— Мне очень приятно смотреть на то, как выпендриваются перед женщиной двое страдающих избытком тестостерона альфа-самцов, но не кажется ли вам, что это разумнее делать там, где вас не видит добрая половина города?
Я насупился, но Элейн говорила дело. Я вышел и протянул Томасу руку.
Он испепелил меня взглядом, потом, поискав глазами место погрязнее, повозил там рукой и, не вытирая, протянул ее мне. Я закатил глаза, но помог ему подняться, и мы втроем вернулись в номер.
Томас прислонился к дверному косяку и остался стоять там, скрестив руки и глядя в пол, а я отправился в ванную и вымыл руки. Мой плащ висел на проволочных плечиках рядом с раковиной — и футболка тоже. Посох был пристроен в углу у выключателя, а остальная моя амуниция лежала на полке. Я вытер руки и начал одеваться.
— Ладно, Томас, — сказал я. — Я серьезно. К чему вся эта скрытность? Мог бы и связаться со мной.
— Не мог, — буркнул он.
— Почему?
— Обещал кое-кому, что не свяжусь.
Я нахмурился и принялся натягивать чертову черную перчатку на свою изуродованную левую руку, пытаясь одновременно обмозговать ситуацию. Мы с Томасом братья. Он относится ко всему не менее серьезно, чем я, — в том числе к своим обещаниям. Если он дал такое обещание, значит у него имелся на то хороший повод.
— Как много ты можешь мне рассказать?
Элейн внимательно посмотрела на меня.
— Я и так выложил больше, чем мог, — сказал Томас.
— Не валяй дурака. Ясно же, что у нас общий противник.
Томас поморщился и неохотно поднял на меня взгляд:
— У нас их несколько.
Я переглянулся с Элейн. Она так же внимательно посмотрела на Томаса.
— Синяки подходят? — предложила она, пожав плечами.
— Нет, — мотнул головой я. — Если он не говорит, значит у него есть на это причина. И битьем его не заставишь.
— Тогда нам не стоит терять здесь время, — тихо произнесла Элейн.
Томас переводил взгляд с нее на меня и обратно:
— Что случилось?
— Мы не можем связаться с женщинами, которых защищает Элейн.
— Черт! — Томас взъерошил волосы пятерней. — Это значит…
Я защелкнул на руке новый браслет-оберег.
— Что?
— Сам подумай. Ты уже знаешь, что в этом замешан Мадригал, — сказал Томас.
— И что он всегда ошивается рядом с кланом Мальвора, — кивнул я и нахмурился. — Господом Богом клянусь — вот кто наш пассажир. Это он работает с Серым Плащом из Мальвора.
— Я этого не говорил, — поспешно произнес Томас.
— Тебе и не надо, — буркнул я. — Он ведь не случайно засветился, чтобы поучаствовать в сведении кое-каких счетов, пока тут творится всякое-разное. И все сходится. Пассажир разговаривал с Серым Плащом насчет возможности убрать меня. Он явно вознамерился исполнить этот план с помощью своры вурдалаков и автомата.
— Звучит логично, — согласился Томас. — Ты уже знаешь, что в этом участвует и Скави.
— Да.
— Значит, самое время заняться математикой, Гарри.
— Мадригал плюс Серый Плащ из Мальвора, — пробормотал я. — Убийственно странная парочка. И ни тот ни другой никак не относятся к Скави.
Элейн резко втянула в себя воздух:
— Это значит, что мы говорим не об одном убийце.
— Мы говорим о трех, — договорил за нее я. — Серый Плащ Мальвора, пассажир Мадригал и серийный убийца Скави. — Я посмотрел на Томаса и нахмурился. — Постой-ка. Уж не считаешь ли ты, что…
Лицо брата стало совсем напряженным.
— Я ничего не считаю, — отозвался он. — Все это ты и так уже знаешь.
Элейн нахмурилась.
— Вы пытаетесь все отрицать, — заметила она. — Почему?
— Чтобы отрицать, что я вам что-то сказал, ясное дело, — огрызнулся Томас, и глаза его при взгляде на Элейн вдруг вспыхнули стальным светом.
У Элейн на мгновение перехватило дыхание. Потом чуть сощурила глаза и расстегнула цепь.
— Прекрати, вампир. Немедленно!
Томас раздвинул губы, оскалившись, но рывком отвернулся от нее и зажмурился.
Я поспешно встал между ними.
— Элейн, меньше страсти. Он враг моего врага. Понятно?
— Мне это не нравится, — процедила Элейн. — Тебе известно, кто он, Гарри. Откуда ты знаешь, что ему можно доверять?
— Я работал с ним прежде, — сказал я. — Он другой.
— Как? Многие вампиры испытывают жалость к своим жертвам. Это не мешает им убивать снова и снова. Просто такова их природа.
— Я заглядывал ему в душу, — тихо произнес я. — Он пытается стать выше сидящего в нем убийцы.
Элейн упрямо сдвинула брови, но неохотно кивнула.
— Как и все мы, — пробормотала она. — Но мне все-таки неуютно сознать, что он находится рядом с моими клиентами. И нам надо действовать.
— Так действуйте, — произнес Томас.
— Тебе надо поесть, — сказал я, не глядя на брата.
— Может, позже, — мотнул головой Томас. — Я не могу оставить женщин и детей без охраны.
