чит мы так и поступим. И относиться мы к ним будем так, как и положено относиться к профессионалам, — с уважением. Не умеешь вести себя вежливо — лучше помолчи.
Присцилла насупилась, глядя на Анну, скрестила руки на груди и покорно отвернулась в сторону.
Элейн благодарно кивнула Анне:
— Я не знаю, как долго нас не будет. Как только что-нибудь прояснится, я дам вам знать.
— Спасибо, мисс Мэллори. — Анна чуть помедлила. И поспешила добавить: — И вам спасибо, мистер Дрезден.
— Держитесь вместе, — напомнил я.
Мы с Элейн ушли.
— Надеюсь, ты сменил машину, — заявила Элейн по дороге к стоянке.
Мы свернули за угол, и взгляду открылся «жучок» во всем его пестром великолепии.
— Мне нравится эта, — сказал я и открыл ей дверцу.
— Ты поменял интерьер, — заметила она, когда я сел на свое место и завел мотор.
— Старый слопали демоны.
Элейн рассмеялась было, но осеклась и уставилась на меня:
— Ты это серьезно?
— Серьезнее не бывает. Плесенные демоны. Слопали все подчистую до самого металла.
— Господи, ну и жизнь у тебя. Гламурная, право слово.
— Элейн, — вздохнул я. — Мне казалось, ты говорила мне, что готова сидеть тише воды ниже травы до тех пор, пока не созреешь предстать перед Советом…
Насмешливое выражение разом исчезло с ее лица, сменившись подчеркнуто-нейтральным.
— Это имеет сейчас какое-то значение?
— Угу, — кивнул я. — Если мы охотимся за убийцей вместе, то да, имеет. Мне нужно знать.
Она нахмурилась, потом пожала плечами:
— Не могла же я просто сидеть сложа руки. Вокруг меня люди страдали. Ими манипулировали. Запугивали. Вот я и позаимствовала страничку из твоей книги.
— И ты навешала лапши на уши Стражу, который явился проверять тебя?
— Можно подумать, ты сам никогда не утаивал ничего от Стражей.
— Элейн… — начал я.
Она покачала головой:
— Гарри, я знаю тебя. Я доверяю тебе. Но Совету не доверяю и думаю, что никогда не буду доверять. И меня как-то не слишком прельщает перспектива стать новобранцем в этой их войне с вампирами — а так наверняка и вышло бы, пройди я тесты Рамиреса с полной отдачей.
Мгновение мы молча смотрели друг на друга.
— Пожалуйста, а? Я пойду с тобой. Поддержу тебя перед Советом.
Она положила мягкие, теплые пальцы мне на запястье.
— Нет, Гарри, — ласково произнесла она. — Я не позволю этим людям определять мою жизнь. Я не позволю им определять, жить мне или нет, а если жить, то как.
Я вздохнул:
— Но ты могла бы сделать столько добра.
— Мне казалось, именно этим я и занимаюсь сейчас, — возразила она. — Помогаю людям. Творю добро.
Что ж, не лишено логики.
— Стражи и впрямь описаются от злости, если ты сейчас явишься к ним с признанием, что скрывала от них свои способности.
— Да, — согласилась она. — Пожалуй, так.
— Черт возьми, — сказал я, — твоя помощь была бы нам очень кстати.
— Не сомневаюсь, — кивнула она. Взгляд ее посуровел, и в голосе вдруг зазвучал лед: — Но я никому не позволю командовать собой. Ни-ко-му. Ни-ко-гда.
Я на мгновение закрыл глаза, потом повернулся к ней.
Она чуть вздернула подбородок, в ее зеленых глазах поблескивали слезы.
— Нет, Гарри.
Я накрыл ее руку своей, и пальцы наши сами собой сплелись — по старой привычке, наверное.
— Извини, Элейн. Я не хотел давить на тебя. Я просто не знал…
Она поморгала и отвернулась от меня:
— Да нет. Это ты меня прости. Я вываливаю на тебя все свои переживания, а это вовсе не обязательно. — Она смотрела в окошко на город. — После того как ты убил Дю Морне, мне целый год снились кошмары. Одни и те же, каждую ночь. И я боялась, что это не сон. Что он жив. Что он приходит за мной.
— Он мертв, — успокоил я ее.
— Я знаю. Я ведь, как и ты, своими глазами видела, как он погиб. Но я так боялась… — Она тряхнула головой. — Поэтому я и сбежала к Летним. Просто сбежала. Потому что сил моих не было это терпеть.
— Поэтому ты и занялась этим, вернувшись в мир? — спросил я. — Борешься со своим прошлым?
— Пришлось, — ответила она, и голос ее немного окреп. — Надоело бояться всего на свете, год за годом. Я боялась толпы, боялась замкнутых пространств, открытых пространств, высоты… Ночные кошмары. Паранойя. Господи, порой мне кажется, на свете не осталось фобий, какими я не страдала.
То, что она описывала, не редкость: примерно то же самое испытывают те, чей разум силой подчинялся чужой воле. С помощью магии не так сложно залезть в чью-нибудь чужую голову — беда в том, что, если вы попытаетесь перестроить ее по своему вкусу, это не может не нанести ущерба психике ее обладателя. В лучшем случае это приведет к мнительности и фобиям, в худшем — к полнейшему расстройству или помешательству.
Помимо магических аспектов нельзя забывать об эмоциональном потрясении. В один-единственный вечер Элейн лишилась практически всего: друга, приемного отца, крова.
