— Мисс Стерн, — произнес я тихим, замогильным голосом, сделав особое ударение на свистящих. — Не найдется ли у вас пары минут?
Гроза «Волхва» резко повернулась ко мне, и на лице ее расцвела ангельская улыбка. Роста в ней было чуть больше пяти футов, она отличалась аппетитной полнотой, и в роду у нее явно имелся кто-то азиатского происхождения. Ее отличали искрометная улыбка, очки с толстыми линзами, вьющиеся черные полосы и джинсовый комбинезон поверх поношенной футболки. Да, и еще ярко-розовые шнурки на кроссовках.
— Гарри Дрезден, — произнесла она. Голос у нее тоже интересный, с придыханием, из-за чего за каждым ее словом чудится с трудом сдерживаемый смех. — Ха! Так я и знала, что тут пахнет керосином.
— Вполне возможно, — согласился я.
Собственно, до тех пор я практически не имел дела с Лидией. В прошлом мои отношения с репортерами заканчивались нелучшим образом. В общем, пока я говорил с ней, совесть покалывала меня мелкими иголками, напоминая о том, что любое неосторожное слово может грозить ей серьезной опасностью. Несмотря на это, мы ладили, и я ни разу не лгал ей, даже не пытался.
— Вы заняты?
Она похлопала рукой по рюкзаку, висевшему у нее на плече:
— Я тут записала кое-что, и мне хотелось бы поскорее обработать это. — Она склонила голову набок. — А почему это вас интересует?
— Мне нужно, чтобы мне помогли кое-кого напугать, — ответил я.
Ямочки на ее щеках обозначились рельефнее.
— Ого!
— Ага, — в тон ей подтвердил я. — Помогите мне, а я уделю вам минут десять по поводу всего этого. — Я сделал рукой неопределенный жест вокруг себя. — Как только освобожусь.
Взгляд ее просветлел.
— Заметано, — сказала она. — Что я должна делать?
— Пошататься взад-вперед у одной двери и… — Я ухмыльнулся. — Просто быть самой собой.
— Отлично. С этим я справлюсь. — Она кивнула, тряхнув кудряшками, и следом за мной направилась к двери, за которой поджаривали на медленном огне дочь моего друга.
Я открыл дверь так, словно сам проживал здесь, и вошел.
Зал был небольшой — размером со среднего калибра классную комнату. Пол в дальнем от входа конце приподнимался, и на этом подобии эстрады стоял длинный стол с окружающими его стульями. Остальные стулья выстроились рядами лицом к эстраде. На полу валялся сорванный с двери лист бумаги, на котором значилось, что с двенадцати до пяти здесь запланировано нечто под названием «филькание». Слова этого я не знал, но оно показалось мне подозрительным, словно могло означать что-то, имеющее отношение к нересту лососевых рыб, а может, к дискуссии о методах вскармливания грудничков. Я решил, что это, возможно, из тех вещей, которые мне гораздо спокойнее не знать.
На эстраде стоял, скрестив руки на груди, Грин, и на лице его застыла кислая улыбка. Молли сидела на стуле в первом ряду в той же шутовской одежде, что и накануне. Вид у нее был усталый. Она плакала.
Рядом с ней высился мужчина среднего роста и среднего сложения с каштановой шевелюрой, достаточно всклокоченной, чтобы сойти за модную. Строгость серого костюма немного обесценивалась черным галстуком с изображениями марсианина Мартина. Я узнал его. Бывший муж Мёрфи. Он стоял над Молли, протягивая ей чашку с водой, — классический образец доброго копа при перекрестном допросе. Значит, он здесь в своем официальном качестве. Агент Рич.
— Прошу прощения, — бросил Грин, не поднимая на меня взгляда. — Этот зал закрыт сейчас для посетителей.
— Правда? — искренне удивился я. — Надо же! А я так надеялся провести остаток дня за фильканием!
Молли оглянулась, и взгляд ее осветился внезапной надеждой.
— Гарри!
— Привет, детка, — сказал я, и мы с Мышем двинулись к ней.
Пес обогнал меня и, виляя хвостом, ткнулся своим носищем ей в руки. Молли улыбнулась, обняла его за шею и принялась шептать что-то на ухо, как накануне вечером — своим младшим братьям и сестрам.
Грин повернулся и испепелил меня взглядом. Секунду спустя то же самое сделал и агент Рич.
— Дрезден, — властным тоном произнес Грин. — Вы вмешиваетесь в расследование. Убирайтесь.
Не обращая на него внимания, я обратился к Молли:
— Как Рози?
Она прижалась щекой к широченной башке Мыша:
— Спит. Она очень расстроилась из-за новостей, и врачи дали ей успокоительного. Они боялись, что с ней случится истерика и что это может повредить ребенку.
— Дрезден! — раздраженно повысил голос Грин.
— Это сейчас для нее лучше всего, — заверил я Молли. — Ей будет легче, когда она отдохнет.
— Надеюсь, — кивнула Молли.
Грин выругался и полез в карман за рацией — предположительно вызвать подмогу.
Ну и придурок этот Грин.
Может, я немного пристрастился к этому в тот вечер… в общем, я пробормотал чуть слышно пару слов и применил маленькое, совсем маленькое усилие. Из рации посыпались искры, и она окуталась дымом. Грин встряхнул ее, потом еще и снова выругался.
— Черт подери, Дрезден! — рявкнул он. — Выметайтесь отсюда, пока я не свез вас в центр.
