Прямо на моих глазах она превратилась из женщины в статую, холодную и совершенно неподвижную.
— Чего вы хотите, — прошептала она, — чтобы я могла дать вам?
— Во-первых, возмещения ущерба. Выкуп семьям погибших, — ответил я. — Я предоставлю вам всю необходимую информацию.
— Договорились.
— Во-вторых, этого больше не повторится. Стоит одному из ваших снова начать геноцид — и я отвечу тем же. Начиная с вас. Даю вам слово.
Ее глаза сузились еще сильнее.
— Договорились, — пробормотала она.
— Маленький народец, — продолжал я. — Они не должны жить в клетках. Освободите их невредимыми — от моего имени.
Она обдумала это и кивнула:
— Что-нибудь еще?
— Немного освежающего для рта, — сказал я. — Очень странный во рту привкус.
Эта последняя реплика разъярила ее сильнее, чем все, что происходило на протяжении этой ночи. Серебряные глаза ее вспыхнули гневом, и я почти видел, как клубится вокруг нее черная злость.
— Наши дела, — шепотом произнесла она, — завершены. Убирайтесь из моего дома.
Я заставил себя встать. Одна из стен обрушилась, и я проковылял к ней. Шея болела. Наверное, когда тебя тащат с нечеловеческой скоростью, это приводит к растяжению.
У самого проема я остановился.
— Я рад, что помог поддержать мирные инициативы, — сказал я, с трудом ворочая языком. — Я думаю, это сохранит не одну жизнь, Лара. Жизнь ваших людей и моих. Для этого вы нужны мне там, где вы находитесь. — Я посмотрел на нее. — Иначе я разобрался бы с вами прямо сейчас. Не полагайте, что мы с вами друзья.
Она повернулась в мою сторону; лицо ее оставалось в тени — огонь пожара в доме был за ее спиной.
— Я рада тому, что вы остались живы, Дрезден. Вы, кто уничтожил моего отца и обеспечил установление моей власти. Вы, кто уничтожил теперь моих врагов. Вы — самое замечательное оружие, которым я когда-либо владела. — Она склонила голову в мою сторону. — И я люблю мир, чародей. Я люблю болтать. Смеяться. Отдыхать. — Голос ее сделался хрипловатым. — Я убью ваш народ этим миром, Дрезден. Я задушу его этим миром. И они будут благодарить меня за то, что я это делаю.
Нехороший холодок пробежал у меня по спине, но я не позволил ему проявиться у меня на лице или в голосе.
— Пока я здесь, этому не бывать, — тихо произнес я.
А потом я повернулся и пошел прочь из дома. Я устало огляделся по сторонам, определился с направлением и, прихрамывая, поплелся к главному въезду. На полпути я достал из кармана свисток и посвистел Мышу.
Я помню, как мой пес подбежал ко мне, и последние пятьдесят ярдов или около того я преодолел, держась за его ошейник. Затем из «жучка» выскочила Молли и помогла мне сесть в машину.
А потом я провалился в сон.
Я это заслужил.
Глава 43
Я не просыпался до тех пор, пока мы не приехали домой, да и то пришел в себя ровно настолько, чтобы ввалиться в свою квартиру, дотащиться до кровати и рухнуть на нее. Я продрых еще часов шесть, а когда проснулся, всю мою спину свело одной большой судорогой. Должно быть, я невольно издал какие-то жалобные звуки, потому что Мыш встал с пола у кровати и трусцой выбежал из спальни.
Спустя мгновение из гостиной появилась Молли.
— Гарри? — спросила она. — Что случилось?
— Спина, — ответил я. — Моя спина. Чертова вампирская шалава. Она мне шею свернула.
Молли кивнула и исчезла. Вернулась она с маленькой черной сумкой.
— Этой ночью вы держались как-то странно, так что я закинула вас сюда, а потом заехала за маминой аптечкой. — Она достала из сумки пузырек. — Расслабляет мышцы. — На свет появилась жестяная баночка. — Тигровый бальзам. — Последней Молли извлекла пластиковую коробочку с какой-то пылью. — Целебный чай из тибетских трав, Широ сам собирал. Классная штука от боли в суставах. Отец клянется и божится в этом.
— Падаван, — произнес я, — я удваиваю твой оклад.
— Вы же мне не платите, Гарри.
— Тогда утраиваю.
Она улыбнулась во весь рот:
— А я с удовольствием поставлю вас на ноги, как только вы пообещаете рассказать мне все, что случилось. Я имею в виду, то, что можете рассказать, конечно. Да, и сержант Мёрфи звонила. Просила сообщить ей, когда вы проснетесь.
— Позвони ей, — сказал я. — И я, конечно же, расскажу тебе все. Вода найдется?
Она принесла мне воды, но мне пришлось прибегнуть к помощи Молли, чтобы сесть и напиться. Это просто дьявольски бесило. Еще больше я смутился, когда она с бесстрастностью врача сняла с меня футболку и вытаращила глаза при виде синяков. Она напоила меня этой дрянью для расслабления мышц, намазала тигровым бальзамом, и он жег почище Адского Огня. Минут десять жег. Потом лекарства начали действовать, а отсутствие боли уже само по себе как лекарство.
