Страх окатил меня ледяной волной. Вот дерьмо!
Я сглотнул, и мне пришлось крепче сжать руль «жучка», чтобы не было видно, как дрожат руки. При этом ни в голосе Майкла, ни в его лице не отразилось угрозы. Он просто констатировал факт.
Отметина на левой ладони жгла руку, и я впервые задумался всерьез, не переоцениваю ли я своих способностей вести дела с Ласкиэлью. Что, если Майкл прав? Что, если я уже напортачил в чем-то и стану таким же, как несчастный ублюдок Расмуссен? Как серийный убийца с демонической энергетикой?
— Если это случится, — ответил я сиплым шепотом, — я хочу, чтобы так и было.
По его глазам я видел, что ему эта мысль нравится не больше, чем мне, — но он просто изначально не мог вести себя со мной иначе чем предельно искренне. Он мой друг, и его тревожило происходящее. Если бы ему пришлось причинить мне боль, это терзало бы его самого еще сильнее.
Может, эти слова вырвались у него как подсознательная попытка уговорить меня избавиться от монеты. Он не мог стоять в стороне, позволяя происходить чему-то нехорошему, даже если это означало, что ему придется убить друга.
Я мог относиться к этому с уважением. Я понимал это — ведь я тоже не мог бы стоять в стороне. Но и отказаться от своей магии, лишив себя возможности творить с ее помощью добро, я тоже не мог.
Даже если это убьет меня.
Жизнь — сложная штука. Видит Бог, еще какая сложная. Порой мне кажется, что чем старше я становлюсь, тем сложнее в ней разобраться. Есть в этом что-то извращенное. Я думал, мне полагалось бы умнеть. Вместо этого я продолжаю получать по башке из-за своей невежественности. Сложная штука жизнь.
Но и альтернативы, черт подери, ей немного.
Я вернулся к себе домой. Я не будил девчонку, пока мы не приехали, и только тогда коснулся ее плеча. Она вздрогнула и сразу проснулась, недоуменно моргая.
— Где мы? — спросила она.
— У меня дома, — ответил я. — Нам надо поговорить.
Она еще поморгала и кивнула:
— Зачем?
— Затем, что тебе нужно кое-что понять. Заходи.
Мы вышли из машины. Я подвел ее к двери.
— Встань рядом со мной, — скомандовал я.
Она послушалась. Я взял ее за левую руку.
— Растопырь пальцы и зажмурься, — велел я.
Она снова исполнила приказ. Я поднес ее ладонь на расстояние в пару дюймов от двери.
— А теперь сосредоточься. Посмотрим, что ты почувствуешь.
Она наморщила лоб.
— Эмм, — произнесла она, беспокойно покачиваясь взад-вперед. — Тут… давление, что ли? Мм… или, скорее, жужжание. Вроде как в высоковольтных проводах.
— Горячо, — похвалил я и отпустил ее запястье. — То, что ты почувствовала, — это энергия, которую я использую для охраны моего жилья. Если бы ты попробовала войти, не обезвредив ее, то схлопотала бы электрический разряд, который бы от тебя и кучки пепла не оставил.
Она уставилась на меня, потом вздрогнула и поспешно отвела руку подальше от двери.
— Я дам тебе амулет, позволяющий проходить мои обереги, пока я не буду знать наверняка, что ты сама умеешь отключать их, входить и запускать снова. Однако сегодня просто не пытайся открывать дверь. Ни заходя, ни выходя. Идет?
— Идет, — тихо пробормотала она.
Мы вошли. Мои уборщики уже закончили работу. Молли оставила у меня рюкзак с одеждой и бельем, раскидав шмотки по всему дивану. Теперь рюкзак лежал аккуратно застегнутый и подозрительно уменьшившийся в размерах. Не сомневаюсь, мои уборщики уложили его так, что все вошло без малейшего усилия.
Молли потрясенно оглядывалась по сторонам.
— А ваша горничная как сюда заходит? — поинтересовалась она.
— Не знаю, о чем это ты, — отозвался я, потому что об уборщиках-фэйри говорить нельзя, если не хочешь, чтобы они прекратили тебя обслуживать. Я махнул рукой в сторону дивана, на котором лежал ее рюкзак. — Садись.
Она повиновалась, хотя я видел, что мой командный тон мало ее вдохновляет.
Я сел в кресло напротив. Тем временем из спальни выплыл Мистер и бесцеремонно обвился вокруг ее ноги, приветственно мурлыкнув.
— Ладно, детка, — произнес я. — Мы остались живы. Я не питал особых надежд на такой исход.
Она потрясенно уставилась на меня:
— Ч-что?
— Я не думал, что смогу провернуть все это. Совершить набег на столицу фэйри? Устоять перед Советом Старейшин? Перед всеми этими киношными монстрами? Твоей мамой? Черт возьми, я до сих пор поверить не могу, что жив, не говоря уже о том, что мне удалось вытащить тебя.
— Н-но… — Она нахмурилась. — Вы никогда не казались таким… Я имею в виду, вы все это время держались так, словно контролируете ситуацию. Вы казались таким уверенным в том, что происходит.
— Правило номер один в чародейском бизнесе, — сказал я. — Никогда не позволяй другим увидеть, как ты дрейфишь. Люди ожидают от тебя, что ты знаешь и умеешь всякое. Это может обернуться большим преимуществом. Не профукай этого, состроив такую физиономию, будто ты так же растеряна, как все остальные. Это вредит имиджу.
Молли чуть улыбнулась:
— Ясно. — Она нагнулась погладить Мистера. — У меня, должно быть, жуткий вид.
