Нож блеснул на лету, и если бы я не выставил вперед плечо, спрятав за него лицо, лезвие вполне могло бы угодить в мою незащищенную шею и убить меня. Вместо этого острие ударило под углом, в заговоренную кожу плаща, и нож, описав в воздухе дугу, звякнул об пол.
Витто упал и перекатился, приглушенно вскрикнув от боли. Левая его нога горела до колена, но он не терял самообладания и продолжал кататься по каменному полу, сбивая пламя. Собственно, это спасло его от моего следующего разряда. Струя пламени промахнулась на какой-то фут и, ударив в тонкую завесу водопада за троном, мгновенно превратила ее в пар. Рядом со мной Рамирес выпустил новый заряд зеленой энергии.
— Гарри! — заорал Рамирес.
Я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть Мадригала, несущегося к нам со своей пикой в руке. Рамирес метнул в него порцию своего зеленого света, но та разбилась о невидимый барьер в футе от тела вампира. Письмена на черных лентах, повязанных у Мадригала на запястьях, вспыхнули золотистым сиянием. Что ж, все ясно. Рамирес выпалил еще раз — снова впустую.
— У него оберег! — крикнул Рамирес.
— Назад! — рявкнул я: с другой стороны на нас уже набегал Витто.
На бегу Витто успел перезарядить свой пистолет, выкинув пустую обойму и вставив новую. Я поднял руку с браслетом-оберегом, изготовил его — и помедлил долю секунды, чтобы точно угадать со временем.
Рука Витто вскинулась, и он открыл огонь.
Я выставил защитное поле в самое последнее мгновение — плоскостью, перпендикулярной полу. Рамирес успел нырнуть под него, укрываясь от выстрелов. Двадцать или тридцать пуль, выбив из невидимого барьера снопы искр, отрикошетили более-менее в нужном мне направлении — в сторону Мадригала Рейта и его магической обороны.
Хитроумные ленты на его запястьях, похоже, все-таки не предназначались для защиты от физических тел: одна из пуль с противным чмоканьем прошила ему бедро, выбросив в воздух облачко бледно-розовой крови. Он взвыл и пошатнулся, выставив руку в попытке сохранить равновесие, прежде чем рухнул.
— Опускай! — крикнул мне Рамирес.
Рука его метнулась к пистолету, и он выхватил его прежде, чем Мадригал успел опомниться.
Я чуть сдвинул щит, открыв Рамиресу окно для стрельбы, сделал пару шагов в сторону, уводя за собой Витто, а потом превратил поверхность щита из прозрачной в зеркальную.
Пистолет Рамиреса загрохотал у меня над ухом — не беспорядочным треском стрельбы наугад, а одиночными, выверенными выстрелами.
Витто отреагировал на стрельбу и внезапно возникшую перед ним зеркальную стену размером десять на восемь футов вспышкой бешеной ярости. Он швырнул разряженный пистолет в непонятно откуда взявшуюся и набегающую на него фигуру, прежде чем до него дошло, что это лишь его собственное отражение. Тяжелый пистолет ударился о щит с такой силой, что металл не выдержал и оружие разлетелось на куски.
Витто сбавил скорость и вытаращил глаза. Я не могу винить его в этом. Я бы и сам сдурел, если бы мой соперник внезапно превратил открытое пространство в стену хореографической студии.
Тут он снова ринулся вперед и сделал нечто такое, чего я не ожидал. Оттолкнувшись от пола, он взмыл в воздух футов на десять или двенадцать, перемахнул через верхнюю кромку моего щита, а когда приземлился, в обеих руках у него блестело по ножу. Я едва успел выбросить вперед правую руку в отчаянной попытке отбить нож. Лезвие плашмя ударило меня по руке выше запястья, где ее защищал рукав плаща, — и это хорошо. Гораздо хуже то, что рукоять ножа с силой врезала мне по запястью и рука мгновенно онемела. Второй нож со свистом разрезал воздух у меня над ухом, промахнувшись на какой-то дюйм.
— Madre de Dios![5] — выдохнул Карлос.
Жезл выпал из моих онемевших пальцев.
Я выругался и отпрянул в сторону; Витто приземлился, и его шпага, вылетев из ножен, метнулась параллельно земле, целясь мне в горло. Мое тактическое мышление ограничено двумя измерениями… возможно, его ввели в заблуждение особенности спортплощадки, на которой мы сражались. Второй нож, как выяснилось, не попал в меня не потому, что Витто промахнулся, — рукоять его торчала из правой икры Рамиреса.
Пальцы мои почти не двигались, что не давало мне возможности использовать энергию перстней. Я убрал щит: в рукопашном бою он только сковывал мои движения. При малейшей возможности я, конечно, выставил бы его снова между мной и Витто, только тот, похоже, не собирался давать мне такого шанса. Он сделал молниеносный выпад, целясь мне в живот, и мне пришлось отскочить на пару шагов назад, чтобы успеть парировать его зажатым в левой руке посохом.
