— Если бы послезавтра у нас в фамильной резиденции и состоялось совещание сотни наиболее влиятельных ноблей Белой Коллегии, я все равно не смог бы тебе об этом рассказать, — заявил Томас. — Ведь я обещал сестре.
— Твоя сестра не робкого десятка, — заметил я. — И уж кто-кто, а она, черт возьми, знает, как все устроить. — Я покосился на разгромленный мотель и опустил руку почесать Мыша за ушами. Тем более что они — уши — единственные не были перепачканы неестественно бледной вампирской кровью. — Конечно, я и сам раз или два устраивал подобные погромы.
Томас ждал, скрестив руки на груди. Улыбка его сделалась откровенно волчьей.
— Позвони Ларе, — попросил я. — Передай ей от меня пару слов.
Томас прищурился:
— Каких?
Я оскалил зубы в ответной улыбке.
Глава 32
Возможно, Мёрфи больше не руководила Отделом специальных расследований, или ОСР, но я не думаю, чтобы это меняло что-либо для работавших там детективов. Ей требовалась помощь, и стоило ей позвонить, как они приезжали. Вот и все, конец сюжета.
По крайней мере, для них. Для Мёрфи все еще только начиналось. Она выдумывала удобоваримые истории для полицейского начальства. Это входило в ее обязанности. О нет, эти сообщения о нападениях вампиров — результат наркотических галлюцинаций. Тролль? Очень крупный и уродливый мужчина — вероятно, пьяный или обдолбанный. Он скрылся, следствие по делу ведется. Все на это ведутся, потому что именно за это ОСР и платят — за то, чтобы они давали обыденные объяснения страшилкам.
Мёрфи стоило бы пойти в писатели — столько фантастики она пишет.
Мы устроили грандиозную бучу, но Мёрф и ее приятели, копы из ОСР, как-нибудь уложат все это в отчете в рамки разумного. Сейчас модно во всем видеть терроризм. Значит, в отчете, возможно, упомянут террористов. Свихнувшихся религиозных фанатиков и террористов, которые заложили зажигательные бомбы в жилой дом и ее машину, и они же, несомненно, взорвали номер в дешевом мотеле. Трупов убирать за ними не пришлось — пострадала всего одна женщина, и то не слишком серьезно. Я поспорил сам с собой, предложить ли ей добавить в отчет фрагмент с собакой. Люди любят собак. Добавив собаку в отчет, трудно ошибиться.
— Верно, Мыш? — спросил я.
Мыш с несчастным видом покосился на меня. Томас увел женщин и детей с места происшествия и теперь разбирался с тем, что осталось от Скави. Я тем временем сводил Мыша на автомойку и смыл с него кровь растерзанного псом вампира водой из шланга. Шерсть у Мыша почти не пачкается, но если впитывает влагу, то никак не меньше пятидесяти галлонов, а потом очень долго не сохнет. Ему это не нравится, так что сейчас он явно чувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах.
— Все любят сцены с собаками, — сказал я.
Мыш шумно вздохнул, тряхнул головой и положил ее на лапы, вежливо игнорируя меня.
Нет, все-таки мало меня уважают.
Я сидел на скамейке у двери травматологического отделения больницы. Мыш лежал рядом, привалившись боком к моей ноге, чтобы ни у кого не возникало вопросов, с кем он здесь. Ночь выдалась нелегкая, и, несмотря на волшебные руки Элейн, моя головная боль понемногу оживала. Я занимал себя мыслями о том, кого мне больше винить в этом — ментальный образ Коула или Мадригала с его дурацким автоматом.
Плечистый парень в коричневой форменной рубахе приблизился ко мне так, как и положено правильным охранникам на Среднем Западе: мило и дружелюбно — до тех пор, пока не приходит время забыть про дружелюбие. Мораль и смысл киношек с Патриком Суэйзи бессмертны.
— Прошу прощения, мистер, — произнес он крайне доброжелательным тоном, как бы невзначай положив ладонь на рукоять дубинки. — С собаками нельзя. Больничные правила.
Я все-таки очень устал.
— А если я его не уведу, — спросил я его, — вы что, меня тонфой насмерть замолотите?
Он заморгал и уставился на меня:
— Что?
— Тонфой, — повторил я. — Представляете, сколько еды плохо переваривается ради того, чтобы вы могли работать? Все ножи неточеные.
Он улыбнулся, явно классифицировав меня как «пьяного, не представляющего опасности», и сделал рукой жест типа «пройдемте».
— Ваша дубинка, — пояснил я. — В Японии такая называется «тонфа». Изначально она служила осью для мельничных жерновов и больших точильных кругов в кузнице. В Юго-Восточной Азии, на Окинаве, скажем, народ начал пользоваться ею в качестве импровизированного оружия, когда большие, дружелюбно настроенные охранники вроде вас конфисковали все настоящее оружие в интересах общественной безопасности.
Улыбка его чуть померкла.
— Ладно, приятель, — произнес он и положил руку мне на плечо.
Мыш открыл глаза и поднял голову.
Ничего больше. Он не рычал на плечистого парня. Он не показал ему зубов. Подобно самым опасным из известных мне людей, он не испытывал нужды в показухе. Он просто вроде как принял это к сведению — с исключительно заинтересованной точки зрения.
Парень-охранник выказал достаточную сообразительность и быстро отступил на шаг. Рука его отпустила дубинку и потянулась к рации. Порой даже Патрику Суэйзи требуется помощь.
