Я вылупил на него глаза и опустил руку с оберегом.
— Это еще, черт подери, что за фигня? — Я испепелил его взглядом, но голос чуть понизил. — Адские погремушки, да если бы ты не был моим братом, я бы тебя по стенке размазал.
Томас направил обрез стволом вниз, и на лице его тоже обозначилось потрясение.
— Гарри?
За его спиной мелькнула какая-то тень.
— Постой! — заорал я.
Отрезок цепи обвился вокруг его горла. Блеснула зеленая вспышка, сухо треснул разряд, прозвучавший в тесном салоне громко, как выстрел. Томас дернулся от удара электротока и слетел с лестницы, врезавшись в меня. Во второй раз за шестьдесят секунд на меня обрушился немалый вес моего брата, и я снова рухнул на пол. В нос мне резко ударил смешанный запах озона и паленых волос.
— Гарри? — послышался голос Элейн, высокий, громкий. — Гарри?
— Я же сказал тебе: постой, — прохрипел я.
Она сбежала по лестнице и пригнулась ко мне:
— Он тебя не ранил?
— Не ранил, пока ты не уронила его на меня, — огрызнулся я. Что не соответствовало истине, но, видите ли, когда меня систематически прикладывают мордой об пол, я становлюсь раздражительным. Я осторожно дотронулся до губы, и палец окрасился кровью. — Ой!
— Извини, — сказала Элейн. — Я думала, ты попал в беду.
Я тряхнул головой, прочищая мозги, и посмотрел на Томаса. Он лежал с открытыми глазами и вид имел совершенно потрясенный. Он дышал, но руки и ноги лежали безвольными плетьми. Губы едва заметно шевелились. Я пригнулся к нему:
— Чего?
— Ох! — прошептал он.
Я сел, немного успокоившись. Если он мог жаловаться, значит дело не так плохо.
— Что это было? — спросил я у Элейн.
— Электрошокер.
— Разряд конденсатора?
— Да.
— А где заряжаешь?
— От грозы. Или просто от розетки.
— Круто, — заметил я. — Может, стоит и мне такой завести.
Томас повернул голову, и одна нога его сначала дернулась, а потом согнулась в колене. Элейн стремительно переместила взгляд на него, держа цепь наготове. Вплетенные в звенья медные жилы засияли зловещим светом.
— Полегче, полегче, — вмешался я. — Меньше страсти. Мы же здесь для того, чтобы поговорить, помнишь?
— Гарри, его надо хотя бы связать.
— Он нам ничего не сделает, — заявил я.
— Ты хоть сам себя послушай. — Голос ее зазвучал резче. — Гарри, хотя все свидетельствует об обратном, ты пытаешься убедить меня, что доверяешь существу, которое специализируется на манипуляции сознанием своих жертв. Ты же знаешь, жертвы Белой Коллегии именно так о ней и говорят.
— Здесь вовсе не это произошло, — возразил я.
— И это они тоже говорят, — настаивала Элейн. — Я не утверждаю, что это твоя вина, Гарри. Но эта тварь каким-то образом добралась до тебя — вот ты так и реагируешь.
— Он не тварь! — рявкнул я. — Его зовут Томас.
Томас сделал глубокий вздох и вроде бы пришел немного в себя.
— Все в порядке, — произнес он слабым голосом, но совершенно разборчиво. — Можете выходить.
Передняя стена салона скрипнула и сдвинулась в сторону, открыв проем в расположенное за ней маленькое помещение размерами не больше гардеробной. В ней находились несколько женщин и двое или трое маленьких детей, которые с опаской выбрались из своего убежища.
Одной из них была Оливия-танцовщица.
— Вот, — негромко произнес Томас, повернув голову к Элейн. — Вот они все, живые и здоровые. Можете сами проверить.
Я встал, охая от боли, и обвел женщин взглядом.
— Оливия, — произнес я.
— Страж? — тихо отозвалась она.
— Вы в порядке?
Она улыбнулась:
— Руки-ноги затекли. Там немного тесновато.
Элейн переводила взгляд с женщин на Томаса и обратно.
— Он с вами ничего не сделал? Не причинил вам вреда?
Оливия удивленно моргнула.
— Нет, — сказала она. — Да нет, конечно. Он только спрятал нас в этом убежище.
— Убежище? — переспросил я.
— Гарри, — перебила меня Элейн. — Здесь часть тех женщин, кого считали пропавшими.
Секунду-другую я переваривал эту информацию, потом повернулся к Томасу:
— Что, черт подери, с тобой случилось? Почему ты ни слова мне об этом не сказал?
Он тряхнул головой — все-таки еще не совсем отошел от удара.
— Были причины. Не хотел тебя в это впутывать.
— Ну, теперь я все равно впутан, — сообщил я. — Так что можешь все выкладывать.
— Ты был у меня дома, — сказал Томас. — Ты видел стену в гостевой спальне.
— Угу.
— За ними охотились. Я пытался выяснить, кто станет следующей. И почему. Я это высчитал. В общем, получилась гонка — кто первый до них доберется. — Он оглянулся на женщин с детьми. — Вот я и выдернул всех, кого успел, из-под носа убийц и собрал здесь. — Он попробовал покрутить головой из стороны в сторону и поморщился. — Ч-черт! Еще дюжина сейчас в избушке на острове милях в двадцати к северу отсюда.
— Укрытие, — пробормотал я. — Ты собирал их в укрытие.
— Угу.