Шансов одолеть Витто в фехтовании у меня не было. Даже если классом он не превосходил меня, наивно рассчитывать на победу, когда ты вооружен деревянным посохом, а твой соперник — шпагой. Стоило мне попытаться, и мне пришлось бы пятиться от него кругами, пока я не оступился бы, а он отсек бы мне несколько пальцев и прикончил. Или выманил бы меня куда-нибудь подальше от Рамиреса на время, достаточное, чтобы расправиться с нами поодиночке. Разить его магией я не мог — он приплясывал спиной к толпе вампиров и прикрывавших их своими телами невольников. С учетом стремительности его движений любой мой пущенный в него заряд мог промахнуться и убить всех, оказавшихся на пути.
Оторвать взгляда от Витто я не мог ни на секунду; мне оставалось только надеяться, что Рамирес держится в поединке с Мадригалом. Мне позарез нужны были время и пространство для маневра. Я накачал в посох воли Адского Огня и выкрикнул:
— Forzare!
Энергия выплеснулась из посоха широкой волной. Она сбила Витто с ног и швырнула назад, на коренастого невольника с аккуратно подстриженной треугольной бородкой. Почти сразу за этим волна догнала самого невольника, а также тех, кто находился по обе стороны от него. Они полетели на второй ряд коленопреклоненных невольников, а затем уже все вместе обрушились на стоявшую за ними толпу вампиров, вызвав хор удивленных и испуганных возгласов.
Ко времени, когда волна докатилась до невольников, ее энергия заметно ослабла. Я умею отвешивать плюхи и посильнее. Впрочем, Витто хватило и этого, и он — кстати, нога его еще продолжала гореть — запутался среди невольников и придворных.
— Добро пожаловать, леди и джентльмены, — объявил я, — в боулинг для вампиров!
К некоторому моему смущению, со стороны собравшихся Рейтов послышались смех и одобрительные хлопки. Я снова прикрылся щитом — на этот раз переливавшейся серебристо-голубыми сполохами полусферой — и оглянулся посмотреть, как там Рамирес.
Я сделал это очень вовремя: Мадригал, истекавший кровью из нескольких огнестрельных ран, наседал на Рамиреса, высоко подняв свою пику. Рамирес припал на колено: похоже, раненая нога не выдерживала его веса. На моих глазах он отшвырнул в сторону разряженный пистолет и изготовил новый заряд разрушительного изумрудного огня.
Мадригал издевательски рассмеялся, и я увидел в его глазах холодный металлический блеск демонического голода. Его ленты-обереги снова заискрились золотом, и он ринулся вперед.
— Рамирес! — заорал я.
Мадригал замахнулся пикой.
Рамирес метнул заряд энергии в последней, отчаянной попытке — и тот, скользнув мимо Мадригала, ударил в каменный пол у его ног.
Кусок камня размером со здоровенную ванну вспыхнул на мгновение зеленым сиянием, а потом рассыпался в пыль, столь тонкую, что разглядеть отдельные пылинки невооруженным глазом не смог бы даже я.
Подобно тому как мое боевое обучение не принимало в расчет двенадцатифутовых прыжков в стиле кун-фу от мастеров по метанию ножей, я предполагаю, Мадригал тоже не учитывал ситуации, когда твердый пол под его ногами внезапно превращается в озеро почти лишенной сцепления пыли. Он издал пронзительный вопль и, беспорядочно размахивая руками и ногами, плюхнулся в яму. Я видел, как вращаются шестеренки у него в голове, пытаясь понять, что случилось и как, черт возьми, ему оттуда выбраться.
Рамирес бросил взгляд через плечо.
— Гарри! — рявкнул он.
Пальцы правой руки отчаянно кололо. Я поднял руку и с усилием стиснул кулак. Слушались пальцы меня неважно, но для работы с перстнями достаточно.
— Давай!
Мадригал наконец сориентировался. Он перекатился к стенке выбоины, оставленной в полу Рамиресовым заклятием, и, опершись на свою пику, с трудом поднялся на ноги.
Но еще прежде Рамирес молниеносным движением выхватил из ножен серебряный меч Стража, прорубающийся сквозь любое заклятие. Охнув от боли, он все же наступил на раненую ногу и дважды из стороны в сторону полоснул клинком в воздухе перед Мадригалом. Отбить удар пикой тот не мог, поскольку опирался на нее всем весом.
Дважды послышался короткий сухой хруст, и толстое деревянное древко распалось на три куска. Это само по себе говорило о невероятно острой кромке клинка. Люччо знала свое дело. Впрочем, этот ущерб можно считать побочным.
Клинок Стража легко, самым концом чиркнул по запястьям Мадригала.
Черные ленты, намотанные на запястья, внезапно вспыхнули ярким огнем — особенно ярко полыхали письмена, словно их вышили магниевой нитью. Любой оберег, рассчитанный на то, чтобы противостоять полноценной, без дураков, магии, аккумулирует в себе довольно много той или иной энергии. Клинок Рамиреса всего лишь высвободил ее.
Мадригал бросил панический взгляд на пожирающий его руки огонь и пронзительно заверещал.
Я чуть пригнулся, стиснул кулак сильнее и, прищурившись, усилием воли высвободил всю энергию моих перстней до последней капли — все, что оставалось в них после нападения вурдалаков, и то, что я успел добавить в них с тех пор.
Струя невидимой энергии ударила Мадригала в живот снизу вверх. Размахивая горящими руками, он огненной кометой перелетел через толпу Рейтов и со зловещим хрустом впечатался в каменную стену пещеры.
Изломанное до неузнаваемости, окровавленное тело рухнуло на пол, не подавая признаков жизни.