Из двери вышла Мёрфи с болтающимся на цепочке жетоном.
— Полегче, парень, — сказала она, обменявшись с охранником кивками, и ткнула пальцем в мою сторону. — Он с нами. А собака специально дрессирована, чтобы оказывать помощь инвалидам.
Брови у парня недоверчиво поползли вверх.
— У меня рот частично парализован, — пояснил я. — Поэтому у меня сложности с чтением. Пес помогает мне с длинными словами. Например, подсказывает, на себя или от себя открывается дверь, и все такое.
Мёрфи смерила меня буравящим взглядом и снова повернулась к охраннику:
— Вот видите? Потерпите его еще пару минут, не больше.
Охранник с сомнением покосился на меня, но кивнул:
— Ладно. Я еще загляну узнать, не понадобится ли вам что-нибудь.
— Спасибо, — невозмутимо отозвалась Мёрфи.
Охранник удалился. Мёрфи вздохнула и села рядом со мной, между нашими ногами лежал Мыш. Пес нежно потерся об ее ногу и снова затих.
— Он вернется посмотреть, не нужна ли тебе помощь, — серьезным тоном сообщил я Мёрфи. — А то вдруг такая лапочка, как ты, нарвешься на неприятности с большим психом вроде меня.
— Мыш, — сказала Мёрфи. — Если я сейчас нокаутирую Гарри и напишу на его чугунном лбу несмываемым маркером: «Невыносимый зануда», ты поможешь ему это прочитать?
Мыш покосился на Мёрфи и вопросительно склонил голову набок. Потом чихнул и снова положил морду на лапы.
— Зачем ты доставал его? — спросила меня Мёрфи.
Я мотнул головой в сторону телефона-автомата рядом с кофейным автоматом:
— Жду звонка.
— А-а, — вздохнула Мёрфи. — А где Молли?
— Засыпала на ходу. Я попросил Роулинса отвезти ее домой.
Мёрфи хмыкнула:
— Я обещала тебе поговорить о ней.
— Угу, — кивнул я.
— То, что ты сделал, Гарри… — Мёрфи покачала головой.
— Ей это нужно, — сказал я.
— Ей это нужно? — скептически переспросила Мёрфи.
Я пожал плечами:
— У девочки талант. Ей кажется, что она знает больше других. Это опасно.
Мёрфи нахмурилась, но слушала не перебивая.
— Я эту штуку с огненным шаром давно готовил, — продолжал я. — Я хочу сказать, огонь вообще контролировать трудно. Я бы ничего такого не сделал, не потренировавшись как следует. И потом, такой медлительный, плавящий лица огненный шар в реальном бою бесполезен, правда?
— Наверное, да, — сказала Мёрфи.
— Один раз похожая штука летела на меня, и это очень впечатляет. Молли… она неудачно начала. С помощью своей магии она пыталась менять то, что ее окружало. Людей, которые ее окружали. Мёрф… Твоя магия ни на что не способна, если ты не веришь в то, что делаешь. Подумай хорошенько. Когда Молли делала то, что делала, она верила, что поступает правильно. Что так и надо. Вспомни ее родителей. Вспомни, как сильно они хотят делать так, как надо.
Мёрфи подумала над этим, но выражение ее лица осталось непроницаемым.
— Мне приходится все время пинать ее под зад, — продолжал я. — Если я не стану так поступать, если дам ей опомниться прежде, чем она поумнеет настолько, чтобы задумываться над тем, зачем ей делать что-то, а не как это делать и имеет ли она право это сделать, она снова начнет вытворять, — я изобразил руками воздушные кавычки, — «правильные» вещи. Она снова нарушит законы, и ее убьют.
— И тебя?
Я пожал плечами:
— В списке моих проблем это не самая актуальная.
— И ты считаешь, то, что ты сделал, поможет предотвратить это? — спросила она.
— Надеюсь, поможет, — ответил я. — Я просто не знаю, что еще можно предпринять. В конечном счете решать самой девочке. Я просто пытаюсь дать ей время разобраться. Как бы она ни мешала себе сама. Адские погремушки, твердолобости у этой девчонки на десятерых.
Мёрфи кривовато улыбнулась мне и покачала головой.
— Знаю-знаю, — сказал я. — Котел. Чайник. Сажа.
— Я не о твоем огненном шаре, Гарри, — вздохнула она. — Точнее, не совсем. Я в основном о том дурацком мусорном контейнере. И о выражении твоего лица, когда ты запустил этот огонь. И о том, что случилось с тем прошлогодним киномонстром в гостинице.
Теперь уже я нахмурился:
— Что?
Мёрфи чуть помолчала, очевидно подбирая слова с той же осторожностью, с какой саперы колдуют с проводочками.
— Случаются моменты, когда я задаюсь вопросом, не теряешь ли ты контроль над собой. В тебе всегда было много злости, Гарри. Но за последние несколько лет ее стало еще больше. Намного больше.
— Вздор, — огрызнулся я.
Мёрфи выгнула бровь и молча посмотрела на меня.
Я стиснул зубы и заставил себя вернуться в расслабленное состояние. Я сделал глубокий вдох и сосчитал до десяти.
— Ты думаешь, на меня находят приступы гнева?
— Когда ты уничтожил эту мусорку — разгромил ее просто из досады, — то нанес ущерб на несколько тысяч долларов тротуару, зданию, расположенным в нем магазинам…