— Как нам одолеть его?
Я покачал головой:
— Пока не знаю. Первым делом мне надо бы выяснить, к какому именно типу относится этот фобофаг. Только для этого надо еще зацепки найти. Довольно много разных тварей способны перебраться в Чикаго из Небывальщины и сделать то, что сотворил этот гад.
Мы вышли на солнце, и я остановился, подняв лицо навстречу его лучам.
Ужас и страдания, которые я увидел у жертв, никуда не делись, сохраняясь у меня в памяти до боли отчетливыми образами. Но солнечное тепло, а еще такое же отчетливое воспоминание об упрямой стойкости Пелла — смягчали потрясение.
— Ты как, ничего? — спросила Мёрфи.
— Думаю, да, — тихо ответил я.
— Ты хоть можешь рассказать, что увидел?
Я попробовал, хотя слов у меня явно не хватало. Она выслушала и медленно кивнула:
— Похоже, с Рози не случилось такого, как с этими двумя.
— Может, это просто мы с Роулинсом вовремя подоспели, — возразил я. — Может, он успел только размяться перед игрой.
— А может, имелась какая-нибудь другая причина, — заметила Мёрфи.
— Напомни мне, чтобы я прочитал тебе лекцию насчет приоритета версий, — хмыкнул я. — До тех пор, пока не обнаружено ничего конкретного, в качестве основного принимается самое простое объяснение.
Мёрфи кивнула:
— Если эта тварь дважды уже нападала на участников конвента, она, скорее всего, сделает это снова. Мне кажется, нам стоило бы посоветовать им закрыть мероприятие. Не будет конвента — не будет и нападений, правильно?
— Слишком поздно, — буркнул я.
Она склонила голову набок:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Эта тварь питается страхом. Она подсела на страх, как на иглу. Если закрыть конвент, это напугает кучу народа.
— Напугать может и пресса.
— Но не так, — возразил я. — Сообщение в новостях может расстроить кого-то, лишить покоя. Но это ударит сильнее по тем, кто находился на конвенте, кто знал пострадавших и кто находился в том же здании. Для них это является настоящей опасностью. Чем-то реальным.
— Если нападавший так опасен, им стоит его бояться, — заметила Мёрфи.
— Если не считать того, что их страх привлечет к себе того самого нападавшего, — сказал я. — Собственно, если страха будет много, это привлечет не его одного, а и других хищников подобного рода.
— Других? — резким голосом переспросила Мёрфи, застыв на месте.
— Так капля крови в воде привлекает акул, — пояснил я. — Только вместо того чтобы сосредоточиться на конвенте, потенциальные жертвы окажутся рассеяны по всему Чикаго. Пока единственное наше преимущество заключается в том, что мы примерно знаем, где эта тварь нанесет следующий удар. Если конвент закроют, мы лишимся этого преимущества.
— И следующий шанс сесть ему на след представится тогда, когда появится новый труп… — Мёрфи покачала головой. — Чем могу помочь тебе я?
— Пока подбрось меня домой. Мне нужно кое с кем посоветоваться и… — Я вдруг стиснул зубы. — Вот черт подери, чуть не забыл.
— Что?
— У меня встреча за обедом, которую нельзя пропускать.
— Важнее, чем это? — удивилась Мёрфи.
— Не могу ее перенести, — буркнул я. — Дела Совета. Возможно, и важнее.
Она покачала головой:
— Ты взваливаешь на себя слишком большую ответственность, Гарри. Ты всего лишь человек. Хороший человек, но твои возможности не безграничны.
— Вот что случается, когда я не в кожаном плаще, — хмыкнул я. — Людям начинает казаться, будто я не супергерой.
Она усмехнулась, и мы направились к ее машине.
— Я серьезно, — сказала она. — Ты же не можешь быть везде одновременно. И не можешь помешать случиться всему плохому.
— Это не значит, что не надо и пытаться, — возразил я.
— Возможно. Но ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ты прямо разрываешься из-за этого. Как та девушка. — Она мотнула головой в сторону реанимационного корпуса. — Мне больно смотреть на тебя. У тебя достаточно неприятностей и без того, чтобы с головой зарываться в дела, с которыми невозможно справиться.
Я пожал плечами и молчал, пока мы не вернулись к машине.
— Я просто не могу этого вынести, — произнес я. — Не могу видеть, как люди страдают вот так. Ненавижу.
Мёрфи посмотрела на меня в упор и кивнула:
— Я тоже.
Мыш ткнул меня головой в ногу и прислонился, грея своим телом.
Это успокаивало. Мы забрались втроем в машину Мёрфи и поехали выслеживать неизвестно кого. Неизвестно — по крайней мере, до встречи с Летним Рыцарем.
Глава 18
Я попросил Мёрфи высадить меня в паре кварталов от моего дома, чтобы Мыш хоть немного размял лапы. Он, похоже, не возражал против такого решения и с энтузиазмом обнюхивал придорожные кусты, размахивая хвостом. На всякий случай я время от времени оглядывался, но незнакомый наблюдатель больше не показывался. Конечно, он мог действовать и не в одиночку, однако других подозрительных людей или машин я тоже не обнаружил. Впрочем, я продолжал параноидально озираться по сторонам до тех пор, пока мы не добрались до моего старого дома и не спустились по ступенькам к двери.