Я продолжал игнорировать его.
— Привет, Рич. Как прошла свадьба?
— Я не шучу, — настаивал Грин.
Рич поджал губы и поднял руку, останавливая Грина.
— Вроде все остались живы, — ответил агент Рич, хмуро переводя взгляд с меня на Молли и обратно. — Гарри, мы здесь работаем. Вам лучше уйти.
— Да? — удивился я, плюхнулся на стул рядом с Молли и улыбнулся ему. — Мне кажется, не стоит. В том смысле, что я тоже здесь работаю. Я консультант.
— Вы создаете помехи следствию, Дрезден, — взорвался Грин. — Вы потеряете работу в городе. Лицензию следователя. Черт, да я вас даже в тюрьму закатать могу месяца на два.
— А вот и не можете.
— Ну как хотите, болван, — бросил Грин и шагнул к двери.
Молли, приняв это за намек, поднялась с места.
— Сидеть! — рявкнул на нее Грин. — Мы еще не закончили.
Она поколебалась и снова села.
— Грин, Грин, Грин, — сказал я с укоризной. — Вы кое о чем забыли.
Он остановился. Агент Рич с интересом посмотрел на меня.
— Видите ли, мисс Карпентер вольна уйти в любой момент, когда захочет.
— Нет, пока не ответит мне на несколько вопросов, — буркнул он.
Я изобразил зуммер из телевизионной викторины.
— Неправильный ответ. Это свободная страна. Молли имеет право выйти, и вы ничегошеньки не сможете с этим поделать. Если только, конечно, вы не намерены арестовать ее. — Я одарил его самой лучезарной из моих улыбок. — Вы ведь не арестовали ее, нет?
Молли следила за нашим разговором краешком глаза, сидя очень тихо и низко опустив голову.
— Мы допрашиваем ее в связи с расследованием, — объяснил Рич.
— Да? И у кого-то из вас, ребята, имеется на руках ордер, правда?
Ордера у них, конечно, не было. Оба молчали.
— Вот видите, это вы в неловком положении здесь, Грин. У вас против юной леди нет ничего. Судебного ордера нет. Вы ее не арестовали. Поэтому она вольна решать, отвечать на ваши вопросы или нет.
Молли изумленно подняла на меня глаза:
— Правда?
Я приложил руку к груди и изобразил глубокое потрясение:
— Грин! Ушам своим не верю. Вы что, солгали юной даме, чтобы запугать ее? Чтобы она считала, будто находится под арестом?
— Не лгал я! — огрызнулся Грин.
— Ну да, вы просто направляли ее, — кивнул я. — Конечно, конечно. Не ваша вина в том, что она неверно вас поняла. Что ж, давайте отмотаем пленку назад и посмотрим, где таится ошибка. — Я сделал паузу. — Вы ведь вели запись допроса, верно? Все записано честь по чести?
Грин посмотрел на меня так, будто больше всего ему хотелось вырвать мои потроха и затолкать их мне в зубы.
— У вас нет ничего, кроме предположений. Убирайтесь. Или я, как ответственный за расследование, запрещу вам появляться в этой гостинице.
— Это что, угроза? — невинно спросил я.
— Уж поверьте.
Я сделал вид, что задумался.
— Ох, ребята! Вы ставите меня в затруднительное положение с моральной точки зрения. Потому что если вы сделаете это со мной, то, черт подери, пресса запросто может узнать о том, что вы отказываетесь от помощи профессиональных консультантов, обладающих некоторыми заслугами перед городом. — Я подался вперед. — Кстати, — добавил я как бы невзначай, — и еще они могут узнать, что вы нелегально допрашиваете несовершеннолетнюю.
Грин с нескрываемым потрясением уставился на меня. Даже агент Рич поднял брови:
— Чего?
— Несовершеннолетнюю, — повторил я. — Сиречь личность, которая не может по закону дать согласие отвечать на ваши вопросы самостоятельно. Я взял на себя смелость вызвать сюда ее родителей. Не сомневаюсь, им и их адвокату найдется о чем спросить у вас.
— Это шантаж, — заявил Грин.
— Всего лишь соблюдение юридических процедур, — возразил я. — Это вы пытались обойти закон.
— Говорите что хотите, — насупился Грин, — но у вас никаких доказательств нет.
У меня аж щеки заболели от улыбки.
Я усмехнулся.
По этому сигналу неплотно прикрытая дверь отворилась. За ней обнаружилась Лидия Стерн с бейджиком представителя прессы на шее и диктофоном в руке. Она подняла диктофон повыше, чтобы Грин хорошенько разглядел его.
— Итак, детектив, — вкрадчиво поинтересовалась она, — не будете ли вы так добры объяснить, почему в ходе расследования вы допрашивали несовершеннолетнюю без согласия ее родителей? Она подозревается в преступлении? Или стала свидетельницей имевших место событий? И что это за слухи об отсутствии кооперации между различными отделами полиции, которое отрицательно сказывается на ходе расследования?
Грин уставился на нее. Потом покосился на агента Рича. Рич пожал плечами:
— Он тебя сделал. Ты рискнул. Это не сработало.
Грин выплюнул слово из разряда таких, какие представителям власти не стоило бы произносить в присутствии несовершеннолетних, и ринулся к выходу. Лидия Стерн подмигнула мне и поспешила за ним, тыча диктофоном и осыпая его вопросами, ответы на которые — даже самые разумные и взвешенные — выставили бы Грина полнейшим идиотом.