— Что ж, у тебя позади тяжелый день, — кивнул я. — Послушай. Нам нужно поговорить о том, как тебе предстоит жить. Я так понимаю, ты уже решила порвать с Нельсоном. Намек на это я уловил, когда мы вносили за него залог.
Она кивнула.
— Что ж. Раз так, тебе и впрямь не стоит с ним оставаться. Не говоря уже о том, что ему понадобится время, чтобы выздороветь.
— Я не могу оставаться дома, — тихо произнесла она. — После всего, что случилось… и мама никогда не одобрит магии. Она считает ее порочной — всю без остатка. И если я буду там, это станет пугать младших — им придется наблюдать, как мы с мамой все время ссоримся.
Я хмыкнул:
— Тебе все равно надо где-то жить. Этот вопрос придется решить — чем скорее, тем лучше.
— Идет, — кивнула она.
— Следующее, что тебе нужно знать, — продолжал я. — Прямо с этой минуты у тебя не будет никаких поблажек. Тебе не позволено делать ни единой ошибки. Ничего такого, после чего остается только сказать «упс». Стоит тебе хоть раз облажаться и соскользнуть в свои дурные привычки еще глубже, это убьет нас обоих. Порой я буду с тобой жесток, Молли. Это необходимо. Потому что от этого зависит и моя жизнь, а не только твоя. Усекла?
— Да, — сказала она.
Я еще раз хмыкнул, встал и направился в свою маленькую спальню. Порывшись в шкафу, я нашел там старую коричневую ученическую рясу, оставленную у меня кем-то из свежеиспеченных Стражей после какого-то из местных собраний. Я вынес ее в комнату и вручил Молли:
— Храни ее там, где сможешь найти, когда будет нужно. Тебе предстоит присутствовать со мной на собраниях Совета, и это твоя форменная одежда. — Я нахмурился и потер виски. — Черт, надо аспирин принять. И поесть. Ты голодна?
Молли кивнула:
— Только я грязная как свин. Вы не против, если я помоюсь?
Я покосился на нее и вздохнул:
— Не против. Давай, только живее.
Я отправился на кухню, пробормотав на ходу заклинание, от которого загорелось несколько свечей, в том числе та, что стояла рядом с девушкой. Она взяла рясу, свечу, подхватила свой рюкзак и скрылась за дверью.
Я проверил содержимое холодильника. Убирая мое жилье, фэйри обыкновенно добавляли в холодильник и шкаф какой-нибудь еды, хотя в том, что касается здоровой пищи, наши понятия порой расходились. Помнится, как-то раз я открыл шкаф и не обнаружил в нем ничего, кроме огромного количества коробок с сухофруктами. Удивляюсь, как я не свалился тогда с диабетом, а Томас, который не знал точно, откуда у нас берется еда, объявил меня сухофруктнутым.
Впрочем, обычно все обстояло не так драматично, хотя в холодильнике из продуктов преобладала замороженная пицца, ради которой мои магические уборщики пополняли запасы льда с прямо-таки религиозным рвением. Большую часть пиццы я оставлял нетронутой к их очередному визиту, что можно считать продолжением моей политики бессовестного подкупа маленького народца — с вполне успешными, надо сказать, результатами.
Я слишком устал, чтобы готовить что-либо, да и никаких деликатесов в доме не было, так что я просто сунул пару сосисок между ломтями хлеба, добавил туда латук и проглотил всухомятку.
Потом взял несколько кусков льда, кинул их в кувшин и наполнил его водой. Сняв с полки стакан, я налил в него ледяной воды из кувшина и забрал стакан и кувшин к камину. Поставив кувшин на каминную полку, я почти механически растопил заклинанием камин и принялся ждать неизбежного, потягивая холодную воду и глядя в огонь. Мистер составлял мне компанию, сидя на книжной полке.
Молли потребовалось некоторое время, чтобы подготовиться, но меньше, чем я ожидал. Дверь моей спальни отворилась, и она появилась в гостиной.
Она приняла душ. Ее волосы цвета сладкой ваты свисали мокрыми прядями. Она окончательно смыла весь макияж, но на щеках розовели пятна, не имеющие, как я предположил, никакого отношения к косметике. Разнообразные колечки и прочие пирсинговые штучки, которые я мог разглядеть, сияли оранжевым цветом, отражая свечное пламя. Она шла босиком. И в коричневой рясе. Я приподнял бровь и стал ждать продолжения.
Она зарделась еще сильнее и медленно приблизилась ко мне, остановившись на расстоянии меньше фута.
Я не дал ей никакой зацепки. Ни жестом, ни словом. Я просто молчал.
— Вы заглянули в меня, — тихо прошептала она. — А я заглянула в вас.
— Это действует именно так, — подтвердил я тихим нейтральным тоном.
Она поежилась.
— Я увидела, какой вы человек. Добрый. Мягкий. — Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом. — Одинокий. И… — Она порозовела еще на пару градусов. — И голодный. Никто не касался вас уже очень давно.
Она подняла руку и положила мне на грудь. Ее пальцы оказались очень теплыми, и пульсирующая волна чисто биологической реакции, миновав мозг, разлилась по телу горячим наслаждением — и желанием. Я опустил взгляд на руку Молли. Пальцы ее, едва касаясь, описывали медленный круг по моей груди. Я испытал легкую брезгливость к самому себе и к моей реакции. Черт возьми! Я знал эту девицу с тех пор, когда ей еще не приходилось покупать предметов личной гигиены.