак.
– Что он тут делает? – не выдерживаю я.
Роланд решает прояснить ситуацию:
– Мистер Айерс будет помогать тебе работать на твоей территории.
Я поворачиваюсь к нему:
– Ты решил найти мне няньку?
– Эй, полегче! – Уэс соскакивает со стола. – Мне больше по душе термин «партнер».
Я хмурюсь:
– Но только Отряды работают в паре.
– Я решил сделать исключение, – говорит Роланд.
– Ладно тебе, Мак, – встревает Уэсли. – Это будет здорово.
Я вспоминаю об Оуэне, притаившемся в сумраке Коридоров, но выбрасываю эту мысль из головы.
– Роланд, но почему?
– Ты же заметила, как подскочило количество Историй на твоей территории.
Я киваю:
– И возраст сильно изменился. Лиза и Патрик говорили, у вас небольшие технические проблемы.
Роланд скрещивает руки на груди:
– Это называется обрушение.
– Мне кажется, обрушение – это вовсе не небольшая техническая проблема.
– Вы замечали, какую тишину поддерживают в Архиве? И знаете почему?
– Потому что Истории просыпаются, – говорит Уэсли.
– Именно. Когда слишком шумно и стоит суета, те, кто спит некрепко, начинают пробуждаться. Чем больше шума, тем больше суеты и больше Историй. Так могут проснуться даже самые спокойные и стабильные.
Это объясняет присутствие взрослых Историй на моей территории.
– Обрушение происходит, когда просыпающиеся Истории будят остальных, и так до бесконечности. Эффект домино. Все больше и больше, пока процесс не остановят.
– Или все окончательно обрушится.
– Как только это началось, мы приняли меры и стали вычеркивать целые комнаты. В первую очередь более беспокойных. Этого должно было хватить. Обрушение начинается с одного места, как возгорание, и у него есть ядро. Если следовать логике, затушив самую жаркую часть, ты обезвреживаешь и вторичные очаги возгорания. Но здесь это не сработало. Каждый раз, стоит нам разобраться с проблемой, как новое обрушение происходит в совершенно неожиданном месте.
– Это выглядит не очень естественно, – замечает Уэс.
Роланд многозначительно смотрит на меня. Потому что сейчас это не естественный процесс, а дело чьих-то рук.
Неужели кто-то вызвал обрушение, чтобы отвлечь нас от стертых Историй? Или чего-нибудь пострашнее? Мне хочется спросить, но, судя по тону Роланда, я не могу задавать лишних вопросов при Уэсе.
– А Коронадо, – продолжает Роланд, – сейчас пострадал намного больше остальных территорий. Так что, Маккензи, до тех пор пока эта небольшая техническая проблема не решена и количество Историй не сократилось, Уэсли будет помогать тебе на твоей территории.
Я ничего не понимаю. Я пришла сюда, чтобы распрощаться с работой, с самой собой, а вместо этого мне нашли партнера.
Роланд протягивает мне Архивный лист.
– Ваш лист, мисс Бишоп.
Я беру его, не сводя с Роланда взгляда. Что же насчет прошлой ночи? Насчет Бена? Но я знаю, эти вопросы не стоит задавать вслух. И вместо этого спрашиваю другое:
– Что-нибудь еще?
Роланд некоторое время пристально смотрит на меня и достает что-то из кармана. Сложенный вчетверо черный платок. Взяв его, я чувствую неожиданную тяжесть. В него что-то завернуто. Развернув платок, я вытаращиваю глаза.
Это ключ.
Не простой медный ключик, какой я ношу на шее, и не тонкий, изящный и золотой, каким орудуют Библиотекари, а большой, тяжелый и холодный. Темная, почти черная вещица с острыми зубцами, проеденными ржавчиной. Меня осеняет догадка. Я уже видела этот ключ и держала его в руках.
Уэсли изумленно смотрит на нас.
– Это что, ключ Отряда?
Роланд кивает:
– Когда-то он принадлежал Энтони Бишопу.
– А почему у тебя два ключа? – спрашиваю я.
Ты смотришь на меня с таким удивлением, будто не ожидал, что я замечу второй шнурок у тебя на шее. Затем снимаешь один через голову и протягиваешь мне. Шнурок сильно натянулся под весом металла. Я беру его в руки и разглядываю. Ключ ледяной на ощупь и странно красивый. С одной стороны у него небольшая ручка, а с другой – острые зубцы. Не могу себе представить замок, к которому должен подойти этот ключ.
– Для чего он? – Я взвешиваю его на ладони.
– Это ключ Отряда, – говоришь ты. – Когда История выбирается во Внешний мир, ты должен вернуть ее как можно скорее. Отряд не может тратить время на поиски подходящей двери в Коридоры. Этот ключ превращает любую дверь в выход в Архив.
– Любую дверь?! – изумляюсь я. – Даже входную дверь в дом? Или дверь в мою комнату? Или дверь в стене, которая вот-вот обрушится?
– Любую. Ты просто вставляешь ключ в скважину и поворачиваешь. Налево – к Библиотекарям, направо – на Возврат.
Я провожу пальцем по острым зубцам.
– Я думала, ты ушел из Отряда.
– Ушел. Просто еще не успел вернуть им ключ.
Я протягиваю руку с ключом, представляя себе, что передо мной дверь с замком, и уже собираюсь повернуть его в воздухе, когда ты хватаешь меня за запястье. Твой шум накрывает меня волной – шепот голых деревьев зимним вечером, гул далекой грозы.
– Аккуратнее, – предупреждаешь ты. – Ключи Отряда очень опасны. Они способны разорвать швы между мирами и выпустить тебя куда угодно. Нам просто нравится думать, что мы можем контролировать поток этой страшной силы поворотом вправо или влево, но эти ключи способны проедать дыры в пространстве. Как-то раз я случайно сделал подобное, и меня чуть не затянуло в эту дыру.
– Как?
– Ключи Отряда очень сильны и обладают… назовем это, скажем, собственной хитростью. Если ты оставишь ключ на весу, а не вставишь его в скважину, и сделаешь полный оборот, он проделает дыру в другой мир, плохую дверь, ведущую в нику-да.
– Если она никуда не ведет, – говорю я, – в чем тогда опасность?
– Дверь, ведущая в никуда, и дверь, никуда не ведущая, – это разные вещи, Кензи. Дверь, никуда не ведущая, – пустышка. Дверь, ведущая в никуда, – большая опасность. – Ты забираешь ключ и вешаешь его на шею. – Она уводит в пустоту.
Я смотрю на ключ как загипнотизированная:
– А что он еще может?
– Много всего.
– Например?
Ты хитро улыбаешься:
– Вот станешь членом Отряда и все узнаешь.
Я закусываю губу:
– Послушай, деда…
– Что, Кензи?
– Если ключи Отряда такие мощные, разве в Архиве не замечают, если они пропадают?
Ты садишься и пожимаешь плечами:
– Иногда возникает путаница. Иногда вещи пропадают. Никто его не хватится.
– Дед отдал тебе этот ключ? – спрашиваю я. Мне всегда было интересно, куда же он пропал.
– А мне тоже дадут ключ Отряда? – подскакивая от нетерпения, спрашивает Уэсли.