— Ты занял сторону этого смертного типа против своих, Томас?
— Моя родня выгнала меня взашей, — напомнил Томас. — Я берусь за любую работу, какую могу найти.
— Вампир-пария и чародей-пария, — пробормотал Мадригал. — Полагаю, в этом можно отыскать и преимущества — вне зависимости от того, как обернется война. — Мгновение он смотрел на Томаса в упор, потом перевел взгляд на меня. — Я хочу услышать вашу клятву.
— Будет вам клятва, — сказал я. — Ответьте мне честно, и вы покинете Чикаго невредимым.
Он судорожно сглотнул и скосил глаза на обрез, все еще упиравшийся стволом ему в щеку.
— Клянусь и я, — произнес он. — Я скажу правду.
Что ж, договорились. Очень многое в сверхъестественном мире определяется жестким законом, традицией, регулирующей взаимные обязанности хозяина и гостя, а также незыблемостью высказанной вслух клятвы. Я мог положиться на клятву Мадригала.
Скорее всего.
Томас посмотрел на меня. Я кивнул. Он убрал башмак с шеи Мадригала и отошел на шаг, опустив обрез, хотя и не слишком расслабляясь.
Мадригал сел, посмотрел на свои ноги и поморщился. От них исходили негромкие потрескивающие звуки. Кровотечение уже прекратилось. Я мог видеть часть его ляжки в том месте, где брюки порвались. Кожа там пузырилась и шевелилась на глазах; на ней вдруг вспух волдырь размером с хорошую сливу и, лопнув, выплюнул круглую картечину, со звоном упавшую на гравий.
— Начнем с простого, — сказал я. — Где ключ от наручников?
— Фургон, — невозмутимо ответил он.
— Мои вещи?
— Фургон.
— Ключи. — Я протянул руку.
Мадригал достал из кармана ключи со стандартным прокатным брелком и бросил их мне снизу вверх.
— Томас, — сказал я, поймав их.
— Ты уверен? — спросил он.
— Мыш присмотрит за ним. Я хочу снять эту гребаную штуковину.
Томас взял ключи и не спеша подошел к фургону. Прежде чем отпереть дверцу, он машинально покосился на свое отражение в ветровом стекле и пригладил волосы. Тщеславие, имя тебе — вампир.
— Теперь настоящий вопрос, — повернулся я к Мадригалу. — Ваша роль во всех этих нападениях?
— Никакой, — негромко ответил он. — Ни в подготовке, ни в осуществлении. Меня записали на конвент больше года назад.
— С моей точки зрения, не самое убедительное алиби, — заметил я.
— Но это так, — настаивал он. — Конечно, меня это изрядно развлекло. И да… — Он прикрыл веки, и голос его сделался вдруг хриплым. — Этот… вся эта буря эмоций. Ужас. Глубокая ночь, сладкий шквал страха во всех этих душах…
— Бросьте все эти вампирские штучки, — перебил я его. — Отвечайте на вопрос.
Он омерзительно улыбнулся и показал на свои заживающие на глазах ноги:
— Смотрите сами. Я кормился, и кормился сытно. Особенно сегодня. Но даю тебе слово, чародей: кем бы ни были эти твари, это не моих рук дело. Я здесь всего лишь зритель.
— Если это правда, — сказал я, — какого черта тогда вы схватили меня и притащили сюда?
— Ради прибыли, — признался он. — И развлечения тоже. Я не позволяю смертным увальням разговаривать со мной так высокомерно, как ты. Но раз я все равно решил наказать тебя за дерзость, я подумал, не извлечь ли из этого и практическую пользу.
— Боже, храни Америку, — только и сказал я.
Томас вернулся с моим магическим инвентарем: посохом, рюкзаком, бумажным пакетом с разнообразными вещицами и старомодным ключом с большими зубьями. Я сунул его в скважину браслета, с трудом повернул непослушными пальцами левой руки и стащил-таки эту чертову штуку с запястья. Мгновение кожу чуть пощипало, и я попробовал вызвать свою магию. Никакой боли. Что ж, я снова сделался чародеем.
Я нацепил свои амулет, браслет и кольцо. Потом пощупал рюкзак проверить, на месте ли Боб. Он никуда не делся, и я с облегчением перевел дух. Познания Боба в сверхъестественных вопросах уступали лишь его же феноменальной неспособности отличать добро ото зла. Попади его знания не в те руки — страшно представить, сколько неприятностей они могут причинить.
— Нет, — тихо произнес я. — То, что вы, Мадригал, оказались там, отнюдь не случайность.
— Я же сказал…
— Я вам верю, — кивнул я. — Но и не считаю это совпадением. Я полагаю, что у вас имелась причина находиться там. Возможно, такая, о которой вы и сами не догадывались.
Мадригал нахмурился и на мгновение слегка встревожился.
Я пожевал губу и продолжал размышлять вслух:
— Вы на виду. Известно, что вы питаетесь страхом. Вы находитесь в состоянии войны с Белым Советом.
Дважды два дает четыре. Дважды четыре — восемь. Я покосился на Томаса и продолжал:
— Кто бы ни стоял за нападениями фагов, ему — или им — хотелось, чтобы я решил, будто во всем виноват Дарби.
Брови Томаса взмыли высоко — до него тоже дошло.
— Мадригала намеревались использовать в качестве козла отпущения.
Вампир побледнел еще сильнее:
— Что вы хо…
Договорить ему не удалось.
