Осторожнее, Гарри, осторожнее.
— Это не поможет ни мне, ни тебе, — негромко произнес я. — Спасибо, но мне нужно освоить это самому. Прорвусь как-нибудь. — Я отставил гитару в сторону. — И потом, надо заняться делом.
Она коротко кивнула:
— Очень хорошо. Это касается квартиры Томаса и того, что в ней находилось?
— Да. Можешь мне это показать?
Ласкиэль подняла руку, и противоположная от камина стена изменилась.
На самом-то деле она осталась прежней. Просто Ласкиэль — та ее часть, что существовала только в моем сознании, — обладала способностью наводить иллюзии потрясающего, я бы сказал, даже пугающего качества, пусть даже видеть их мог я один. А еще она могла воспринимать физический мир с помощью моих органов чувств — а опыта и знаний ей было не занимать. Ее почти безупречная память хранила мельчайшие детали увиденного.
Она сотворила для меня иллюзию стены Томасовой оружейной комнаты и наложила ее поверх моей реальной стены. Даже освещение в точности воспроизводило то, что я видел пару часов назад в квартире брата.
Я подошел к стене и принялся изучать то, что на ней висело, — на этот раз обстоятельно, без спешки. Почерк у моего братца тот еще, вследствие чего его заметки не слишком продвинули меня в понимании ситуации.
— Хозяин мой… — начала Ласкиэль.
Я поднял руку, призывая ее к молчанию:
— Подожди. Дай мне сначала посмотреть на это непредвзято. Потом скажешь мне, что думаешь.
— Как тебе угодно.
Примерно час я, хмурясь, разбирался в бумажках. Пару раз мне пришлось свериться с календарем. Я достал из кармана блокнот и время от времени вносил в него свои заключения.
— Ладно, — негромко произнес я, возвращаясь на диван. — Томас следил за рядом людей. За убитыми женщинами и еще за несколькими. В разных районах города. Фактически вел оперативную слежку за ними. Мне кажется, он даже нанимал в отдельных случаях частного детектива или двух. Очень уж подробно зафиксированы у него перемещения и их сроки. — Я помахал в воздухе блокнотом. — Здесь имена всех тех, кого он… — я пожал плечами, — кого он отслеживал. Думаю, остальные имена из списка — это те пропавшие, о ком говорили леди из Ордена.
— Думаешь, Томас на них охотился? — спросила Ласкиэль.
Я уже открыл рот для отрицательного ответа, но сдержался.
Осмотрительность, Гарри. Рассудительность. Логика.
— Мог, — тихо произнес я. — Но мои инстинкты говорят, что это не он.
— Но почему не он? — продолжала допытываться Ласкиэль. — Твои доводы на чем-то основаны?
— Только на его личности, — сказал я. — Это не он. Участвовать в массовых убийствах и похищениях? Ни за что. Возможно, он ушиблен этой их инкубской дурью, даже наверняка так, но он не причинит вреда больше, чем это возможно в его положении.
— Осознанно не причинит, — согласилась Ласкиэль. — Однако мне кажется, я должна обратить твое внимание на то…
Я оборвал ее взмахом руки:
— Знаю, знаю. В это может быть вовлечена его сестра. Она и так уже пожрала волю лорда Рейта. Она может играть и с рассудком Томаса. А если не Лара, есть уйма других, кто мог бы это сделать. Томас мог совершать все это против воли. Черт возьми, да он мог бы делать это, даже не помня о том, что совершил.
— Но мог бы делать это и добровольно. У него есть еще одно уязвимое место, — заметила Ласкиэль.
— А?
— Лара Рейт удерживает Жюстину.
М-да, это обстоятельство я в расчет не принимал. Жюстина была для моего брата… даже не знаю, как точно назвать то, чем она для него являлась. Но он любил ее, а она — его. И не их вина, что она слегка съехала с катушек, а он родился пожирающим чужие жизненные силы чудищем.
Они оба с готовностью отдали бы жизнь друг за друга в тяжелую минуту, и это повязало их двоих отравленными, смертными узами. Настоящая любовь действует так на вампиров Белой Коллегии, причиняя им невыносимую боль, — почти так же, как действует на другие породы вампиров святая вода. Невозможно кормиться на тех, кого коснулась чистая, настоящая любовь; именно это практически свело на нет все шансы Томаса находиться рядом с Жюстиной.
Что ж, может, оно и к лучшему. Последнее их настоящее свидание едва не стоило Жюстине жизни. Я видел ее после этого — полуживое, высушенное седоволосое существо, едва способное сложить пару слов. Зрелище того, что он с ней сделал, причиняло моему брату боль хуже физической. Насколько мне известно, он даже не пытался снова стать частью ее жизни. Я не могу его в этом винить.
Теперь Жюстина находилась на попечении Лары, хотя та тоже не могла кормиться ею.
Что не помешало бы ей при необходимости перерезать Жюстине горло.
Мой брат вполне мог пойти на некоторые неблаговидные поступки, если бы от этого зависело благополучие Жюстины. Нет, все гораздо круче. Ради нее он мог бы совершить что угодно.
Средства. Мотивы. Возможности. Все слагаемые, необходимые для убийства.