Я пробормотал заклинание, временно нейтрализующее обереги, которыми я укрепил свое жилье вскоре после начала войны с Красной Коллегией. Потом щелкнул ключом и, повернув дверную ручку, изо всех сил двинул стальную дверь плечом.
Дверь приоткрылась на пять или шесть дюймов. Я пнул ее еще несколько раз, отворив хотя бы для того, чтобы протиснуться боком, шагнул внутрь, впустив Мыша перед собой, и почти ткнулся носом в ствол обреза.
— Эта штука противозаконна, знаешь ли, — заметил я.
Томас хмуро посмотрел на меня поверх мушки и опустил ружье. Я услышал металлический щелчок — он поставил обрез обратно на предохранитель.
— Ты бы лучше дверь починил. Каждый раз, когда ты ее открываешь, грохот как от штурмовой бригады.
— Ой, да ладно, — отозвался я, отстегивая Мыша с поводка. — Всего-то один раз пережили осаду, и уже такая паранойя.
— Ну что я могу сказать. — Он повернулся и сунул обрез в свою объемистую спортивную сумку, стоявшую на полу у входа. — Как-то я никогда не мечтал сыграть главную роль в ужастике с зомби.
— Не обманывайся, — сказал я; мне удалось не упасть, когда Мистер пулей пересек комнату и в знак дружеского приветствия врезался всей своей тридцатифунтовой тушей мне в ноги. — Кино было мое. Ты был копьеносцем. Вроде как роль второго плана.
— Спасибо и на том, — хмыкнул он. — Пиво будешь?
— Еще бы!
Томас плавной походкой направился холодильнику. На нем были джинсы, туфли и белая хлопчатобумажная футболка. Я покосился на сумку и нахмурился. Его сундук — старый армейский инвентарный ящик — стоял, запертый, на полу рядом с сумкой. Вокруг них разместились, как мне показалось, все личные пожитки Томаса.
Он вернулся ко мне, держа в руках пару запотевших бутылок Макова пива и ловким движением больших пальцев сорвал крышки.
— Мак убил бы тебя, если бы узнал, что ты его охлаждаешь.
Я взял у Томаса бутылку, изучая его лицо. Как обычно, оно выдало очень немного.
— Лучше бы Мак пришел и установил сюда кондиционер, если хочет, чтобы я пил его пиво теплым в разгар лета.
Томас усмехнулся. Мы чокнулись бутылками и сделали по глотку.
— Уходишь? — произнес я, помолчав немного.
Он молча сделал еще глоток.
— Ты мне ничего не хочешь сказать?
Он пожал плечами и кивнул в сторону лежавшего на каминной полке конверта:
— Мой новый адрес и номер телефона. И еще там немного денег тебе.
— Томас… — начал я.
Он снова отхлебнул пиво и мотнул головой:
— Нет, возьми. Ты сам предлагал мне пожить здесь до тех пор, пока я не встану на ноги. Я почти два года тут прожил. Я твой должник.
— Нет, — сказал я.
Он нахмурился:
— Гарри, пожалуйста.
С минуту я смотрел на него, раздираемый противоречивыми эмоциями. Часть меня по-детски радовалась, что маленькая квартирка снова будет принадлежать мне одному. Гораздо большая часть вдруг ощутила себя опустошенной, расстроенной. Но имелась и еще одна часть — эта радовалась за Томаса, гордилась им. С первого дня, как Томас поселился у меня, он оправлялся от полученных ран. Довольно долго я боялся, что отчаяние и самоглодание раздавят его; в общем, я понимал, что его желание жить самостоятельно — признак выздоровления. Таким же признаком я мог считать возрождающиеся у Томаса гордость и уверенность в себе. Поэтому он и оставил деньги над камином. Я не мог отказаться от них, не уязвив при этом его гордость.
Если не считать обрывочных воспоминаний об отце, Томас — единственная оставшаяся у меня родня. Томас без колебаний рисковал ради меня жизнью, охранял мой сон, ухаживал за мной, когда меня ранили, а время от времени даже стряпал. Ну конечно, порой мы действовали друг другу на нервы, только это ничуть не преуменьшало того, что мы на самом деле значим друг для друга.
Мы братья.
Все остальное преходяще.
— Ты справишься сам? — тихо спросил я, встретившись с ним взглядом.
Он чуть улыбнулся и пожал плечами:
— Думаю, да.
Я склонил голову набок:
— Откуда у тебя деньги?
— Заработал.
Брови мои сами собой поползли вверх.
— Ты что, нашел работу, с которой тебя не выгнали почти сразу же?
Томас слегка поморщился.
— Извини, — спохватился я. — Но… я же знаю, у тебя с этим были сложности…
Собственно, сложности у него возникали с сослуживцами, точнее, с сослуживицами: их влекло к нему с такой силой, что они едва не дрались за место в очереди. Да уж, инкубу куда легче тусоваться в ночных клубах или на званых вечеринках, чем вкалывать на кассе или доставщиком пиццы.
— Нашел что-то подходящее?
— Угу. Главное, без людей, — ответил он. Произнося это, он улыбался как ни в чем не бывало, но я-то ощущал в нем напряжение. Он чего-то недоговаривал. — Уже некоторое время там.
— Да? — спросил я. — Где?
Он легко ушел от прямого ответа: