Я приготовил заклятие. В принципе в нем нет ничего сложного — при обычных обстоятельствах. Только не тогда, когда я чувствую себя выжатым, словно тряпка. Мне лишь с третьей попытки удалось его запустить — но все-таки удалось. А потом я взгромоздился обратно на пассажирское сиденье фургона, откуда след перемещения фагов казался бледно-зеленой полоской клубящегося тумана. Я диктовал Томасу направление. Мы ехали по следу, который вел нас в сторону Ригли.
Моя бедная больная башка почти отказывалась соображать, но через несколько минут что-то нехорошее шевельнулось в ней. Какое-то смутное подозрение. Я устало огляделся по сторонам, и квартал показался мне знакомым. Мы ехали по следу, и ощущение усиливалось. По мере приближения к цели туман светился все ярче.
Мы свернули за последний угол.
Желудок вдруг сжался в тошнотворном спазме.
Зеленый туман вел к крыльцу белого двухэтажного домика. Славного домика, каким-то образом сохранявшего дух пригорода, несмотря на то что располагался он почти в центре третьего по величине мегаполиса Америки. Зеленая, вопреки засухе, лужайка. Белая ограда из штакетника. Детские игрушки…
Туман вел к ограде, в которой зияли три больших отверстия: фаги не утруждали себя открыванием калитки. На зеленом газоне темнели три цепочки огромных следов. Фонарный столб с имитацией старинного газового светильника наклонился параллельно земле в четырех футах от основания. Дверь сорвали с петель и отшвырнули далеко во двор. Стоявший на гравийной подъездной дорожке минивэн был расплющен, словно на него роняли чугунную бабу.
Не уверен точно, но мне показалось, что я вижу на дверном косяке следы крови.
Яркая надпись на стоявшем в трех футах от меня декоративном почтовом ящике гласила:
КАРПЕНТЕРЫ
О господи!
О господи!
О господи!
Я наслал фагов на Молли.
Глава 30
Я брался из фургона на ватных ногах. Вокруг царило разрушение. Это бессмыслица какая-то! Как, черт подери, такое вообще могло случиться? Как могло мое заклятие послать фагов именно сюда?
Я стоял на тротуаре перед домом, разинув рот, как последний дурак. Не горел ни один уличный фонарь. Разгром освещали лишь фары фургона, но через несколько секунд Томас выключил и их. На улице стояла тишина — ни зевак, ни полиции. Что бы здесь ни произошло, кто-то постарался сделать все так, чтобы не побеспокоить соседей.
Не знаю, сколько я так простоял. Помню, Мыш прижимался к моему бедру. Потом подошел Томас и остановился с другой стороны.
— Гарри? — Похоже, он задавал этот вопрос не в первый раз. — Что это за место?
— Это дом Майкла, — прошептал я. — Его семьи.
Томас вздрогнул. Он огляделся по сторонам и снова повернулся ко мне:
— Эти твари пришли сюда?
Я кивнул. Ноги плохо держали меня.
Я жутко устал.
Что бы здесь ни произошло, все уже кончено. Я ничего не мог изменить, только посмотреть, кто пострадал. И мне очень не хотелось этого делать. Поэтому я продолжал стоять на месте, тупо глядя на дом. Первым нарушил молчание Томас:
— Я посторожу здесь. Обойди дом — может, что-нибудь обнаружишь.
— Иду, — пробормотал я.
Я сглотнул накопившуюся во рту слюну, и мне показалось, я проглотил фунт стальных канцелярских кнопок. Больше всего на свете мне хотелось убежать отсюда.
Вместо этого я потащил свою изможденную задницу через искореженный газон к разбитым дверям. Мыш на трех лапах ковылял за мной.
На дверном косяке и впрямь темнели уже подсохшие кровавые брызги.
Оказавшись в доме, я пересек прихожую и заглянул в гостиную. Повсюду валялись разбросанные в беспорядке обломки мебели. Телевизор лежал на боку, по экрану бежали белые полосы помех. Комнату наполнял негромкий шум — антенна выдернулась из гнезда.
Больше в доме не слышалось ничего.
— Ау! — крикнул я.
Никто не ответил.
Я направился на кухню.
На дверце холодильника висели, придавленные к ней магнитиками, несколько листков бумаги в линейку с какими-то школьными упражнениями. Там же висели детские рисунки цветными фломастерами. На одном из них улыбающаяся фигурка в платье дополнялась надписью корявыми печатными буквами: «Я ЛУБЛЮ ТИБЯ МАМА».
О господи!
Кнопки у меня в желудке превратились в бритвенные лезвия. Если что-то случилось из-за меня… не знаю, что бы я сделал.
— Гарри! — крикнул с улицы Томас. — Гарри, иди сюда!
Голос его звенел от возбуждения. Я вышел из дверей кухни на задний двор и увидел, что Томас спускается с дерева — с дуба, на ветвях которого Майкл построил для своих детей домик, лишь ненамного уступающий размерами моей квартире. С плеча моего брата свисала неподвижная фигурка.
Я сорвал с шеи амулет и засветил его. Томас уложил Дэниела, старшего сына Карпентеров, на траву. Тот дышал, но выглядел бледным. На нем были фланелевые пижамные штаны и белая, покрасневшая от крови футболка. На руке багровел порез, не слишком глубокий, но длинный. Ссадины темнели на лице, на кисти; костяшки пальцев были ободраны и распухли.
