Я вздохнул:
— Уже не первый год, детка. Черт знает как давно.
— Но… Я же нахожусь под Дамокловым Проклятием, значит и вы тоже. Это из тех штук, которая, узнай они про нее, может заставить их принять решение опустить его, правда? Тогда… мм… зачем вы это делаете?
— Какая разница? — устало ответил я.
— Ну, — неуверенно, с опаской произнесла она, — раз мне могут отрубить голову из-за этого так же, как и вам, значит для меня есть разница. И мне кажется, я имею право знать, в чем тут дело.
Я уже собрался нарычать на нее, что не ее ума это дело, — и осекся, поскольку, черт подери, в ее словах имелась логика. Какими бы они ни казались мне неудобными и неуместными, она имела несомненное право спрашивать меня об этом.
— Я рос сиротой, — сказал я ей. — Вскоре после того, как моя магия начала проявляться, меня усыновил человек по имени Дю Морне. Большей частью своих знаний я обязан ему. Затем он удочерил Элейн. Мы росли вместе. Мы любили друг друга.
Молли отложила книгу в сторону и выпрямилась, внимательно слушая меня.
— Дю Морне оказался чернокнижником. Черным чародеем, чернее надо поискать. Он надеялся вырастить из нас своих верных помощников. Хорошо обученных, сильных чародеев, скованных заклятием верности. С Элейн у него более-менее получилось. Я заподозрил недоброе и выступил против него. Я его убил.
Молли расширила глаза:
— Но Первый закон…
— Вот именно, — кивнул я. — Так я и попал под Дамоклово Проклятие. Меня взял на поруки Эбинизер Маккой. Спас мне жизнь.
— То, что вы сделали для меня, — тихо произнесла она.
— Угу. — Я нахмурился, глядя в погасший камин. — Джастин сгорел, и я думал, что Элейн тоже сгорела вместе с ним. Лишь спустя много лет выяснилось, что она спаслась и скрылась.
— И ни разу не связалась с вами? — возмутилась Молли. — Вот сучка!
Я криво улыбнулся:
— В последний раз, когда мы виделись, я старательно уничтожал единственного человека, которого она считала отцом, и, судя по всему, пытался убить и ее. Это не самая обычная ситуация, Молли.
— Но я все-таки не совсем понимаю, почему вы лгали, говоря о ней.
— Потому что мне очень несладко пришлось, учитывая, каким образом я избавился от Дю Морне. Если бы Стражи узнали, что она тоже была при этом и бежала от Совета, вместо того чтобы сдаться им… — Я пожал плечами. — Похоже, ей удалось убедить Рамиреса в том, что она недостаточно сильна, чтобы вступать в Совет.
— А на самом деле это не так? — спросила Молли.
— Она мало в чем уступает мне, — тихо ответил я. — В заклятиях компенсирует недостаток силы тонкостью и изяществом. Не знаю, как Стражи отреагируют на то, что у Дю Морне имелась вторая ученица, но ничего хорошего ждать не приходится. В любом случае объявляться Стражам или нет — решать ей, и я не хочу делать этот выбор за нее.
— На случай, если я вам этого еще не говорила, — заметила Молли, — ваши Стражи — сборище изрядных задниц. К присутствующим здесь это не относится.
— У них не самая простая работа, — возразил я. — У нас, в смысле. Я же говорю, детка: все не так просто.
Я медленно поднялся и снял с гвоздя ключи и поводок Мыша.
— Пошли, — сказал я. — Заброшу тебя домой.
— А вы куда?
— Поговорю с Орденом, — ответил я. — Анна собрала их всех под охрану Элейн.
— А почему бы просто не позвонить им?
— Эффект внезапности, — пояснил я. — Не хочу, чтобы Хелен Беккит знала, что я еду к ним. Она в этом явно замешана, нутром чую. С людьми проще говорить, если застаешь их врасплох.
Молли нахмурилась:
— Вы уверены, что вам не понадобится моя помощь?
Я выразительно посмотрел на нее. Потом на браслет на ее запястье.
Она стиснула зубы, сняла с руки браслет и сосредоточенно уставилась на него. Спустя три минуты она сдалась, задыхаясь и истекая потом от усилия. В общем, вид она имела довольно жалкий.
— Все не так просто, — тихо напомнил я ей и надел браслет обратно ей на запястье. — Ничто не дается легко. Побольше терпения. И не спеши.
— Легко вам говорить, — буркнула она и первой вышла к машине, держа Мыша на поводке.
Ясное дело, она ошибалась. Вовсе это не легко.
Чего мне хотелось по-настоящему — так это перекусить и завалиться в постель, пока голова не пройдет немного. Впрочем, это мне явно не светило.
Кем бы ни был этот Скави, что бы он там ни задумал, у меня оставалось не слишком много времени на то, чтобы остановить его, пока он не добавил к своему послужному списку еще одну жертву.
Глава 18
«Эмбер Инн» для центра Чикаго, можно сказать, большая диковина: неплохая гостиница с весьма разумными ценами. Она не слишком вместительная, не слишком шикарная, и строили ее не Фрэнк Ллойд Райт и не Людвиг Мис Ван дер Роэ. Никто из знаменитостей в ней не жил, ею не владел и не был в ней застрелен. Все это, вместе взятое, наверное, и служит причиной того, что номера в ней не нужно бронировать за месяц или два, хоть расположен «Эмбер Инн» почти в самом центре города.
