— Почему ты так решил?
— Будь он профессионалом, он бы запросто прикончил меня. Я и не догадывался о его присутствии, пока он не ударил меня в первый раз. Мог раскрутить меня юзом так, что я не выровнялся бы. Мог вышвырнуть на встречку. В общем, убить мог запросто и надежно. — Я потер шею. Славная такая, всеобъемлющая боль уже начала расползаться по мышцам. — Да и место выбрал не лучшее.
— Нападение при благоприятной возможности, — заявила Мёрфи.
— Чего?
Она чуть улыбнулась:
— Это когда ты не ожидаешь возможности, а она вдруг подворачивается, и ты боишься ее упустить.
— А-а… Да, вероятно, из разряда таких.
Мёрфи покачала головой:
— Слушай, может, тебе все-таки показаться нормальному врачу?
— Нет, — отрезал я. — Правда. Я в норме. Только мне нужно убраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше.
Мёрфи глубоко вздохнула и кивнула:
— Тогда отвезу тебя домой.
— Спасибо.
К нам вразвалочку подошел Грейсон.
— Эвакуатор выехал, — сообщил он. — Так что у нас здесь?
— Бегство с места ДТП, — заявила Мёрфи.
Грейсон внимательно посмотрел на меня и нахмурился:
— Правда? А мне показалось, вас двинули дважды. И намеренно.
— Насколько я могу судить, это был честный и откровенный несчастный случай, — сказал я.
Грейсон кивнул:
— У вас там на заднем сиденье одежда какая-то. На вид вся в крови.
— Никак не выброшу с прошлого Хеллоуина, — объяснил я. — Маскарадные тряпки. Плащ, балахон и все такое, кровь фальшивая. Вид довольно жуткий.
— Да вы хуже моего младшенького. У него пропотевшие футболки на заднем сиденье с осени валяются.
— У него тачка, наверное, все-таки получше моей. — Я покосился на бедного «жучка» и поморщился.
Не то чтобы мой «жучок» представлял собой историческую ценность или что-то подобное, но это моя тачка. Я на ней езжу. Она мне нравится.
— Даже не сомневаюсь, что его тачка лучше, — добавил я.
Грейсон невесело усмехнулся:
— Надо кое-какие бумаги заполнить. В состоянии помочь мне с этим?
— Легко, — заверил я.
— Спасибо, что позвонили, сержант, — поблагодарила Мёрфи.
— De nada[1], — отозвался Грейсон, дотронувшись пальцем до козырька фуражки. — Бланки, Дрезден, я принесу, как только приедет эвакуатор.
— Клево, — кивнул я.
Грейсон ушел, и Мёрфи посмотрела на меня в упор.
— Что такое? — негромко спросил я.
— Ты ему соврал, — сказала она. — Про кровь на одежде.
Я вяло повел плечом:
— И проделал это ловко. Если бы я не знала тебя как… — Она тряхнула головой. — Это меня даже удивляет. Все это. Лжец из тебя всегда был никудышный.
— Э… — замялся я. Черт ее знает, комплимент это или нет. — Спасибо?
Она скривила губы в усмешке:
— Так что произошло на самом деле?
— Не здесь, — возразил я. — Чуть попозже, ладно?
Секунду-другую Мёрфи вглядывалась в мое лицо, потом нахмурилась еще сильнее:
— Гарри, что случилось?
Безжизненное, обезглавленное тело безымянного паренька вытеснило из моей головы все остальные мысли. Меня захлестнул поток эмоций, и я даже говорить-то не мог, так перехватило горло. Поэтому я только мотнул головой и пожал плечами.
Мёрфи кивнула:
— У тебя все в порядке?
Странная какая-то мягкость послышалась в ее голосе. Всю свою сознательную жизнь Мёрфи занималась тем, что традиционно считается мужской работой в мужском коллективе. Поэтому обыкновенно ее окружала этакая пуленепробиваемая аура, сообщавшая ей жесткость и грозность — почти такие, какими она обладала в действительности. Этот образ не менялся почти никогда — по крайней мере, на людях, тем более в присутствии коллег-полицейских. Но теперь, когда она смотрела на меня, в ее голосе появилась какая-то неожиданная, ничего не боящаяся открытость, незащищенность.
В прошлом между нами не раз случались размолвки, но если у меня и есть, черт подери, настоящие друзья, то Мёрфи — одна из них. Я улыбнулся ей лучшей из своих кривых улыбок:
— У меня всегда все в порядке. Более или менее.
Она подняла руку и убрала у меня со лба прядь волос:
— Ты прямо девчонка большая, Дрезден. Стоит тебе получить небольшую плюху — и ты весь одна сплошная эмоция.
Взгляд ее скользнул к «жучку», и голубые глаза вдруг вспыхнули ледяным огнем.
— Тебе известно, кто это с тобой сделал?
— Нет пока, — сквозь зубы проговорил я, и в моем голосе прозвучали рычащие нотки. Подъехал эвакуатор. — Но можешь ставить на кон свою задницу, я это узнаю.
Глава 5
Когда мы добрались до моей берлоги, голова оправилась от шока в достаточной степени, чтобы в полной мере проинформировать меня, как сильно она болит. Боль капитально укоренилась во всем моем теле, не ограничиваясь одной ушибленной башкой. Клонившееся к закату солнце прямо-таки с азартной свирепостью било в глаза, так что я с наслаждением перевел дух, спустившись по лестнице ко входу в мою квартиру, отключил магические обереги, открыл замок и с усилием толкнул тяжелую дверь.