Кстати, о доме: утрата его для сироты — совсем не то же самое, что для большинства других. Кто-кто, а я это знаю. Детство Элейн, подобно моему, прошло в переездах из одного детского дома в другой. Как и для меня, настоящий дом, человек, ставший ей отцом, означали для нее сбывшуюся, самую сокровенную мечту. Утрата всего этого причинила чудовищную боль и мне, а ведь в мою голову Джастину запустить свои когти не удалось. Что касается Элейн, ей эти события не могли не причинить на порядок больше боли и психологических травм.
— Я позволила страху править собой, и он пустил корни и пошел в рост. Я не могла оставаться в стороне, Гарри. Я же знаю, как изменить положение дел, — значит должна воспользоваться этим своим умением. А если бы я не сделала этого, то навсегда осталась бы орудием Дю Морне. Мелким перепуганным орудием. — Она передернула плечами. — Я больше никому не позволю решать за меня, как мне жить. Не позволю, и все тут. И в стороне стоять, ничего не делая, тоже не могу. И ни капельки об этом не жалею. И будь я проклята, если буду извиняться за это перед кем-либо — перед тобой или перед любым другим.
Я только хмыкнул.
— Чего? — спросила она.
— Мне кажется, я понял тебя.
— Значит, ты готов и дальше работать со мной?
Я сжал ее пальцы чуть сильнее:
— Конечно.
Напряжение, сковывавшее ее плечи, ослабло, и она сжала мои пальцы в ответ.
— Теперь моя очередь, — сказала она.
— Твоя очередь?
Она кивнула:
— Ты узнал убийцу на фото.
— Что? — возмутился я. — Ничего подобного.
Она закатила глаза:
— Ну же, Гарри. Это же я.
Я вздохнул:
— Ладно. Да.
— Кто это? — спросила она.
— Томас Рейт. Из Белой Коллегии.
— Откуда ты его знаешь?
— Он… — Очень немногим известно, что Томас мой брат. Для нас обоих гораздо безопаснее, чтобы так оставалось и впредь. — Он мой друг. Я ему доверяю.
— Доверяешь, — тихо заметила Элейн. — Я правильно расслышала, ты произнес это в настоящем времени?
— Томас никому не причиняет вреда, — сказал я.
— Он вампир, Гарри. Он причиняет вред каждый раз, как кормится на ком-то.
Черт, в последнее время он кормился весьма неплохо…
— Я знаю Томаса, — настаивал я. — Он не убийца.
Элейн нахмурилась:
— Обманутое доверие причиняет боль, Гарри. Поверь мне, уж я-то знаю.
— У нас нет ни одного доказательства, что за убийствами стоит Томас, — заявил я. — Их может совершать кто-то другой, и этот кто-то может маскироваться под Томаса. Ты ведь знаешь, на свете полным-полно тварей, меняющих облик и, следовательно, способных на такое.
— Подобное вероятно, но не более того, — возразила Элейн, кивнув в сторону фотографий, которые я положил на приборную панель. — Как правило, самое простое объяснение является и единственно верным.
— Рано или поздно, — вздохнул я, — мне попадется дело, в котором все будет просто и ясно. Однако не думаю, что нынешнее дело из таких.
Элейн медленно перевела дух, внимательно вглядываясь в мое лицо:
— Ты переживаешь за него.
Какой смысл отрицать очевидное?
— Угу.
— Он тебе тоже доверяет?
— Угу.
— Тогда почему он сам тебе ничего не объяснил? Почему не связался с тобой?
— Не знаю. Знаю только, что убийца — не он.
Она медленно кивнула:
— Но вот он, рядом с Оливией.
— Угу.
— Тогда, мне кажется, ты согласишься со мной, что нам необходимо найти его.
— Угу.
— Ты можешь это сделать?
— Могу.
— Раз так, поехали, — сказала она, щелкнув замком ремня безопасности. — Отыщем его и поговорим. Постараюсь держаться непредвзято. — Она посмотрела на меня. — Но если окажется, что это он, Гарри, его надо остановить, и, я надеюсь, ты поможешь мне в этом.
— Если окажется, что это он, — буркнул я, — он сам захочет от меня этого.
Глава 20
Я уже не первый год работаю детективом в Чикаго, так что могу утверждать: чаще других дел вам приходится искать потерянные вещи. Первое свое поисковое заклятие я сложил для того, чтобы найти ключи от дома, которые имел обыкновение терять, когда мне было четырнадцать. С тех пор я использовал его не одну тысячу раз. Иногда с его помощью находились такие вещи, которых я с радостью не находил бы никогда. Еще чаще оно помогало мне попасть в неприятности.
На этот раз я почти не сомневался, что огребу и то и другое.
Я мог бы использовать для поиска Томаса свою кровь, а мог — свой серебряный амулет-пентаграмму. Тот, что дала мне в свое время мать, — похожий, подаренный ею же, имелся у Томаса. Я знал, что брат, как и я, почти никогда не снимает его, так что, если кто-то не отобрал его, амулет висит у него на шее.
Поэтому я в очередной раз сложил заклятие, повесил амулет болтаться под зеркалом заднего вида и вырулил на улицу. Амулет чуть отклонился на цепочке от вертикали, словно легкое магнитное поле притягивало его к другому амулету, что принадлежал Томасу. Я вел машину, следя за амулетом, — не самое легкое занятие, поскольку заклятие не принимало в расчет ни направления чикагских улиц, ни пробок, но я проделывал это далеко не в первый раз, так что «Голубой жучок» медленно, но верно продвигался по нужному курсу.