— Верно, — подтвердил Боб. — А потом ему останется лишь отворить дверь с этой стороны, и они окажутся здесь.
Я нахмурился:
— Значит, вся фишка в том, чтобы найти призывателя.
— А этого ты не можешь сделать, пока он — или они — не призовут кого-либо, — заметил Боб.
— Адские погремушки! — возмутился я. — Наверняка же имеется способ этому помешать.
— Не думаю, — сказал Боб. — Извини, босс. До тех пор, пока ты не узнаешь об этом больше, все, на что ты способен, — это реагировать на их ходы.
— Черт! Тогда остается надеяться на сеть. По крайней мере, если я использую ее, то смогу вычислить призывающего.
Конечно смогу… ценой чьей-то жизни. Пока что эти монстры калечили и убивали людей практически безнаказанно.
Если только…
— Боб! — Кажется, я понял. — А что, если я не буду пытаться спрятать гостиницу или препятствовать этим тварям проникнуть сюда? Что, если я… гм… всего лишь сообщу им небольшой дополнительный импульс?
Глаза Боба разгорелись еще ярче.
— У-у-у, классическая доктрина Белого Совета. Когда фаги завалятся сюда, ты перенацелишь их на того парня, что их вызвал. Пусть отведает собственной стряпни.
— Прямо ему в задницу, — подтвердил я.
— Хорошенькое зрелище, — хихикнул Боб. — Типа получи фитиль.
— Это ведь осуществимо, правда?
— Конечно, — согласился Боб. — У тебя есть все необходимое. Ты знаешь, что фаги ищут страх и что они, возможно, используют его энергетику как маяк. Твоя сеть позволит узнать, когда что-то начнется. Ты лепишь большой комок страха, наводишь его на тот же маяк, которым пользуются фаги, и кидаешь туда.
— Все равно что привязать ему на шею кусок мяса и кинуть в клетку ко львам, — ухмыльнулся я.
— Аве Цезарь, — согласился Боб. — Фаги так на него и набросятся.
— И как только он выйдет из игры, я прикрою гостиницу завесой. Тогда не пострадает больше никто из посетителей, а нехорошие парни получат летальную дозу.
— И хорошие парни победят! — обрадовался Боб. — По крайней мере, ты победишь. Ты ведь у нас все еще хороший парень, так? Сам знаешь, в понятиях добра и зла я не силен.
— Ладно, пусть стороны называются для простоты «мы» и «они», — предложил я. — Мне нравится этот план. Значит, в нем наверняка имеется слабое место.
— Верно, — согласился Боб. — Тебе придется как следует постараться в том, что касается расчета времени. Ты ведь не сможешь поймать сигнал от оберега, прежде чем фаги нырнут сюда из Небывальщины и примут материальную форму. Но если ты к этому времени их не перенацелишь, будет уже слишком поздно.
Я кивнул, хмурясь:
— Сколько это оставляет мне времени? Секунд двадцать?
— Только если попадутся какие-нибудь ущербные, — вздохнул Боб. — Скорее — десять секунд. А может, и меньше.
Я нахмурился еще сильнее:
— Черт, маловато окошко. — Тут я вспомнил еще об одной проблеме. — И не только это. Мне придется стрелять вслепую — я ведь не буду знать, на кого натравливаю фагов. Что, если он будет стоять в толпе?
— Он собирается призывать жутиков из потустороннего мира, чтобы те сеяли ужас и смерть в людских массах, — терпеливо пояснил Боб. — Это вряд ли можно делать, прячась в той же толпе.
— Логично. Он, вероятно, будет сидеть в каком-нибудь тихом укромном месте. — Я покачал головой. — Даже если так, я предпочел бы какой-нибудь менее рискованный вариант. Но не вижу иных способов помешать этим тварям причинить зло кому-либо еще.
— Пока мы не накопим информации, босс, я тоже не знаю, что ты еще мог бы сделать.
Я хмыкнул:
— Ладно, пора активировать сеть.
Звякнул карабин на ошейнике у Мыша, и я оглянулся через плечо. Пес приподнял голову от пола и уставился на дверь. Секунду спустя кто-то постучал.
Мыш не зарычал, а хвост его несколько раз стукнул об пол, когда я шел к двери, — значит, угрозы нет.
— Быстро же ты, — сказал я, открывая дверь. — Я думал, ты на полчаса, Мёрф…
В коридоре стояла Молли с матерчатой сумкой на плече. Она выглядела поникшей — как цветы у меня дома, пока у меня еще хватало оптимизма их покупать. Сине-розовые волосы сбились бесформенными прядями, грим на щеках наполовину смылся слезами. Она казалась помятой, усталой, неуверенной и одинокой…
— Привет, — произнесла она почти шепотом.
— Эй, — сказал я. — Я думал, ты ждешь маму.
— Я ждала, — ответила она. — Правда. Но… я грязная как чушка. — Она вяло махнула рукой. — Я хотела помыться, но в номере у Нельсона меня в душ не пустили. Я надеялась попроситься в ваш. Я на минутку только.
Проще, наверное, пнуть ногой щенка, чем давать от ворот поворот ребенку.
— Легко, — сказал я. — Только потише там, ладно?
Я шагнул назад, пропуская ее в номер. Проходя мимо Мыша, Молли задержалась почесать его за ухом. Потом заглянула мне за спину, на пол и расставленные на нем предметы.
— Что вы делаете? — спросила она.
— Колдую, — ответил я. — А на что это еще похоже?
Она чуть улыбнулась:
— А-а, да.
Я махнул рукой на свой инвентарь:
— Попробую не допустить, чтобы новое нападение причинило кому-нибудь зло.
