— Что ж! — рявкнул я. — Один-ноль в пользу чародеев!
Я повернулся к Витто — тот лишь теперь выбрался из груды невезучих Скави, Мальворов и вяло реагировавших на происходящее невольников. Он выпрямился, держа в руке шпагу.
Я смотрел на него сквозь светящийся купол. У меня над ухом охнули, и Рамирес встал рядом со мной, держа в одной руке окропленный розовой кровью Мадригала меч, а другой опираясь на посох: раненая нога давала о себе знать. Не убирая защитного купола, я подобрал свой жезл и подкачал в него энергии. Новый оберег требовал от меня больше сил, и я начинал уставать — но делать все равно ничего не оставалось, кроме как довершить начатое.
Пещера наполнилась шорохом и шарканьем. Вампиры успели подняться на ноги и подходили ближе к барьеру из невольников, чтобы лучше видеть развязку. В толпе оживленно перешептывались. Тетка Витто стояла недалеко от него, прижав руку к горлу, — но взгляд ее оставался внимательным, оценивающим. Краем глаза я разглядел силуэт Лары — она подалась вперед, заглядывая поверх головы стоявшей перед ней на коленях невольницы, в которой я узнал Жюстину. Лара жадно, нетерпеливо облизывала губы; глаза ее голодно сияли.
От этого зрелища меня начало мутить, но мне кажется, я начал понимать, что с ними творится.
Смерть не приходит к вампирам быстро — но, когда приходит, забирает тех, которые могли бы еще жить и жить. При всем неестественном магнетизме вампиров Белой Коллегии, столь прекрасных внешне и столь извращенных внутри, при всей их способности подарить тебе величайшее наслаждение в твоей жизни, даже ценой этой самой жизни, — при всем этом сами они тоже чувствительны к этому магнетизму.
В конце концов, они, как обычные зеваки, любят поглазеть на смерть. Они видят смесь ужаса и восторга на лицах тех, кого они убивают. Белые вампиры питаются эмоциями, высасывая чужую жизнь, но никогда не забывают о том, что рано или поздно с ними случится то же самое. Что придет день или ночь — и настанет их очередь встретиться с костлявой, и они падут точно так же, как делали это снова и снова их жертвы.
Смерть уже забрала Мадригала Рейта. И очень скоро заберет Витторио Мальвору. И всем до одного вампирам Белой Коллегии не терпелось увидеть, как это случится, как это коснется их, но поразит на этот раз кого-то другого.
Словами не описать, как им не хватает смирительных рубашек.
Психи ненормальные.
Я выкинул это из головы. Мне следовало довершить начатое.
— Ладно, — буркнул я Рамиресу. — Готов?
Он оскалился в свирепой улыбке:
— Поехали!
Витторио Мальвора, последний оставшийся в живых из убийц Анны, спокойно смотрел на меня побелевшими от голода глазами. Мне показалось, что для человека, стоящего перед готовыми вот-вот убить его разъяренными чародеями, вид у него не слишком испуганный.
Да что там, вид он имел скорее… довольный? Вот дерьмо!
Витто запрокинул голову и развел руки в стороны.
— Убей его! — рявкнул я, убирая щит.
— ГОСПОДИН! — взревел Витто, заглушая все остальные голоса в пещере, и я услышал в его голосе не только физическую мощь, но и магическую силу.
Только доли мгновения не хватило Рамиресу, чтобы перекинуть меч в левую руку, высвободив правую для разряда зеленого огня, но за это время вампир успел опустить руки, перекрестив их перед собой и прошипев несколько слов на незнакомом мне языке. Комок зеленого огня разбился об эту преграду, хотя его капли все-таки коснулись рук Витто и выжгли на коже здоровенные обугленные язвы.
— Черт! — выругался Рамирес.
Но времени на ответ я тратить не стал.
Я всей кожей ощущал это. Почувствовал энергию, сгустившуюся на полу пещеры перед белым троном. Не взрывчатую магию, а наполненную такой силой, что ее пульсация проникала до самых костей. Мгновением спустя я узнал ее. Слабое, угасающее эхо такой же я слышал несколько месяцев назад в той пещере, в Нью-Мехико.
Послышалось низкое пульсирующее гудение. Потом к нему добавилось еще одно. И еще. А потом в воздухе перед троном возник вихрь. Через пару секунд он застыл, превратившись в висящий на высоте нескольких дюймов от пола продолговатый диск непроглядной тьмы. Эта тьма словно раздвинула пространство пещеры, и в Провал выплеснулся из него влажный, ледяной, пахнущий плесенью воздух Небывальщины.
Мгновением спустя в проходе что-то шевельнулось, и из него выпрыгнул вурдалак.
Я назвал его вурдалаком. Однако при всем сходстве с упомянутым существом этот словно явился из другой эпохи. Знаете, это как наскальные рисунки времен последнего ледникового периода — большая часть изображенных на них животных нам знакома, только ростом они больше нынешних, мускулистее, у многих видна лишняя пара клыков или рогов и бока покрыты броней.
Эта тварь была того же порядка. Восьми футов роста, размах его сутулых плеч напоминал больше гориллу, чем гиену или бабуина, на которых смахивают обычные вурдалаки. От последних его отличали также костяные пластины на скулах и более массивная нижняя челюсть. И вообще, черты его казались гипертрофированными подобиями черт тех тварей, с какими я уже имел дело в прошлом. Зазубренные роговые пластины на кулачищах позволяли ему крушить и мозжить не менее эффективно, чем рвать и кусать. И еще: надбровные дуги он имел такие выступающие, что глаза под ними только угадывались по блеску.