Сын Майкла дрался кулаками. Вряд ли это ему помогло, но он дрался.
— Плащ, — резко бросил я. — Он мерзнет.
Томас немедленно снял мой плащ и укутал в него мальчика. Я подложил ему под ноги свой рюкзак.
— Побудьте здесь, — сказал я, снова наведался на кухню, налил стакан воды и вернулся к ним.
Опустившись на колени, я попытался привести мальчика в чувство, чтобы дать ему воды. Он сделал глоток, закашлялся и открыл глаза. Правда, сфокусировать взгляд у него не получалось.
— Дэниел, — негромко произнес я. — Дэниел, это я, Гарри Дрезден.
— Д-дрезден? — переспросил он.
— Ага. Друг твоего папы. Гарри.
— Гарри… — повторил он. Затем его глаза широко распахнулись, и он попытался сесть. — Молли!
— Спокойно, спокойно, — сказал я ему. — Ты ранен. Мы еще не знаем, насколько серьезно. Лежи спокойно.
— Нельзя, — пробормотал он. — Они забрали ее. Мы были… С мамой все в порядке? И с малышней?
Я прикусил губу:
— Не знаю. Тебе известно, где они?
Он поморгал:
— В спасательной комнате.
Я нахмурился:
— Где-где?
— Н-на втором этаже. Убежище. Его папа построил. На всякий случай.
Я переглянулся с Томасом:
— Где это?
Дэниел слабо махнул рукой:
— Мама увела малышню наверх. Мы с Молли не успели к лестнице. Они ворвались. Мы пытались увести их.
— Кто, Дэниел? Кто «они»?
— Чудища из ужастиков. Жнец. Руки-Молоты. — Он поежился. — Пугало.
Я свирепо выругался.
— Томас, останься с ним. Мыш, постереги их. — Я встал и поспешил в дом.
По лестнице я поднялся на второй этаж. Лестница открывалась в коридор, по обе стороны которого располагались спальни, — ближе к родителям жили самые младшие дети. Я заглянул по очереди в каждую спальню. Все оказались пусты, только в двух ближних от лестницы царил разгром. Повсюду валялись разбитые игрушки и поломанная детская мебель.
Если бы я не знал, что искать, я ни за что не заметил бы увеличенного простенка между бельевым чуланом и родительской спальней. Я заглянул в спальню и не обнаружил ничего. Тогда я открыл дверь в бельевой чулан, в котором тоже царил беспорядок. Засветив амулет-пентаграмму, я присмотрелся внимательнее и обнаружил стеновую панель, едва заметно повернутую по отношению к остальным. Я коснулся ее руками, закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям.
Я почувствовал энергию. Не оберег — во всяком случае, не из тех оберегов, с какими мне приходилось иметь дело. Это напоминало, скорее, негромкое гудение ровной энергии — иногда я ощущал примерно такое же вокруг Майкла. Энергия веры. Эта панель защищалась разновидностью магии.
— Ласкиэль, — прошептал я про себя. — Заметила?
Она не появилась, но голос ее звучал в моих мыслях достаточно ясно.
Да, мой хозяин. Ангельская работа.
В горле у меня встал комок.
— Настоящих ангелов?
Именно так. Рафаэля или одного из его подручных, судя по всему.
— Это опасно?
Последовала неуверенная пауза.
Возможно. Ты тронут тьмой — и не только моей. Но это предназначено для того, чтобы скрыть находящуюся за ней комнату, а не для того, чтобы поразить нарушителя.
Я сделал глубокий вдох:
— Ладно.
Я протянул руку и с силой постучал по панели. Трижды.
Мне показалось, я услышал какое-то движение. Скрипнули половицы.
Я постучал еще раз.
— Черити! — крикнул я. — Это я, Гарри Дрезден!
На этот раз за перегородкой точно шевелились. Щелкнул замок, и панель плавно скользнула в сторону, а из-за нее высунулся двуствольный дробовик, нацелившийся точно мне в подбородок. Я поперхнулся и скользнул взглядом вдоль ствола. На меня в упор смотрели ледяные голубые глаза Черити.
— Возможно, вы не настоящий Дрезден, — сообщила она.
— Самый что ни на есть настоящий.
— Докажите, — негромким, но не терпящим возражений голосом потребовала она.
— Черити, на такие штуки нет времени. Вам что, права водительские показать?
— Кровь, — напомнила она.
Что ж, разумно. Большинство существ, способных принимать человеческий облик, не обладают человеческой кровеносной системой, да и сама кровь у них другая. Не то чтобы этот тест не имел изъянов, но это, пожалуй, лучшее, что может использовать для уверенности человек, не обладающий способностями чародея. Поэтому я достал из кармана перочинный нож и слегка надрезал им свою обожженную левую руку. Все равно я ничего не чувствовал. Из ранки пошла красная кровь, и я показал ее Черити.
Долгое мгновение она смотрела на мою руку, потом щелкнула предохранителем дробовика, отставила его в сторону и вышла из-за панели. Я увидел за ее спиной освещенное свечой помещение. Все дети Карпентеров, за исключением Молли и Дэниела, находились здесь. Алисия сидела, широко раскрыв напуганные глаза. Остальные спали вповалку.
— Молли, — произнесла Черити, распрямившись. — Дэниел.
— Я нашел его в домике на дереве, — сказал я. — Он ранен.