Грех было оставить без внимания такую иронию. Я дождался, пока он произнесет слово «огонь», повернулся и нажал на спуск дробовика Марконе.
Приклад больно врезался мне в плечо: я не успел прижать его как положено, и даже заговоренный плащ не смог полностью смягчить удар. Зато заряд картечи оторвал правую руку Витторио чуть ниже локтя.
Насколько я слышал, ампутация не способствует сосредоточенности. В случае Витторио, по крайней мере, это было именно так, а поддерживать заклятие вроде того, что он использовал, без нужной сосредоточенности не получится. Я испытал резкий приступ чудовищного давления, когда физическая травма Витторио впрыснула в заклятие мощный заряд энергии — словно огромный сабвуфер взвыл от перегрузки. Вурдалаки хором взревели от боли, и это дало мне секунду или две, чтобы действовать.
Я резко подобрал под себя ноги и со всей силы лягнул Витторио в колено — здоровой ноги, разумеется. Удар по колену не доставит никаких неприятностей вампиру Красной Коллегии — их реальные тела все равно ходят коленками назад. А вампира Черной Коллегии рука, отстреленная из дробовика, разве что разозлила бы.
Витто не был ни тем ни другим.
Когда он не черпал и не использовал энергию, почерпнутую из голода, он мало чем отличался от смертного. А я, притом что чародей и все такое, еще и довольно крупный тип. Высокий и тощий — да, но при таком росте даже тощие ребята чертовски тяжелы, и ноги у меня тоже сильные. Его колено выгнулось назад, и он с воплем упал.
Прежде чем он успел опомниться, я уже стоял на одном колене, прижав приклад к плечу, а длинный ствол уперев в нос Витторио.
— Назад! — орал я. Вообще-то, я собирался изображать из себя хладнокровного и сильного парня, но голос у меня вышел злобный и не слишком обремененный здравомыслием. — Прикажи им отступить назад! Живо!
Лицо Витторио перекосилось от боли и неожиданности. Он уставился на дробовик, потом на меня, затем на оставшуюся от правой руки культю.
Я больше не слышал секундомера, но сознание домыслило звуковой эффект. Тик-тик-тик-тик-тик-тик. Сколько времени осталось? Шестьдесят секунд? Меньше?
Окружавшие меня вурдалаки, оправившиеся от короткого приступа боли, начали издавать ровное низкое рычание — больше всего это напоминало рокот нескольких дюжин мотоциклов. Я не сводил взгляда с их босса. Если бы у меня имелась хотя бы секунда как следует разглядеть все подробности анатомии чудищ, готовых в любой момент впиться в мою плоть, я, возможно, не удержался бы от слез, а это как-то не по-мужски.
— Н-назад! — заикаясь, выпалил Витторио.
Потом произнес что-то на языке, который показался мне смутно знакомым, хотя самого слова я не понял. Он повторил это громче, и вурдалаки попятились от нас — на пару дюймов, но попятились.
Тик-тик-тик-тик-тик.
— А теперь вот что сделаем, — сообщил я Витторио. — Я забираю своих людей. Я ухожу в проход. Я закрываю его. Ты остаешься жив. — Я чуть налег на дробовик, заставив его дернуться. — Или погибнем все. Мне как-то все равно, так произойдет или иначе, поэтому выбирать тебе.
Он облизнул пересохшие губы:
— Т-ты б-блефуешь. Нажми на курок, и вурдалаки убьют всех. Ты ведь не хочешь, чтобы все твои погибли ради удовольствия убить меня.
— День у меня сегодня выдался нелегкий. Я устал. Не очень ясно мыслю. И насколько эта ситуация видится мне, Витто, ты меня достаточно убивал сегодня, чтобы надоесть мне до смерти. — Я прищурился и заговорил еще тише: — Или ты всерьез думаешь, что я позволю себе погибнуть, не прихватив тебя с собой?
Долгое мгновение он смотрел на меня, потом снова облизнул губы.
— Ид-дите, — произнес он. — Идите!
— Томас! — крикнул я. — Подъем, подъем! Некогда валяться и помирать.
Я услышал, как мой брат застонал:
— Гарри?
— Лара, вы меня слышите?
— Вполне, — отозвалась она.
Судя по звуку, старшая сестра Томаса уже встала, и ее голос доносился прямо у меня из-за спины.
— Томас, бери Марконе и тащи его в проем. — Я смерил Витторио свирепым взглядом. — Не шевелись. Даже дернуться не смей.
Витторио с перекошенным от боли лицом поднял левую руку с растопыренными пальцами. Он истекал кровью, и его начало трясти. В его лице не осталось ничего воинственного. Он выпалил в меня своим главным калибром, и я сумел отбиться. Думаю, это напугало его до чертиков. Да и потеря руки тоже не подняла ему духа.
— Не стреляй, — выдавил он из себя. — Н-не стреляй. — Он оглянулся на вурдалаков и скомандовал: — П-пустите их.
Я услышал, как застонал Марконе, и Томас охнул от натуги.
— Готово, — произнес Томас у меня за спиной. — Мы прошли.
Продолжая целиться в Витторио, я встал. Мне приходилось очень сильно стараться, чтобы ствол дробовика не дрожал. Сколько еще секунд осталось? Тридцать? Двадцать? Я, конечно, слышал о людях, которые даже в таких диких ситуациях, как эта, ухитряются не сбиваться со счета, но я явно не принадлежал к их числу. Я сделал шаг и почувствовал Ларину спину, прижимавшуюся к моей. Краем глаза я видел, что вурдалаки окружали нас со всех сторон. Не будь ее там, один из них без проблем смог бы наброситься на меня со спины, едва я отошел бы от Витторио на пару футов.