Я и сам предпочитаю останавливаться именно в таких местах в тех редких случаях, когда мне приходится по делу выезжать в другие города. В конце концов, моя работа заключается в расследовании, а не оценке прелестей пятизвездочных отелей. Главное, чтобы гостиница располагалась недалеко от нужного мне места и чтобы счет за нее не выходил за размеры вообразимого. Я слыхал, что некоторые частные сыщики любят пошиковать за счет клиента, но мне такое всегда казалось непрофессиональным и в конечном счете вредным для бизнеса. Полагаю, Элейн выбрала гостиницу по тем же соображениям.
Я не стал спрашивать у администратора, где она остановилась. В этом не было необходимости. Я просто повернулся к Мышу.
— Ищи, малыш, — сказал я ему.
Мыш повел носом, и мы двинулись по коридорам так, словно это место принадлежало нам. В нашем деле это очень важно: изображать уверенность. Это не дает людям возможности заподозрить вас в чем-либо, а если и не убеждает до конца, заставляет их относиться к вам чуть осторожнее.
Наконец Мыш остановился перед дверью, и я вытянул вперед руку и, полуприкрыв глаза, поискал следы магии. Дверь защищал оберег. Не то чтобы он отличался мощью или крепостью — в отсутствие настоящего домашнего порога соорудить такой почти невозможно, — но выполнен он был на славу, и я не сомневался, что это работа Элейн. Судя по всему, заклятие высвобождало только крошечную каплю энергии — возможно, лучик света или негромкий звук, предупреждающий ее о посторонних.
Пару мгновений я раздумывал, не войти ли громко, на манер злого Серого Волка, и решил, что не стоит. Это выглядело бы не слишком вежливо по отношению к Элейн, а я не хотел пугать никого, кроме Хелен Беккит, если та, конечно, находилась в номере. И потом, поднятая сигналом тревоги, ожидающая нападения убийцы, Элейн запросто могла выпустить в дверь молнию прежде, чем разглядела бы, кто пришел. Я постучал.
Ничего не изменилось, но инстинкты подсказали мне, что за дверью кто-то стоит. И магия здесь ни при чем — просто сперва я ощущал нечто подобное тому, что чувствуешь, стоя в пустом доме, а секундой спустя это ощущение исчезло.
Энергия, питавшая оберег, слегка дрогнула. Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. За ней стояла Элейн, и губы ее кривились в легкой улыбке.
— А, понял, — сказал я. — Не оберег. Глазок.
— Такая уж наша девичья доля, — хмыкнула она. — Приходится импровизировать. Ты ужасно выглядишь.
— Ночь нелегкая выдалась.
— Похоже на то. Я думала, ты позвонишь.
— Проезжал мимо, вот и решил заглянуть.
Она задумчиво поджала губы.
— Правда? — спросила она.
Я увидел, что шестеренки у нее в голове пришли в движение; она кивнула и понизила голос:
— Кто?
— Беккит, — прошептал я в ответ.
— Она здесь.
Я кивнул, она открыла дверь и шагнула в сторону, пропуская меня. Номер оказался чистым, незамысловатым: двуспальная кровать, диванчик и журнальный столик.
Присцилла в светло-зеленом свитере и плотной шерстяной юбке сидела на диване, глядя на меня с неодобрением, достойным диккенсовского персонажа. Эбби с Тото расположились на полу, где последний затеял смертный бой с белым спортивным носком, который ему удалось наполовину стащить с ноги своей пухлой хозяйки, имевшей какой-то отрешенный вид. Анна сидела на краю кровати, и ее темные, покрасневшие от усталости глаза смотрели куда-то в пространство. Хелен, как и накануне, стояла у окна, чуть отодвинув занавеску и глядя на улицу.
При виде Мыша Тото немедленно покинул поле битвы и принялся нервно кружить в радиусе двух дюймов от ног Эбби. Мыш не спеша подошел, обнюхал его и начал старательно вылизывать своим огромным язычищем.
— Леди, — вежливо произнес я и выдержал небольшую паузу. — Миссис Беккит.
Она не повернулась ко мне, только улыбнулась, не отрывая взгляда от окна:
— Да, мистер Дрезден?
— Что вам известно? — спросил я.
— Прошу прощения? — удивилась она.
— Вам об этом что-то известно, но вы умалчиваете. Колитесь.
— Не имею ни малейшего представления, о чем вы, — сказала она.
Анна Эш встала и нахмурилась:
— Мистер Дрезден, вы ведь не обвиняете Хелен в причастности к этому делу?
— Еще как обвиняю, — буркнул я. — Им известно о нашей прошлой встрече, а, Хелен? Вы им не рассказывали?
Теперь уже все в помещении смотрели в нашу сторону.
— Хелен? — прервала затянувшуюся паузу Эбби. — Что он имеет в виду?
— Скажите им, мистер Дрезден, — произнесла Хелен, и голос ее чуть заметно окрасился нотками сухого юмора. — Я и в мыслях не имела лишать вас наслаждения глядеть сверху вниз на кого-то менее праведного, чем вы.
— О чем это она? — встрепенулась Присцилла и испепелила меня взглядом.
Похоже, эта дама окончательно определилась с тем, как относиться ко мне, вне зависимости от того, что я скажу.
Приятно сознавать, что в жизни все-таки есть что-то неоспоримое, ибо Беккит меня разочаровывала. Ее сподвижницы ничего не знали о ее прошлом. Открыв им эту информацию, я, возможно, уничтожил бы ту жизнь, которую она сумела построить для себя, с тех пор как обрела свободу, — для большинства людей в ее положении это тяжелейшая травма. Она давно уже потеряла дочь, вскоре после этого — мужа, отсидела срок в тюрьме, и ее преступления до сих пор оставляли на ее репутации темный след.