Вурдалак пригнулся и одним прыжком одолел добрых двадцать футов, приземлившись с таким рыком, что я ощутил неприятную слабость в коленях.
А из прохода тем временем выпрыгивали новые твари. Десять. Двадцать. И поток их все не иссякал.
— Адские погремушки! — прошептал я.
Рамирес шумно сглотнул у меня над ухом.
— Эх, — произнес он, — так девственником и помру.
Витто испустил омерзительный, полный садистской радости смешок.
— Наконец-то! — взвыл он. Черт, он даже сплясал чечетку от радости. — Наконец-то крышка этому маскараду! Убейте их! Всех убейте!
Не знаю, кто закричал первым, вампир или невольница, но этот крик подхватили остальные, а вурдалаки, обезумев от жажды крови, ринулись вперед, не разбирая дороги.
Я убрал щит и всю энергию, что накачал в жезл. Ни то ни другое не помогло бы мне остаться в живых после адской бойни, которая вот-вот готова была начаться в пещере.
— Вот теперь да, — выдохнул я. — Это западло так западло.
Глава 39
— Так я и знал, — буркнул Рамирес. — С самого начала подстава.
Он повернулся ко мне и вдруг выпучил глаза. Только тут я сообразил, что скалю зубы в улыбке, как безумный.
— Так и есть, — ответил я. — Она самая.
Мне доводилось видеть, как открывают проход в Небывальщину настоящие профессионалы. Младшая из Летних Королев сидхе делала это так мастерски, что вы ничего не замечали, пока переход не возникал перед вами. Я видел, как делал это Коул — так небрежно, словно занавеску отодвигал, да и переход оставался при этом почти незаметным, и исчезал спустя несколько секунд, оставляя за собой лишь тот же влажный, затхлый запах, который наполнял сейчас пещеру.
Я так не умею.
Но я умею делать это почти так же быстро и почти столь же эффективно.
Я резко повернулся, не обращая внимания на разбегавшихся по пещере вурдалаков, которые в неистовой жажде крови ринулись в самую гущу вампиров.
— Уходи! — крикнул Рамирес. — Я все равно не могу бежать. Я их задержу, уходи!
— Возьми себя в руки и прикрывай меня со спины! — рявкнул я.
Я снова сконцентрировался, перехватив посох в правую руку. Руны на нем ожили, и я поднял его, нацелив концом в воздух в четырех футах над полом пещеры. Потом разом высвободил энергию и выкрикнул:
— Aparturum!
Яростный ало-золотой свет заструился вдоль деревянного посоха, разрывая ткань реальности. Я повел посохом слева направо, прочертив по воздуху огненную линию, — и спустя мгновение она начала расползаться, как разбегается огонь по занавеске или капля дождя по стеклу, оставив за собой проем из Провала Рейтов в Небывальщину.
В проеме маячил очень морозный лесной пейзаж. Сквозь деревья пробивался серебристый лунный свет, и ледяной ветер гнал к нам в пещеру вихри рыхлого снега, мгновенно таявшего и превращавшегося в прозрачную, пусть и холодную, желеобразную массу — эктоплазму, материю потустороннего мира.
В снежных вихрях шевельнулись тени, а потом из проема вынырнул мой брат с саблей в одной руке и обрезом в другой. Одежда его причудливым образом сочетала байкерский кожаный прикид и самую что ни на есть настоящую кольчугу. Длинные черные волосы он собрал в хвост, и глаза его горели от возбуждения.
— Гарри!
— Не спеши! — рявкнул я ему. — У нас тут не кризис и не…
— Остальные сей… Берегись!
Я развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из вурдалаков взмывает в воздух и летит прямо на меня, выставив перед собой все свои когти.
Рамирес вскрикнул и метнул в тварь очередной зеленый заряд. Вурдалак напоролся на него в верхней точке своего прыжка, и огонь прожег у того в животе дырку размером с мусорное ведро.
Вурдалак приземлился, разбрызгивая кровь и ненависть. Впрочем, хотя его ноги ему почти не повиновались, он еще пытался драться.
Я отпрыгнул — точнее, попытался отпрыгнуть. Отворять проход в Небывальщину не то чтобы очень сложно, но и не очень легко, и с учетом этого и имевшего место перед этим махалова мои силы начинали уже иссякать. Я оступился, так что прыжок вышел ленивый, томный, плавленый какой-то.
Томас успел схватить меня за воротник и дернуть к себе, иначе я вряд ли избежал бы когтей вурдалака. Другой рукой Томас вскинул обрез и выстрелом в упор снес тому голову — только ошметки и черные кровавые брызги полетели.
Однако вурдалак ухитрился схватить его одной лапищей и полоснуть когтями другой. Силищей он обладал просто жуткой. Звенья кольчуги не выдержали и лопнули, а Томас вскрикнул от неожиданности и гнева.
— Какого черта! — прорычал он, бросил обрез и отсек замахнувшуюся для удара лапу саблей. Потом стряхнул с кольчуги вторую лапу и отшвырнул тело в сторону.