Я замедлил шаг, придержал Мыша и остановился в нескольких футах от них, притворяясь, будто читаю вывешенное на доске расписание конвента.
Крейн казался на редкость симпатичным: стройный, с резкими скулами, да и поведением своим напоминал скорее актера, чем кого-то из тех, кто находится по ту сторону камеры. Коротко, аккуратно стриженные темные волосы, глубоко посаженные темные глаза, поза, демонстрирующая расслабленность и отсутствие агрессивности…
То, что все это тщательно просчитанная ложь, я понял практически с первого взгляда. За его невозмутимыми, почти благостными чертами скрывалась жестокость, а в скромной позе — презрение. Когда Мёрфи приблизилась к нему, он вышел из лифта и нахмурился, увидев дым. Взгляд его метнулся к ней, потом — почти сразу же — скользнул по коридору. Поблизости, у выхода из ближнего зала, стояли еще несколько человек.
Он покосился на них и снова повернулся к Мёрфи, скривив губы в легкой вежливой улыбке.
— На технику в последнее время полагаться совсем нельзя, — заметил он, скользнув взглядом и по мне — должно быть, как по детали интерьера. Голос у него оказался неожиданно глубокий, звучный. — Вам помочь в чем-нибудь, капитан?
— Лейтенант, — спокойно поправила она. — Меня зовут Кэррин Мёрфи. Я работаю в…
— В отделе специальных расследований, — договорил Крейн. — Я знаю.
В голове у меня затрезвонил тревожный набат. Сомневаюсь, чтобы Крейн заметил это, но Мёрфи чуть изменила позу, словно готовясь к бою.
— Разве мы знакомы, мистер Крейн?
— В некотором роде. Я видел старую видеозапись, на которой вы стреляете в какого-то психа и животное. Весьма впечатляюще, лейтенант. Вы никогда не подумывали о том, чтобы сняться в кино?
Она покачала головой:
— Мне говорили, это вредно для здоровья. У меня и без того хватает проблем. Вы не уделите мне несколько минут, мистер Крейн?
Он улыбнулся ей; не сомневаюсь, сам он считал эту улыбку мальчишеской и обаятельной. Вот хорек…
— Полагаю, это зависит от того, как вы намерены их использовать.
Мёрфи внимательно всмотрелась в его лицо:
— У меня есть несколько вопросов касательно вчерашнего инцидента, и я надеюсь, что вы сможете помочь мне с ними.
— Совершенно не представляю, чем могу помочь вам, — отозвался Крейн.
Он покосился на замершие в полуоткрытом состоянии лифтовые двери и вздохнул. Достал из кармана маленький черный мобильник; не глядя, нажал кнопку и приложил его к уху. Потом опустил его и нахмурился.
Ага! Получи-ка, хорек вонючий.
— Я вас надолго не задержу, — заверила Мёрфи. — Вы ведь сами наверняка понимаете, насколько важна для нас тщательность в проведении расследования. Нам бы ужасно не хотелось, чтобы пострадал кто-нибудь еще.
— Уверен, мне не известно ничего такого, что имело бы для вас ценность, лейтенант. — В голосе Крейна послышались нотки нетерпения. — Я находился в этом здании сегодня ночью во время отключения электричества, но не выходил из своего номера, тем более не спускался до утра.
— Ясно. Вас кто-нибудь видел в это время?
Крейн негромко усмехнулся:
— Я что, подозреваемый, раз мне требуется алиби?
— Как почетный гость-знаменитость вы можете привлечь к себе нездоровый интерес тех, кто ответствен за это нападение, — пояснила Мёрфи, откликнувшись на его деланый смех своей обычной вежливой профессиональной улыбкой. — Разумеется, я не выдвигаю никаких обвинений — всего лишь беспокоюсь за вашу безопасность.
Кто-то резко отворил дверь с лестничной клетки, и в коридор выскочил невысокий человечек в дорогом сером костюме. Лицо у него было какое-то странное, жабье — словно рот ему приделали чужой, размера на три больше. Зато шевелюра — черная, аккуратно подстриженная под горшок. Выпуклым водянистым глазам, похоже, не хватало больших очков.
— А-а, мистер Крейн, — произнес он. Голос у него оказался гнусавый. — Я принял ваш звонок, но не успел ответить, как вы отключились.
Крейн снова достал свой мобильник и небрежно бросил его незнакомцу:
— Похоже, у него вдруг аккумулятор сел, Люций. И лифт испортился.
Коротышка поймал телефон и хмуро, неодобрительно посмотрел сначала на него, потом на Мёрфи.
— Ясно.
— Лейтенант Мёрфи, позвольте представить вам Люция Глау, моего личного советника и юриста.
Мыш напрягся, когда Глау повернулся к Мёрфи и уже внимательно посмотрел на нее своими лягушачьими глазами. Что-то его заметно насторожило, потому что коротышка-юрист издал неопределенный звук.
— Мой клиент арестован? — спросил он.
— Нет, — ответила Мёрфи. — Разумеется, нет, но…
— Тогда я вынужден настаивать на том, чтобы этот разговор был прекращен, и немедленно, — заявил ей Глау.
Для своего роста держался он чертовски уверенно. Он встал рядом с Крейном, как бы заслоняя его от Мёрфи. Она опустила руки, чуть разведя их в стороны, и я увидел, как скользнул ее взгляд вниз, на пол, и обратно, оценивая дистанцию. Напряжение возросло еще на пару градусов.