Элейн долго-долго смотрела на женщин, потом перевела взгляд на Томаса.
— Оливия, — спросила она. — Он говорит правду?
— Насколько я могу судить, да, — подтвердила девушка. — Он настоящий джентльмен.
Уверен, никто, кроме меня, не заметил, что при этих ее словах глаза Томаса вспыхнули холодным, свирепым голодом. Он мог обращаться с женщинами мягко и вежливо, но я-то знал: часть его хочет от них совсем другого. Он крепко зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов. Я узнал ритуал, с помощью которого он держал под контролем темную сторону своей натуры, но промолчал.
Элейн вполголоса разговаривала с Оливией; та начала представлять остальных. Я привалился к стене — тьфу, совсем забыл, что мы находились на катере: переборке — и принялся тереть пальцем ту точку между бровями, где зарождалась боль. Чертов жирный дым с того катера, а также рев его мотора добавляли боли, и…
Я резко поднял голову, вскочил и пулей вылетел на палубу.
Тот здоровенный уродливый катер снялся с якоря и плыл теперь борт о борт с «Жучком-плавунцом», заблокировав ему выход на открытую воду. Иссиня-черного дыма из его мотора валило столько, что это никак не могло быть случайностью. Удушливое облако уже окутало «Плавунец», и сквозь удушающий смог я даже не мог разглядеть соседнего причала.
Чья-то фигура прыжком переметнулась с палубы вонючего катера на корму «Плавунца» и застыла, пригнувшись, как изготовившийся к нападению тигр. Прямо на моих глазах черты ничем не примечательного мужчины лет тридцати пяти начали меняться: челюсти вытягивались вперед, превращая лицо в звериную морду, руки удлинялись, ногти превращались в омерзительного вида когти.
Тварь повернулась ко мне мордой, напрягла мощные мышцы и, оскалив клыки, пронзительно взвыла.
Вурдалак. Опасный соперник; впрочем, справиться с таким все же реально.
Тут на палубе окутанного дымом катера появилось еще несколько фигур, еще и еще. Их тела с хрустом меняли пропорции, и дюжина новых вурдалаков, разинув пасти, оглушительным хором подхватила вопль первого.
— Томас! — крикнул я, почти задыхаясь от дыма. — У нас проблема!
Чертова дюжина вурдалаков, щелкая зубами, жадно выставив когти, сверкая полными кровожадной злобы глазами, неслась прямо на меня.
Черт бы их побрал, эти гребаные катера!
Глава 21
Честно говоря, моя работа Стража приносит мне не слишком много радости. Мне не доставляет удовольствия быть солдатом в войне с вампирскими коллегиями. И биться с силами…
Я собирался сказать «зла», но с годами я как-то все чаще задаюсь вопросом, все ли вокруг подпадает под четкие определения по кодексу джедаев/сидхов.
Скажем так: биться с силами тварей, пытающихся убить меня, моих друзей и людей, которые не в состоянии себя защитить. А биться с ними — это вам не фильм приключенческий. Это кошмар. Настоящий. Насилие и смятение, страх и ярость, боль и отчаяние. И все это происходит быстро, не оставляя вам времени на размышление, лишая вас уверенности.
Нет, правда, это ужасно — но, должен признать, одна положительная сторона в этом все же имеется.
Я изрядно поднабрался опыта по части боевой магии.
И со времен той заварушки в Нью-Мехико у меня не осталось ни малейших предубеждений против того, чтобы мочить с ее помощью вурдалаков.
Ближний ко мне вурдалак угрожал мне в наибольшей степени, но в качестве мишени уступал другим. Впрочем, не отбейся я от него, причем быстро, он запросто оторвал бы мне голову или просто отвлек на время, достаточное для того, чтобы его приятели навалились на меня всей толпой. В обычной ситуации я бы скормил ему заряд телекинетической энергии из серебряного колечка, которое я ношу на пальце правой руки и которое накапливает энергию каждый раз, когда я двигаю этой рукой. Жаль только, что, высвободив заряд, кольцо становится совершенно бесполезным.
Теперь же я нанизал на палец не одиночное колечко, а три серебряных кольца, спаянных в единый перстень, причем каждое из этих трех колец силой не уступало тому, одиночному.
Да, чуть не забыл: такие перстни у меня красовались на каждом пальце правой руки.
Я сжал посох, выставив перстни вперед, и прицелился.
— Получай! — рявкнул я.
Струя энергии ударила в вурдалака и, сорвав его с кормы «Плавунца», швырнула о нос неприятельского катера с достаточной силой, чтобы сломать позвоночник. Послышался неприятный треск, боевой клич вурдалака сменился полным боли воплем, тут же оборвавшимся, когда холодные воды озера Мичиган сомкнулись над его головой.
Первый из его дружков уже взвился в воздух. Я выждал долю секунды, выбрав упреждающий удар, и разрядил следующий перстень прежде, чем ноги нападающего успели коснуться палубы «Плавунца». Этот врезался не в борт, а в двух прыгнувших следом вурдалаков, и все трое полетели искупаться. Вурдалаки номер пять и шесть оказались самками, что меня ни в коей мере не остановило, и я опрокинул их в озеро двумя новыми разрядами.
До этого момента все шло более-менее хорошо, но потом четыре новые твари прыгнули одновременно — вряд ли по умыслу, скорее по чистой случайности, — и я успел выбить только двоих. Остальные двое приземлились на палубе «Плавунца» и бросились на меня.