Я схватил со стола листок дешевой бумаги с гостиничным логотипом, выудил из кармана карандаш и, написав на листке номер, протянул его Томасу:
— Позвони Мёрфи. Ты не сможешь никого защитить, если будешь слишком слаб, а если потеряешь над собой контроль из-за голода, и вовсе можешь убить кого-нибудь из них.
Томас стиснул зубы от досады, но листок у меня взял — чуть резче, чем стоило бы, но взял.
Элейн внимательно смотрела на него:
— Так вы не такой, как большинство из них, правда?
— Может, просто в большей степени заблуждаюсь, — буркнул Томас. — Удачи, Гарри.
— Угу… — отозвался я, чувствуя себя на редкость неловко. — Послушай… после того, как все это кончится… нам нужно поговорить.
— Не о чем тут говорить, — буркнул мой брат.
Мы вышли и заперли за собой дверь.
Вернувшись на «Голубом жучке» в «Эмбер Инн», мы поднялись в номер Элейн. Свет в номере не горел. Комната оказалась пуста.
В воздухе стояла отвратительная вонь.
— Черт! — прошептала Элейн.
Она вдруг поникла и привалилась к дверному косяку.
Я обогнул ее и включил свет в ванной.
Окоченевший труп Анны Эш стоял под душем. Тело чуть отклонилось вбок, но не падало, потому что его удерживал кусок провода, одним концом привязанный к душевому кронштейну, а другим — к ее шее. На коже вокруг провода темнели уродливые синюшные пятна.
Все выглядело как явное самоубийство.
Которым все это явно не являлось.
Мы опоздали.
Глава 25
— Надо вызвать копов, — тихо сказал я Элейн.
— Нет, — ответила она. — Они обязательно захотят нас допросить. Это займет не один час.
— Они захотят допрашивать нас гораздо дольше, если тело найдет кто-то другой и им придется искать нас.
— А что случится с Эбби, Хелен и Присциллой, пока мы будем сотрудничать с властями? — Она смерила меня взглядом. — И если на то пошло, что случилось с Мышем?
Вот об этом мне совсем не хотелось думать. Если бы Мыш был жив и здоров, он ни за что не дал бы никого из женщин в обиду. Если кто-то убил Анну в тот момент, когда Мыш находился поблизости, это могло произойти только через его труп.
Но его нигде не было видно.
Это могло означать что угодно. В худшем случае это означало, что его бесследно уничтожил тот, кто явился за женщинами. Подобное предположение не только чертовски удручало, оно не вело меня никуда. Нехороший парень, просто-напросто уничтожающий все, что мешается у него под ногами, наверняка не миндальничал бы так, как это делали гады из Белой Коллегии.
Мыша здесь не было. Никакого разгрома, никаких следов борьбы — а мой пес при необходимости умеет биться; это на собственном опыте выяснили ветеринары, неправильно заполнившие его документы во время одного из наших визитов. Они попытались кастрировать его, вместо того чтобы сделать прививку и рентген плеча после того, как в Мыша врезался на полном ходу минивэн. Мне повезло, что они согласились не заявлять на меня в полицию при условии, что я возмещу ущерб, нанесенный Мышем их имуществу.
Значит, это означало что-то другое. Может, мой пес ушел с остальными женщинами, а Анна задержалась или вернулась за чем-то.
А может, Мыш сыграл на том, что все ожидали от него простого собачьего поведения. Мне-то он уже показывал, что способен на такие хитрости… собственно, это едва ли не первым навело меня на мысль, что интеллект у него явно превосходит собачий. Что, если Мыш ведет свою игру и остается с остальными?
Только зачем ему это делать?
Затем что Мыш знает: я могу его найти. Если нехорошие парни не уволокли его в Небывальщину или не спрятали за мощными оберегами, блокирующими тауматургическую магию, мои заклятия найдут его где угодно.
Эту версию стоило проверить — даже если Мыш не знал, что не все в порядке. Он бы оставался с максимальным количеством членов Ордена, а я мог бы планировать свои ходы чуть дальше вперед, чем привык. И конечно, ничего не мешало мне отыскать с помощью браслета-оберега тот маленький оберег, что я зашил в его ошейник как раз на такой случай. Я и Фоггорн-Леггорн.
— Ты сможешь найти собаку? — спросила Элейн.
— Угу. Только нам стоит перед выходом попробовать обзвонить их по домам.
Элейн нахмурилась:
— Ты же велел им оставаться здесь или держаться людных мест.
— Очень велики шансы, что они напуганы. А когда человеку страшно…
— …Он рвется попасть домой, — докончила за меня Элейн.
— Если они там, это самый быстрый способ их найти. А если нет, это обойдется нам в минуту, максимум две.
Элейн кивнула.
— У Анны была записная книжка в сумочке, — сообщила она.
Немного поискав, мы нашли сумочку, но записной книжки в ней не оказалось.
Нам ничего не оставалось, кроме как удостовериться, что Анна не сунула ее в карман перед смертью. Я проверил карманы, очень стараясь нигде не оставить отпечатков, а еще больше стараясь не смотреть на ее мертвое багровое лицо или стеклянные глаза. Смерть женщины была не из легких, и, хотя с того момента прошло не так много времени, запах в ванной стоял ужасный. Я пытался не обращать на него внимания.