— Мы просто беседовали, — заверила Мёрфи Глау. Я уже видел такое выражение ее лица, и не раз, — как правило, после этого она выхватывала пистолет. — Самым милым и дружелюбным образом.
— Как я уже сообщил и ФБР, и ведущему это дело полицейскому детективу, мой клиент находился в своем номере всю ночь, так что не является свидетелем того, что произошло. Более того, он узнал об этом, только спустившись утром к завтраку. — Голос Глау звучал профессионально ровно; взгляд выпученных лягушачьих глаз оставался совершенно непроницаемым. У меня возникло впечатление, что с этим выражением лица он делает абсолютно все: и поедает мороженое, и топит щенков. — Дальнейшие контакты могут быть расценены как покушение на права личности.
— Люций, Люций, — вмешался Крейн, выставив руку между ними. — Право же, вы слишком резко реагируете на сущую ерунду. — Он ослепительно улыбнулся Мёрфи, и голос его сделался еще бархатнее: — Прошу нас извинить. Люций работает на меня довольно давно, и ему приходилось иметь дело с нежелательными людьми, пытавшимися занимать мое время. Уверяю вас, я ни в коем случае не расцениваю внимание такой потрясающей женщины как покушение на мои права.
На мгновение взгляд Мёрфи оторвался от Глау, и она изогнула свою золотую бровь:
— Правда?
— Честно, — ответил Крейн — прямо-таки образчик современной галантности. — Люций, несомненно, переживает за мой напряженный график на сегодня, да и мне не хотелось бы опаздывать к началу выступления и разочаровывать поклонников, пришедших на встречу со мной.
Говоря, он покосился на жабеныша. Жабеныш чуть отступил от Мёрфи. Крейн кивнул ему и снова повернулся к ней:
— Но может быть, вы не будете против, если я угощу вас позже — сегодня вечером, например? В знак извинения?
Мёрфи колебалась, что ей обычно несвойственно.
— Не знаю… — пробормотала она.
Продолжая улыбаться, он протянул ей руку:
— Если у вас еще будут ко мне вопросы, я с удовольствием отвечу на них вечером. Прошу вас, нет, я просто настаиваю — в подтверждение моей искренности. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы у вас сложилось обо мне превратное мнение.
Мёрфи чуть настороженно посмотрела на него и подняла руку.
Не знаю, как мне удалось одолеть разделяющее нас расстояние с такой скоростью, но я положил руку ей на плечо и слегка сжал его прежде, чем она успела коснуться собеседника. Она замерла, почувствовав предупреждение в моем жесте, и отдернула руку.
Крейн сощурился, глядя на меня; рука его так и оставалась протянутой к Мёрфи.
— А это кто?
— Гарри Дрезден, — представился я.
Крейн застыл. Не так, как застывают люди — моргая, чуть покачиваясь, регулируя равновесие. Он застыл, будто труп или пластиковый манекен, и не произнес ни слова.
Как искушенный, опытный следователь, я сделал из этого вывод, что имя мое ему знакомо.
Жабеныш громко сглотнул, и взгляд его выпученных глаз метнулся ко мне. Мне показалось, он разом сделался на пару дюймов ниже — а может, сгорбился немного.
Он тоже меня узнал. Черт, вот она, слава!
Мыш снова зарычал — тихо-тихо, едва слышно.
Взгляд жабеныша метнулся к собаке, и глаза его расширились. Он оглянулся на Крейна.
Мгновение-другое никто не трогался с места. Крейн и Мёрфи продолжали улыбаться своими профессиональными улыбками. Жабеныш оставался похожим на жабу. Я изображал скучающий вид. Но сердце мое забилось сильнее, потому что инстинкты подсказывали: до открытого насилия рукой подать.
— Тут полно свидетелей, Дрезден, — произнес Крейн. — Вы не можете броситься на меня. Это увидят.
Я склонил голову набок и задумчиво поджал губы:
— Вы правы. А вы знаменитость. Это классная возможность для рекламы. Я не появлялся на телевидении со времени того шоу у Ларри Фаулера.
Выражение его лица изменилось, улыбка сделалась холодной, жесткой.
— Вам не положено открывать себя миру.
Я ухмыльнулся ему в лицо:
— Как вернетесь к себе в номер, возьмите «Желтые страницы» и почитайте. Я там есть. В разделе «Чародеи».
Жабеныш снова сглотнул.
— Вы с ума сошли, — сказал Крейн.
— Чародеи — они такие, сумасшедшие, — согласился я. — А имя Дарби вам как-то не очень идет.
Крейн чуть вздернул подбородок, и во взгляде его мелькнуло вдруг что-то похожее на одобрение. Не знаю почему.
Черт, терпеть не могу, когда кому-то больше моего известно о том, какую глубокую яму я сам себе вырыл.
— Правда? А кому оно идет?
— Должен признаться, единственный Дарби, которого я видел до сих пор, был в том фильме про гномов с Шоном Коннери, — сказал я. — Назовем это интуицией.
Он поджал губы и промолчал. С минуту мы наслаждались очередной безмолвной паузой. Напряжение продолжало возрастать.
Тишину нарушила Мёрфи.
— Часов, скажем, в десять сойдет, Дарби? — невозмутимо осведомилась она. — В здешнем буфете. Нам не хотелось бы нарушать ваш столь плотный график.
Он посмотрел на Мёрфи, на меня, снова на нее — и опустил руку. Потом чуть кивнул ей, повернулся и удалился в толпу.