Глау заверещал. На этот раз в его крике не слышалось ничего, кроме отчаянного, всепоглощающего ужаса; голос его сделался высоким, словно визжала женщина.
Все разом повернулись в ту сторону, и мы успели увидеть, как кто-то или что-то тащит Глау за фургон. В воздух ударил розовый фонтан. Какая-то часть тела Глау — трудно сказать, рука или нога, — вылетела из-за фургона и несколько раз перевернулась в воздухе, прежде чем упасть обратно на землю. Вопль резко оборвался.
Еще один предмет вылетел из-за фургона, описал в воздухе дугу и покатился по земле.
Голова Глау.
Ее просто-напросто оторвали от тела. Рот распахнулся в беззвучном вопле, оскалив акульи зубы, выпученные глаза остекленели.
Оранжевое сияние вспыхнуло за фургоном, а потом нечто, фигура футов десять или одиннадцать высотой, распрямилось и повернулось в нашу сторону. Одета она была сплошь в лохмотья, из-за чего напоминала огромного бомжа, а еще ее отличала нечеловеческая худоба. Голова показалась мне неестественно круглой, и только спустя секунду до меня дошло, что это тыква с вырезанной на ней зловещей физиономией — точь-в-точь как на Хеллоуин. Глаза светились багровым светом и при виде нас угрожающе вспыхнули.
Чудище перешагнуло через капот фургона и направилось в нашу сторону, вроде бы неспешно, но одолевая с каждым шагом несколько ярдов.
— Батюшки! — выдохнул Роулинс.
Мыш зарычал.
— Гарри? — пробормотал Томас.
— Еще один фаг в костюмчике из ужастика. На сей раз Пугало, — негромко ответил я. — Сейчас разберусь.
Я взял посох в правую руку и сделал шаг навстречу приближающемуся фагу. Так же как и в случае с прошлым киночудищем, я вызвал Адский Огонь и накачивал его в посох до тех пор, пока кожа на руке не дала понять, что вот-вот разлетится в клочья. Столько энергии для смертельного разряда я этой ночью еще не накапливал. А потом я с криком выпустил заряд в Пугало — прямо в упор.
Адский Огонь пушечным ядром врезался в него. Казалось, силы удара хватит, чтобы отшвырнуть его куда-нибудь на середину озера Мичиган.
Представьте себе мое удивление, когда Пугало перешагнуло через мое заклятие так, словно его и не существовало. Правда, теперь Пугало смотрело уже только на меня, и рука его змеей метнулась ко мне.
Пальцы толщиной с хороший тыквенный ус внезапно сомкнулись у меня на горле. Только теперь я с ужасом осознал, что этот фаг на порядок сильнее того, которого я одолел в гостинице. Эта тварь была старше, больше и чертовски опаснее.
В глазах у меня померкло, а потом вспыхнули звезды, когда Пугало схватило меня другой лапищей за левую ногу, подняло высоко над головой-тыквой и принялось рвать пополам.
Глава 29
— Гарри! — заорал Томас.
Я услышал лязг стали и увидел, как Томас выхватил из-под моего плаща старую кавалерийскую саблю. Бросив дробовик Роулинсу, он ринулся вперед.
Его опередил Мыш. Пес с рыком бросился на Пугало, заставив того отпустить мою ногу и замахнуться кулаком. Черт, ну и силища была у этого Пугала! Удар перехватил Мыша в полете, и тот теннисным мячиком отлетел в железную стену гаража «Полная луна». Послышался стук, Мыш отрикошетил от стены и тяжело упал на землю. На стене из рифленого металла осталась вмятина. Мыш повернулся и сумел подняться на лапы.
Атака Мыша подарила Томасу несколько драгоценных секунд. Мой брат запрыгнул на старый металлический мусорный бак и уже с него взвился в воздух футов на пятнадцать, на лету замахиваясь саблей. Томас и в жизни далеко не хиляк, а в эту минуту к его обычной физической силе добавилась энергия вампира — кожа сделалась неестественно белой, глаза излучали серебристый блеск. Сабля полоснула по запястью лапищи, продолжавшей удерживать меня за горло. Удар отсек кисть, и я брякнулся на землю с высоты шесть футов.
Еще в полете я прикинул, как мне убраться от этой твари подальше. Сгруппировавшись, я использовал энергию удара и покатился по земле, а при первой возможности вскочил и приготовился бежать. С этим, однако, возникли проблемы.
Чертова Пугалова лапища и не думала отпускать мое горло, и силы в ней не убавилось ни капли. Поэтому, вместо того чтобы убегать без оглядки, я, задыхаясь, сделал несколько неверных шагов и рухнул на четвереньки, правой рукой силясь оторвать пережимающие мне трахею деревянные пальцы. Краем глаза я видел, как сидевший на земле Роулинс вскинул обрез и, передергивая цевье, всаживал в надвигавшегося фага заряд за зарядом. Картечь замедлила того на пару секунд, но не причинила ни малейшего вреда.
Легкие горели от нехватки кислорода, и я понимал, что вот-вот потеряю сознание. В последней, отчаянной надежде я схватил посох и прочертил им замкнутый круг по гравию. Потом коснулся круга рукой, послав в него толику своей воли, и тут же почувствовал, как вокруг меня выстроилась невидимая колонна магического поля.
Энергия круга оборвала связь отсеченной кисти Пугала с остальным телом, и — точно так же как фаг в гостиничном коридоре — та сразу же превратилась в прозрачную слизь, соскользнувшую с моего горла на землю… при этом липкое желе пропитало рубашку.