Я бросил еще один взгляд на иллюзорную стену. Верхний ряд фотографий, записок и схем выстроился от края до края пробковой доски. Следующий ряд оказался короче, следующий — еще короче, и к нижней части доски бумажки постепенно сходили на нет, образуя на ней этакий перевернутый треугольник. На острие его красовался один-единственный стикер желтого цвета.
Надпись на нем, в отличие от остальных каракулей, читалась без труда: «Ordo Lebes? Найти».
— Чтоб тебя, Томас! — пробормотал я. Потом повернулся к Ласкиэли. — Убери это.
Ласкиэль кивнула, и иллюзия исчезла.
— Есть еще одно, что тебе необходимо знать, хозяин мой.
Я внимательно посмотрел на нее:
— Что еще?
— Это может касаться твоей безопасности и хода твоего расследования. Позволь, я покажу тебе.
Слово «нет» едва не сорвалось с моего языка; впрочем, я был не в том положении, чтобы выпендриваться. Опыт и знания Ласкиэли могли оказать мне неоценимую помощь.
— Только короче, ладно?
Она кивнула, встала с дивана — и я вдруг оказался в квартире Анны Эш, какой она запомнилась мне по дневному визиту.
— Хозяин мой, — сказала Ласкиэль. — Вспомни, скольких женщин видел ты входящими в здание.
Я чуть нахмурился, припоминая.
— Легко. Полдюжины… Впрочем, некоторые могли подойти и до нашего с Мёрфи приезда.
— Вот именно, — кивнула Ласкиэль. — А теперь смотри.
Она взмахнула рукой, и в квартире возникли образы меня и Мёрфи.
— Анна Эш, — произнесла Ласкиэль. Она кивнула мне, и перед моим изображением возникло еще одно — Анны, стоявшей лицом ко мне. — Можешь описать других присутствующих?
— Хелен Беккит, — назвал я. — Только она худее и старше, чем была, когда я ее видел в прошлый раз.
У окна возник образ Беккит.
Я махнул рукой в направлении кресла-качалки:
— Эбби с Тото сидели здесь.
В кресле возникла пухлая блондинка с собачкой на коленях.
Я устало потер лоб:
— Э… Еще двое на диване и одна в кресле.
На означенных местах возникли еще три призрачные фигуры.
Я ткнул пальцем в диван:
— Симпатичная, в танцевальном трико, которая беспокоилась о времени.
Одна из призрачных фигур обрела очертания, и я перешел к следующей:
— Полная подозрений Присцилла… Очень невежливо себя держала.
Фигура рядом с озабоченной девушкой превратилась в Присциллу.
— Итак, о чем ты? — спросил я.
Ласкиэль покачала головой, повела рукой, и образы людей в квартире исчезли.
Все — кроме одной призрачной фигуры в кресле у дивана.
Я моргнул.
— Что ты помнишь об этой? — поинтересовалась Ласкиэль.
Я напряг память. Обычно у меня не возникает с этим особых проблем.
— Ничего, — признался я. — Ни одной чертовой детали. Ни-че-го. — Я сложил два и два и получил в результате плюху. — Кто-то прикрылся завесой. И у этого кого-то достаточно умения, чтобы сделать ее мастерски. В результате — человека я видел, но ничего сказать о нем не могу. Не невидимка, но лишенный примечательных черт.
— В утешение тебе скажу, — улыбнулась Ласкиэль, — что ты переступил порог без приглашения, и это лишило тебя большей части сил. В подобных условиях у тебя почти не было возможности заметить завесу — не говоря уже о том, чтобы заглянуть за нее.
Я кивнул, хмурясь на призрачную фигуру.
— Это сделано специально, — буркнул я. — Анна нарочно заманила меня неприглашенным. Она прятала от меня мисс Икс.
— Вполне вероятно, — согласилась Ласкиэль. — Или…
— Или они сами не знали о том, что в помещении присутствует кто-то еще, — сказал я. — И в таком случае… — Я с рычанием отшвырнул блокнот и вскочил с дивана.
— Что ты делаешь? — удивилась она.
— Если загадочная гостья является тайной и для Ордена, то она до сих пор там, а им грозит опасность. А если Орден знает про нее, значит они водили меня за нос и лгали мне. — Я с удвоенной энергией распахнул входную дверь. — В обоих случаях стоит съездить туда, чтобы прояснить кое-что.
Глава 10
Я проверил «жучка» на предмет бомб, в результате чего у меня сложилось впечатление, что скоро меня будет тошнить от этой процедуры. Бомб, впрочем, не обнаружилось, так что мы тронулись в путь.
Я припарковал машину в запрещенном месте в квартале от дома Анны Эш. Остаток пути мы проделали пешком. Я практически наугад тыкал кнопки домофона до тех пор, пока кто-то не глядя запустил меня внутрь, и поднялся на Аннин этаж.
На этот раз я явился, вооружившись как на медведя. Еще в лифте я достал из кармана пузырек мази — темного липкого зелья, от которого на коже остаются следы, не смывающиеся еще пару дней. Отвинтив крышку, я сунул палец в пузырек и осторожно втер средство в веки и слезники. Обыкновенно эта штука используется для того, чтобы видеть реальность под наведенными фэйри иллюзиями. Завеса, сотканная магией смертного, — немного другое дело, но я надеялся, что бальзам поможет мне увидеть хоть немного больше. В любом случае я смог бы замечать движение и — если повезет — составить представление о том, чего мне ожидать, если запахнет жареным.