Я оглянулся. Нас никто не преследовал.
Задыхаясь, я опустился на пол и закрыл глаза.
— Гарри? — встревоженно окликнул меня Томас. — Ты в порядке?
Я только хмыкнул. Даже это потребовало от меня усилий. Наверное, минута прошла, прежде чем я сумел выдавить из себя:
— Просто устал. — А отдохнув еще чуть-чуть, добавил: — Мадригал толкнул меня прямо на эту тварь и удрал.
Томас поморщился.
— Прости, что не поспел раньше, — сказал он. — Я тащил Роулинса. Я так решил, что ты все равно попросил бы меня забрать его.
— Попросил бы, — согласился я.
Он покосился на меня в зеркало заднего вида. Глаза его посветлели и казались встревоженными.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Мы все живы. Остальное фигня.
Томас больше не произнес ни слова до тех пор, пока мы не свернули с шоссе, и он немного сбросил скорость. Тем временем я осмотрел Роулинса. Бедолаге здорово досталось — и боли, и жутких зрелищ. Он держался как настоящий герой. Однако даже герои остаются людьми, а человеческое тело имеет предел выносливости. События этого вечера одолели-таки Роулинса. Дышал он, правда, ровно, но раненая нога опухла так сильно, что почти не кровоточила. Думаю, даже ядерная война не смогла бы разбудить его.
Я стиснул зубы, прикидывая свой следующий шаг. Опершись изуродованной левой рукой на пол так, как научила меня Ласкиэль, я резко налег на нее всей своей тяжестью. Послышался негромкий хруст, за которым последовал всплеск боли, а потом мне резко полегчало. Странное это было ощущение, зато рука снова приобрела почти человеческий вид, хотя опухла и потемнела.
— Значит, — произнес я, как только накопил немного сил для того, чтобы говорить, — это ты ездил за мной по всему городу.
— Я не хотел, чтобы меня видели с тобой в открытую, — признался он. — Я решил, что Совету вряд ли понравится, если вампир Белой Коллегии будет разъезжать вместе со Стражем.
— Возможно, — согласился я. — Я правильно понял, ты следил за ними от самой гостиничной стоянки?
— Не совсем, — вздохнул Томас. — Пытался, но они оторвались от меня. Их нашел Мыш. Я просто ехал за ним. Скажи, как им, черт их подери, удалось отделаться от пса, когда они тебя схватили?
— Они сбили его этим фургоном, — сказал я.
Томас удивленно поднял брови и бросил взгляд на Мыша:
— Правда? — Он покачал головой. — Мыш вывел меня к тебе. Я как раз пытался придумать, как нам проникнуть внутрь так, чтобы нас при этом не застрелили. А тут ты нас опередил.
— Ты спер мой плащ, — заявил я.
— Одолжил, — поправил он.
— Думаешь, это по-братски?
— Ты его все равно не носил, — не сдавался он. — Черт, думаешь, я поперся бы в одну из этих твоих патентованных катавасий, не защитившись как следует?
Я хмыкнул:
— Ты неплохо выглядел сегодня.
— Я всегда неплохо выгляжу, — возразил он.
— Ты понимаешь, что я имею в виду, — негромко сказал я. — Лучше. Сильнее. Быстрее.
— Как и положено Чуваку-На-Шесть-Миллионов-Баксов, — согласился Томас.
— Брось шуточки, Томас, — посоветовал я так же тихо. — Ты сегодня израсходовал чертову уйму энергии. Ты снова кормишься.
Он вел машину, глядя вперед, с непроницаемым лицом. Я пожевал губу:
— Не хочешь поговорить об этом?
Он промолчал, что я интерпретировал как «нет».
— Ты давно вернулся к активному образу жизни?
Я был уверен, что он промолчит, но он ответил:
— С Хеллоуина.
Я нахмурился:
— Это когда мы накрыли тех некромантов?
— Угу, — кивнул он. — Тогда… слушай, я не все тогда тебе рассказал про ту ночь.
Я склонил голову набок, глядя на отражение его глаз в зеркале заднего вида.
— Помнишь, я сказал, что мотоцикл Мёрфи сломался?
Я кивнул.
— Мотоцикл здесь ни при чем, — буркнул Томас и сделал глубокий вдох. — Это Дикая Охота. Они напоролись на меня, когда я пытался тебя догнать. Остаток вечера я развлекался с ними.
Я недоверчиво поднял бровь:
— Тебе нет нужды выдумывать для меня всякие небылицы, дружище. Я хочу сказать, всякий, кто не присоединяется к Охоте, становится ее дичью. Так что не твоя вина, если Охота гоняла тебя по городу. — Я почесал подбородок. Зарос щетиной. Надо бы побриться. — Черт возьми, дружище, да ты должен собой гордиться! За всю историю вряд ли найдется пяток человек, которым удалось уйти от Охоты живыми.
С минуту он молчал, не глядя на меня:
— Я не убегал от них, Гарри.
Мои плечи вдруг свело, словно от тяжелого груза.
— Я к ним присоединился, — сказал он.
— Томас… — начал я.
Он взглянул на меня:
— Черт, я не хотел умирать. И потом, если уж на то пошло, я же хищник. Убийца. Часть меня этого хотела. Часть меня хотела развлечься. Я не очень-то люблю эту свою часть, но она никуда не делась.
— Адские погремушки! — только и выдавил я.