— Вы можете это сделать? — поинтересовалась она.
— Полагаю, что да, — кивнул я. — Надеюсь.
— Даже не верится… Я понимаю, всякое бывает, но мои друзья… Рози… — Губы ее задрожали, и глаза набухли слезами.
Я мало что мог сказать ей в утешение.
— Я постараюсь не допустить, чтобы такое повторилось. Мне очень жаль, что в прошлый раз я поспел недостаточно быстро.
Она снова опустила глаза и кивнула, не говоря ни слова. Потом судорожно сглотнула несколько раз.
— Послушай, — сказал я ей вполголоса. — Это все очень серьезно. Тебе нужно поговорить об этом. Не со мной, — добавил я, когда она подняла на меня взгляд. — С твоей мамой.
Молли покачала головой:
— Она не…
— Молли, — вздохнул я. — Жизнь бывает недолгой. И жестокой. Ты сама видела это вчера вечером. Краем глаза увидела то, с чем твой папа имеет дело постоянно.
Она промолчала.
— Даже Рыцари могут умереть, Молли, — продолжал я тихо. — Широ погиб. И с Майклом это может случиться.
Она резко подняла голову и потрясенно посмотрела на меня.
— Что ты об этом думаешь? — спросил я.
Она прикусила губу:
— Страшно…
— Вот и твоей маме страшно. Еще как страшно. Она справляется с этим, держась за окружающих ее людей. Порой слишком крепко держась. Из-за этого тебе кажется, будто она воспринимает тебя как маленькую. Возможно, отчасти оно и так. Но это не потому, что она помешана на контроле. Это потому, что она вас всех очень любит — тебя, и папу, и всех вас — и боится, что с вами может случиться что-то плохое. Она отчаянно пытается сделать все, что в ее силах, чтобы сберечь вас всех.
Молли не ответила и не подняла глаз.
— Жизнь коротка, — повторил я. — Слишком коротка, чтобы тратить ее на глупые ссоры. Я не говорю, что твоя мама идеальна, потому что, видит Бог, это не так. Но черт подери, Молли, у тебя такая семья, ради какой люди вроде меня на что угодно пошли бы. Тебе кажется, что твои родные будут с тобой и дальше, но может выйти иначе. Жизнь никогда и ничего не гарантирует.
Я помолчал, давая этим словам дойти до ее сознания.
— Я обещал твоему папе, что попрошу тебя поговорить с мамой. Я сказал ему, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вы с ней решили свои проблемы.
Она посмотрела на меня, беззвучно плача. Грим у нее на лице размазался окончательно.
— Ты поговоришь с ней, Молли? Хорошо?
Она неуверенно вздохнула:
— Не знаю, есть ли в этом смысл. Мы столько друг другу наговорили…
— Я не могу тебя заставить. И никто не может, только ты сама.
Она пошмыгала носом:
— Это не поможет.
— Я не жду чудес. Просто попробуй поговорить с ней. Прошу тебя.
Она набрала в грудь воздуха и кивнула.
— Спасибо, — сказал я.
Она попыталась улыбнуться, задержавшись у двери ванной.
— Молли, — спросил я, — ты в порядке?
Она кивнула, но с места не стронулась.
Я нахмурился:
— Ты хотела что-то сказать?
Она подняла на меня глаза и тут же опустила.
— Нет, — ответила она и покачала головой. — Нет, ничего, правда. Спасибо. Я быстро. — Она шагнула в ванную, закрыла дверь и щелкнула задвижкой.
Мгновение спустя зашумела вода.
— Ух ты! — произнес у меня за спиной Боб, каким-то образом ухитрившись вложить в короткое междометие максимум эмоций. — Я и не знал, что ты любишь таких… свеженьких, Гарри!
Я свирепо оглянулся на него:
— Чего?
— Видел, какая на ней комбинация? Сдуреть можно! Нордическая блондиночка нежного возраста, но вся в пирсинге и в черном, из чего следует, что по крайней мере с одним каким-нибудь извращением она знакома. И вся такая хрупкая, и эмоциональная, и уступчивая. И разденется прямо у тебя в номере.
— Извращением? Ты не… послушай, это не… — Я едва не утратил дар речи. — Нет, Боб. Нет — и все тут. Никаких разговоров. Ей всего семнадцать.
— Ты бы не терял времени, — гнул свое Боб. — Пока порыв не угас. Куй железо, пока горячо, — я всегда так считал.
— Боб!
— Что? — невинно спросил он.
— Все совсем не так!
— Пока не так, — согласился Боб. — Но ступай к ней под душ и получишь ожившую эротическую программу с кабельного ТВ.
Я потер переносицу:
— Адские погремушки! Неудачная мысль, Боб. Совсем… неудачная, да.
— Гарри, даже зануде понятно, что девушки приходят в номер к мужчине не по простому совпадению. Пойми, все, что ей на самом деле нужно, — это…
— Боб! — рявкнул я, перебив его. — Даже если бы ей этого и хотелось, хотя на самом деле это не так, с девушкой ничего такого не произойдет. Я здесь работать пытаюсь. А ты мне не помогаешь.
— Ладно, не буду тебе мешать флиртовать с болью и смертью, — безмятежно заявил он. — Кстати, тебе лучше бы спрятать меня куда-нибудь, где я тебе не мешал бы. Скажем, на полку в душе.
Я рывком распахнул пустой платяной шкаф и сунул Боба туда. Сквозь закрытую дверцу до меня донеслись сдавленные ругательства на древнегреческом — что-то насчет овец и стригущего лишая.