Я сделал шаг назад, заставляя себя двигаться ровно, плавно, уверенно, хотя мои инстинкты буквально кричали, пытаясь заставить меня бежать очертя голову.
— Еще три шага, — шепотом подсказала мне Лара. — Чуть левее…
Я скорректировал направление. Еще шаг, и я услышал за спиной свист зимнего ветра. Луч серебряного лунного света скользнул по стволу дробовика.
И тут я узнал, находился на самом деле здесь Коул или нет.
Новый шквал энергии наждачной бумагой полоснул по моим чародейским чувствам, и какой-то внебрачный отпрыск кометы и птеродактиля вынырнул из темноты в дальнем углу пещеры. Взгляд мой достаточно свыкся с темнотой, чтобы различить тусклый овал багрового света, на фоне которого обрисовалась темная фигура в капюшоне — Коул, стоявший в своих вратах.
— Господин! — крикнул Витторио заплетающимся языком.
— Берегись! — вскрикнул я и, отпрянув вбок, махнул рукой позади себя, пытаясь оттолкнуть Лару с траектории полета этой твари.
Тварь промахнулась на какую-то пару дюймов, но и мы сбились с пути.
Сиплый, скрежещущий голос Коула произнес что-то на незнакомом языке, и по пещере пронесся новый импульс невидимой энергии — не в нас, а в мой проход.
Стоило этому произойти, как отворенный мною проем начал закрываться, словно кто-то застегивал молнию, — начиная с ближнего ко мне края.
Тик-тик-тик-тик-тик-тик.
Проем закрывался гораздо быстрее, чем я двигался. Я уже не успевал. Но Лара еще могла успеть.
— Лара! — заорал я. — Бегите!
Что-то, обладающее силой товарного локомотива и скоростью гоночного болида, схватило меня за плащ и дернуло так резко, что это едва не свернуло мне шею.
— Дрезден! — крикнул Марконе из закрывающегося проема. — Девятнадцать!
Я летел по воздуху. Дико оглянувшись, я сообразил, что Лара схватила меня и прыгает в дальний угол закрывающихся врат.
— Восемнадцать! — услышал я крик Марконе.
Мы с Ларой пролетели сквозь пустой, ничем не примечательный воздух и упали на каменный пол.
Проем закрылся.
Мы опоздали.
Глава 42
Пещера освещалась только тусклым багровым сиянием из врат Коула, и все в ней превратилось в кровь и черные тени. Глаза десятков вурдалаков блестели догорающими угольями, — похоже, все они повернулись к нам.
— Лара, — прошипел я. — Пещера взорвется через семнадцать секунд, и туннель наружу перекрыт вурдалаками.
— Голод мне в глотку! — выругалась Лара. Голос ее прерывался от боли и страха. — Что я могу сделать?
Хороший вопрос. Можно, конечно… Постойте-ка. Может, есть еще способ пережить это. Я слишком устал, чтобы творить магию, но…
— Вы можете мне довериться, — ответил я. — Вот что вы можете сделать.
Она повернула ко мне свое бледное, прекрасное, перемазанное кровью лицо:
— Заметано.
— Нам нужно попасть к выходу в туннель.
— Но если там сейчас вурдалаки…
— Эй! — выдохнул я. — Тик-тик!
Прежде чем я успел договорить первое «тик», Лара снова схватила меня и потащила через всю пещеру к туннелю. За моей спиной что-то кричал Коул, ему вторил Витторио, а вурдалаки подняли вой и бросились за нами. Только один из них оказался достаточно близко, чтобы попытаться перехватить нас, но Ларин зловещий меч рубанул его между глаз и если не убил, то на мгновение оглушил гада болью.
Лара сбросила меня у отверстия туннеля, и я, ощупывая рукой гладкие стены, отступил вглубь него на пару шагов и встряхнул висевший на запястье другой руки браслет-оберег. Демоническая летучая тварь Коула разворачивалась для нового захода.
— Что теперь? — спросила Лара.
Вурдалаки приближались. По скорости им было далеко до Лары, но и бежать им осталось не так много.
Я сделал глубокий вдох.
— Теперь, — сказал я, — поцелуйте меня. Я понимаю, это звучит ди…
Лара испустила короткий жадный рык и прижалась ко мне. Руки ее змеями скользили по моей талии. Рот ее встретился с моими губами и…
…о боже!
Как-то Лара похвалялась, что за час может сделать со мной такое, чего смертной женщине и за неделю не дано. Какая это, к чертовой матери, похвальба, если это правда. Первая, обжигающая секунда поцелуя не поддается описанию. И дело тут не в нежности ее губ. Дело в том, как она двигала ими, а еще в примитивном, неприкрытом голоде, царившем в каждом мельчайшем движении ее рта. Я понимал, что она — монстр, что она поработит и убьет меня, если сможет, но она желала меня с такой страстью, что это опьяняло. Поцелуй суккуба — ложь, но в это мгновение я ощущал себя сильным, полным мужской силы, могучим. Я ощущал себя достаточно привлекательным, достаточно достойным такой страсти.
А еще я испытывал вожделение — первобытную жажду секса, такую дикую, такую испепеляющую, что я чувствовал: если не найду выхода для этой жажды — здесь и сейчас! — то просто сойду с ума. Вспыхнувший во мне пожар не ограничивался чреслами — слишком жарко, слишком интенсивно он горел для этого, и все мое тело пылало от жажды. Каждый дюйм меня сверхъестественным образом стал осязать Лару во всей ее окровавленной чувственности, во всей ее непристойной желанности. Она прижималась ко мне, и почти прозрачны