После чашки чая — на вкус чудовищного, но зато позволившего мне поворачивать шею на протяжении целых десяти или двадцати минут после того, как я его выпил, — я настолько пришел в себя, чтобы залезть в душ, вымыться и переодеться в чистое. Райское наслаждение. Нет ничего лучше чудовищного приключения, едва не стоившего тебе жизни, чтобы лучше прочувствовать всю прелесть житейских мелочей вроде чистоты. А еще того, что ты жив.
Примерно минуту я потратил на то, чтобы уделить немного внимания Мистеру; впрочем, он наверняка дрых с Молли, потому что милостиво позволил мне гладить себя секунд тридцать, а потом, удостоверившись в том, что я более-менее цел и невредим, отказался от дальнейшей ласки. Обычно он не успокаивается, пока не поваляется некоторое время у меня на коленях. Зато я потрепал Мыша, который всегда принимает это благосклонно, потом добыл себе немного еды и уселся в кресло напротив Молли, устроившейся на диване.
— Сержант Мёрфи уже едет, — доложила Молли.
— Отлично, — тихо сказал я.
— Так расскажите.
— Давай сначала ты.
Она чуть обиженно покосилась на меня.
— Что ж, — начала она. — Я сидела, невидимая, в машине — сколько? Час, наверное. Не одна, а с Мышем. Ничего особенного не происходило. Потом звонки зазвенели, люди забегали, закричали, началась стрельба, и свет погас. А через несколько минут грохнул сильный взрыв — даже зеркало заднего вида сдвинулось. А затем Мыш начал скулить так, как вы предупреждали, и мы подъехали к воротам, он выпрыгнул из машины, а вернулся уже с вами.
Некоторое время я таращил на нее глаза:
— Тебя послушать, так это действительно была скука смертная.
— Но страшно, — призналась Молли. — Все время в напряжении. — Она сделала глубокий вдох, словно собираясь с духом. — Меня два раза стошнило, пока я там ждала. Я так психовала… Не знаю, гожусь ли я для таких вещей, Гарри.
— Слава богу, — с чувством произнес я. — Ты все-таки в своем уме. — Некоторое время я просто жевал молча. — Но мне хотелось бы знать, как много ты хочешь услышать.
Молли поморгала и чуть-чуть и подалась вперед:
— Это как?
— Я довольно много могу тебе рассказать. Часть этого — просто деловая информация. Часть тебе опасно знать. Это даже может обязывать тебя к чему-то, что тебе не очень понравится.
— Значит, этой части вы мне рассказывать не будете? — спросила она.
— Ну не скажи. Я-то легко. Однако часть этой гадости тебе будет спокойнее — и безопаснее — не знать. Я не хочу подвергать тебя опасности или ставить в положение, не оставляющее тебе выбора в действиях.
С минуту Молли смотрела, как я жую хлопья. Потом нахмурилась и еще минуту изучала свои руки.
— Тогда, наверно, просто расскажите мне то, что считаете нужным. На данный момент.
— Хороший ответ, — негромко произнес я.
И я рассказал ей о Белой Коллегии, о вызове и дуэли, об измене Витторио, о том, как он запустил в пещеру вурдалаков из Небывальщины, и о том, как меня в Небывальщине тоже поджидали подкрепления.
— Что? — удивилась Молли. — Как вам это удалось?
— Томас, — объяснил я. — Он ведь вампир, а они обладают способностью перемещаться через определенные места Небывальщины.
— Что это за места? — не поняла она.
— Места, которые, э-э… — попробовал объяснить я, — для них важны. В том или ином смысле.
— То есть связаны с похотью, вы хотите сказать, — уточнила Молли.
Я кашлянул и сунул в рот еще ложку хлопьев:
— Угу. И места, где с ними случалось что-то важное. В случае Томаса в этой самой пещере несколько лет назад его едва не принесла в жертву секта чернокнижниц-порнозвезд, и…
— Простите, — перебила меня Молли. — Мне послышалось или вы правда сказали «чернокнижницы-порнозвезды»?
— Угу, — подтвердил я.
— О! — произнесла она, бросив меня немного скептический взгляд. — Да, извините. Продолжайте, пожалуйста.
— В общем, он тогда едва не погиб там, так что я знал, что он сможет найти это место. Он провел туда Марконе и Мёрфи, и они ждали там, пока я отворю проход.
— Ясно, — кивнула Молли. — И вы все навалились на этого парня… как его… Витторио? И убили его?
— Не совсем, — ответил я и рассказал ей, что случилось дальше, старательно избегая упоминаний о Ласкиэли или Коуле.
Когда я закончил, Молли посидела, слегка прищурившись.
— Хорошо. Это многое объясняет, ага.
— Объясняет что?
— Там всю ночь мимо окошек машины какие-то огоньки летали. Мыш на них внимания не обращал. Я решила, что это ничего серьезного, а если что, обереги это отгонят. — Она тряхнула головой. — А это, должно быть, те маленькие фэйри.
— Они, вообще-то, всегда поблизости ошиваются, — возразил я. — Просто их должно быть очень много, чтобы заметить невооруженным глазом. — Я задумчиво прожевал новую порцию хлопьев. — Черт, больше голодных ртов. Пожалуй, стоит позвонить в «Пиццу-экспресс» и увеличить свой долговременный заказ, а то мы получим войну кланов крошечных фэйри за дармовую пиццу из наших рук.
Я расправился с завтраком, обнаружил, что спина снова начинает болеть от долгого сидения, и как раз прилег, когда приехала Мёрфи. Она еще не успела переодеться с предыдущей ночи, даже рюкзак домой не закинула.