Она, разумеется, не отворилась. Прошлой осенью целая толпа зомби сокрушила мою стальную дверь и разгромила квартиру. Даже притом что теперь я получал приличное жалованье Стража, денег на ремонт все равно не хватало, так что дверь пришлось чинить самому. Не могу сказать, чтобы результат отличался особым качеством исполнения, но я стараюсь находить во всем положительную сторону: теперь эту чертову штуковину трудно открыть, даже если я вдруг забуду ее запереть.
Зато в порыве ремонтного энтузиазма я постелил на кухне линолеум, в гостиной и спальне установил ковровое покрытие, а в ванной уложил плитку. В этой связи могу поделиться с вами одной мыслью: все не так просто, как пишут в приложениях к глянцевым журналам.
Пришлось два или три раза двинуть в дверь плечом, и лишь тогда она со скрипом и лязгом подалась.
— Мне казалось, ты собирался попросить домовладельца починить ее, — заметила Мёрфи.
— Когда деньги будут.
— Тебе же сейчас регулярно платят.
Я вздохнул:
— Угу. Но оклад установлен в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, и с тех пор Совет ни разу не делал поправки на инфляцию. Думаю, в ближайшие лет десять или двадцать они все-таки займутся этим.
— Ух ты! По части оперативности даже круче нашей мэрии.
— Учись мыслить позитивно, — хмыкнул я. И, шагнув внутрь, наступил на некоторую неровность пола, неизвестно почему образовавшуюся на ковре перед дверью.
Квартирка моя невелика. Она состоит из довольно просторной гостиной с компактной кухонной нишей прямо напротив входной двери. По правую руку от входа — двери в крошечную спальню и ванную, рядом с ней установлен камин из красного кирпича. Голые каменные стены прикрыты книжными полками, коврами и киноплакатами. Моя гордость — настоящий, не репринтный постер «Звездных Войн», он пережил нападение на квартиру, а вот библиотеке дешевых книг в бумажных обложках досталось изрядно. Видите ли, у этих чертовых зомби есть дурацкая привычка рвать страницы и обложки, как только разделаются с мебелью.
Два старых подержанных дивана я покупал на распродаже, поэтому и заменить их оказалось нетрудно. Кроме них, обстановку гостиной составляют пара удобных старых кресел у огня, журнальный столик и большая груда серо-черного меха. Электричества у меня нет, так что мое жилье представляет собой темную нору — зато эта темная нора еще и прохладная, и я не могу описать, что за наслаждение оказаться дома после испепеляющего солнца на улице.
Небольшая гора меха встряхнулась и, поднявшись на лапы, превратилась в большого коренастого серого пса — только шикарная, почти львиная грива имела более темный оттенок. Пес направился прямиком к Мёрфи, сел и подал ей правую лапу.
Мёрфи рассмеялась и пожала ее как могла, с трудом обхватив эту лапищу.
— Привет, Мыш. — Она почесала его за ушами. — Когда ты его этому научил?
— Это не я, — буркнул я и, задержавшись, чтобы потрепать Мыша по холке, двинулся к холодильнику. — Где Томас? — спросил я у пса.
Мыш выразительно шмыгнул носом и покосился на закрытую дверь спальни. Я замер, прислушиваясь, и до меня донеслось негромкое журчание воды в трубе. Томас принимал душ. Я достал из холодильника банку колы и посмотрел на Мёрфи. Она кивнула. Я добыл банку и для нее, доковылял до дивана и медленно, осторожно сел. Даже так все мои болячки отозвались самым мучительным образом. Я открыл банку, сделал глоток и, зажмурив глаза, откинулся на спинку дивана. Мыш положил тяжелую башку мне на колено. Потом осторожно тронул лапой мою ногу.
— Я в порядке, — заверил я его.
Он скептически фыркнул, и мне пришлось в доказательство потрепать его холку.
— Спасибо, что подбросила, Мёрф.
— Не за что, — отозвалась она, плюхая на пол большой пластиковый мешок, который принесла из машины. В мешке лежали мои плащ и забрызганный кровью балахон. Мёрфи подошла к кухонной раковине, заткнула слив пробкой и включила холодную воду. — Давай-ка поговорим.
Я кивнул и рассказал ей про мальчишку-корейца. Пока я говорил, она опустила в раковину балахон и принялась энергично отстирывать.
— Мальчишка превратился в того, кого чародеи называют колдунами, — сказал я. — В того, кто предал законы магии. Изначально порочного.
Она помолчала немного, а когда заговорила, голос ее звучал тихо, но угрожающе:
— Они убили его здесь? В Чикаго?
— Да, — кивнул я, ощущая себя еще более усталым. — В последнее время это одно из самых безопасных мест для наших встреч.
— Ты видел это?
— Да.
— И не помешал им?
— Я бы не смог, — сказал я. — Они же все тяжеловесы, Мёрф. И еще… — я сделал глубокий вздох, — я не уверен, что они так уж не правы.
— Черта с два они правы! — взорвалась Мёрфи. — Мне глубоко плевать, что там ваш Совет делает в Англии, или Южной Америке, или еще где им нравится трясти своими чертовыми бородами. Но они приперлись сюда.