— Я мало что помню из этого, — буркнул он и пожал плечами. — Я кинул тебя той ночью. И себя, можно сказать, тоже кинул. Вот и решил, что на этот раз должен помочь, раз тебе грозит опасность.
— У тебя теперь машина, — заметил я тихо.
— Угу.
— Ты зарабатываешь. И кормишься от людей.
— Угу.
Я нахмурился. Я не знал, что на это сказать. Томас честно пытался жить по-людски. Пытался найти себе приличную работу. Два года пытался — и всякий раз это заканчивалось полным фиаско из-за того, кто он и что он. Порой мне кажется, что в Чикаго не осталось мест, откуда его еще не увольняли.
А вот теперь у него есть работа — какая-никакая, но работа.
— Мне нужно знать еще что-нибудь? — поинтересовался я.
Он едва заметно покачал головой. Его скрытность беспокоила меня. Как бы ни унижала его жизнь, говорить о тех работах, на которых он пытался удержаться, Томас никогда не стеснялся. Раз или два он признавался мне, как тяжело ему обходиться без того питания, к которому он привык с Жюстиной. А теперь что-то скрывал от меня.
Будь на моем месте кто-нибудь избыточно придирчивый, он сразу заподозрил бы неладное. Что Томас, должно быть, вовлечен во что-то такое, возможно противозаконное и наверняка аморальное, — и этим зарабатывает себе на жизнь. Этот кто-то основывался бы на идее, что Томасу как инкубу проще простого соблазнить богатую женщину, получая от нее и питание, и деньги. Так сказать, два в одном.
Хорошо, что я не из придирчивых.
Я вздохнул. Если он не хочет говорить, значит не станет. Пора сменить тему.
— Глау, — негромко произнес я. — Этот прихвостень Мадригала. Ты сказал, он из джаннов?
Томас кивнул:
— Отпрыск джинна и смертной. Он работал на Мадригалова отца. Потом мой отец устроил отцу Мадригала прыжок голышом без парашюта. После этого инцидента Глау снюхался с Мадригалом.
— Он был опасен? — поинтересовался я.
Томас ненадолго задумался.
— Он был дотошен. Не пропускал ни единой мелочи. Мог руководить собранием как заправский дирижер. Не бросал ни одного дела, прежде чем оно не окажется разделанным, освежеванным, рассортированным, запротоколированным и запертым в сейф.
— Но в бою не опасен?
— Не так, как многие другие. Нет. Конечно, он мог бы запросто тебя убить, но не лучше, чем множество других тварей.
— Тогда странно, — заметил я. — Пугало разделалось с ним в первую очередь.
Томас оглянулся на меня, удивленно подняв бровь.
— Сам подумай, — продолжал я. — Эта тварь — фобофаг, верно? Привлекаемый наиболее интенсивными излучателями страха.
— Конечно. И что?
— Глау лежал практически в отключке, когда Пугало его сцапало, — сказал я. — Не знаю, кто из нас напрягался больше, я или Мадригал, но тварь схватила именно Глау.
— Думаешь, кто-то науськал монстра на Глау?
— Думаю, это логично.
Томас нахмурился:
— Но зачем кому-то это понадобилось?
— Чтобы заткнуть ему рот, — предположил я. — Мне кажется, нападения должны были дискредитировать Мадригала, по крайней мере в глазах сверхъестественных сообществ. Возможно, в этом участвовал Глау. Возможно, именно Глау сделал так, чтобы Мадригал оказался здесь.
— А может, Пугало напало на Глау только потому, что тот лежал раненый и на отшибе от остальных? Может, это просто случайность?
— Возможно, — согласился я. — Да только я нутром чую, что это не так. Глау был их помощником. Его убили, чтобы запутать следы.
— Почему ты говоришь во множественном числе?
— Мм… — Я потер лицо в слабой надежде, что это поможет кровообращению мозга и подтолкнет к новым, продуктивным мыслям. — Не знаю точно. Башка болит. И деталей кое-каких недостает. В принципе должно бы уже хватить для составления общей картины, но будь я проклят, если что-нибудь вижу. — Я покачал головой и замолчал.
— Куда теперь? — спросил Томас.
— В больницу, — сказал я. — Оставим там Роулинса.
— А потом?
— Потом я сяду на след этих фагов и попробую найти того, кто их призвал. — Я вкратце изложил брату события предыдущих суток. — Если нам повезет, все, что мы найдем, — это труп какого-нибудь маньяка с неподдельным удивлением на лице.
— А если не повезет? — поинтересовался он.
— Тогда это будет означать, что тот, кто их призвал, гораздо круче меня и смог отбиться от трех таких тварей. — Я потер глаза. — И нам придется разделаться с ним прежде, чем он причинит зло кому-нибудь еще.
— Ни дня без развлечений, — хмыкнул Томас. — Ладно. В больницу так в больницу.
— А потом сделай круг возле гостиницы. Заклятие, которым я перенацеливал фагов, снабжено чем-то вроде трассера. Оно исчезнет с рассветом, а я не знаю, как долго нам придется идти по следу.
Следуя моим указаниям, Томас нашел ближайшую больницу, остановил фургон у приемного покоя и на руках отнес туда так и не приходившего в сознание Роулинса. Не прошло и минуты, как он вернулся.
— Им занялись.
— Тогда едем. А то наверняка кто-нибудь захочет порасспросить нас, откуда у него огнестрельные ранения.
Томас завел мотор, и мы направились к гостинице.