венным существам.
Эти же ребята не могли и этого. В некотором роде они нищие сверхъестественного мира, и защититься им в случае чего нечем. И в конце концов, кому, как не мне, положено защищать людей от всяких сверхъестественных напастей? Если им известно обо всех этих погибших женщинах, это означало для них одно из двух: либо я достаточно жесток, чтобы совершить это, либо я недостаточно старался, охраняя их, раз допустил такое. В обоих случаях это характеризовало меня не слишком хорошо. Добавьте к этому вполне естественный страх, и их реакция покажется вам вполне разумной.
Впрочем, это все равно причиняло мне боль.
— Это не я, — тихо сказал я ему.
Мак внимательно посмотрел на меня и медленно кивнул:
— Хотелось услышать это от тебя.
— Конечно, — кивнул я. — Я не знаю, кто за этим стоит. Но даю тебе слово, что, когда поймаю того, кто это вытворяет, он дорого заплатит, кем бы он ни был, на кого бы ни работал. Обещаю тебе, Мак.
Он сделал еще глоток пива, подержав его немного во рту.
Я перелистал лежавшие передо мной страницы, открывая одну жуткую фотографию за другой. Мак тоже видел их. Он со свистом втянул воздух сквозь зубы и откинулся на спинку стула, подальше от изображений.
Я отодвинул последнюю пустую бутылку и развел руками:
— Помоги мне, Мак. Пожалуйста.
С минуту Мак молча смотрел на свою бутылку. Потом снова покосился на свое объявление. Затем снял со стопки бумаг верхний лист. Он перевернул его чистой стороной вверх, достал из кармана фартука карандаш и, написав несколько слов, протянул мне.
Надпись гласила: «Анна Эш, Ordo Lebes, завтра в четыре дня».
— Что это? — спросил я.
Он взял свою бутылку и встал из-за стола:
— Отправная точка.
Глава 5
— Ordo Lebes, — повторила Мёрфи. Сняв крышку со стаканчика кофе, она сдула с его поверхности завиток пара. — Что-то у меня не очень с латынью.
— Это потому, что ты не спец в тайных науках, как я.
Она закатила глаза:
— Верно. И что?
— Lebes означает большую кастрюлю, — объяснил я, без особого успеха пытаясь подогнать кресло ее машины под свой рост. Салон «Сатурна» явно проектировался не для людей моего калибра. — Переводится как «Орден Большой Кастрюли».
— А может, «Орден Котла»? — предположила Мёрфи. — Звучит не так по-идиотски, да и с ведьмами как-то больше ассоциируется.
— Пожалуй, — согласился я.
— Спец в тайных науках, — ответила Мёрфи.
— Я ведь осваивал латынь по самоучителю, не забывай. Надо было нам ехать в моей машине.
— В «фольксвагене-жуке» теснее, чем здесь.
— Зато я знаю, что там и где, — буркнул я, пытаясь высвободить правую ногу, по ощущениям запутавшуюся в железяках автомобильного кузова.
— Чародеи всегда такие нытики? — Мёрфи сделала глоток кофе. — Ты просто хочешь сам вести машину. Мне казалось, у тебя бзик руководить.
— Бзик руководить?
— Бзик руководить, — подтвердила она.
— Ты не нашла бы адрес этой тетки, если бы я не пустил тебя за руль, и у меня после этого бзик?
— У меня это не бзик, а просто жизненный фактор, — невозмутимо возразила она. — И потом, эта твоя клоунская тачка неважно растворяется в среде, что существенно во время слежки.
Я свирепо уставился в ветровое стекло на многоквартирный дом, в котором Анна Эш предположительно устраивала собрание Ордена Большой Кастрю… пардон, Большого Котла. Мёрфи нашла у тротуара просвет, достаточный для того, чтобы припарковаться, что заставило меня задуматься, не обладает ли она все же каким-нибудь магическим талантом вроде дара предвидения. Иначе трудно объяснить, что мы сумели остановить машину прямо перед домом, в тени и с отличным видом на входную дверь.
— Который час? — поинтересовался я.
— Пять минут назад было три, — отозвалась Мёрфи. — Не берусь утверждать наверняка, но, по моим расчетам, выходит пять минут четвертого.
Я скрестил руки на груди:
— Обычно я не занимаюсь слежкой.
— Мне подумалось, что для тебя это может стать приятной сменой обстановки. Все эти вышибания дверей и поджоги зданий, должно быть, утомляют.
— Я не всегда вышибаю двери, — возразил я. — Иногда просто сквозь стену проламываюсь.
— Но таким образом у нас есть неплохая возможность следить, кто заходит в дом. Может, узнаем что-нибудь полезное.
Я подозрительно хмыкнул:
— Что-нибудь полезное, говоришь?
— Минута-другая ничего не решает.
Мёрфи пригубила кофе и кивнула в направлении женщины, подходившей к подъезду. Женщина как женщина, в обычном летнем платье, поверх которого была накинута белая мужская рубаха. На вид лет тридцать пять, седеющие волосы собраны в пучок. Сандалии, темные очки.
— Знаешь эту?
— Угу, — кивнул я. — Знаю. Видел несколько раз у Бока в книжной лавке.
Женщина быстрой, уверенной походкой вошла в здание.
Мы с Мёрфи подождали еще. На протяжении следующих сорока пяти минут в дом вошли еще четыре женщины. Я узнал двоих.
Мёрфи сверилась с часами — настоящими карманными часами, с пружиной и колесиками, а не какими-то там микрочипами на батарейке.
— Почти четыре, — сообщила она. — Ты говорил, человек пять-шесть, не больше?
— Вроде того, — согласился я.
— И явных злодеев ты не обнаружил?
— У злодеев есть одна неприятная черта: они не обязательно явные. Они забывают нафабрить усы и бакенбарды, рога оставляют дома, а черные колпаки отдают в химчистку. Забавно, но это так.
Мёрфи посмотрела на меня в упор, и у меня создалось впечатление, что шутка не показалась ей слишком смешной.
— Ну что, идем?
— Еще пять минут. Во всей Вселенной не найдется такой силы, что смогла бы заставить сборище людей, взявших себе латинское название, сделать хоть что-нибудь вовремя. Если все они соберутся здесь к четырем, мы уже наверняка будем знать, что во все это вовлечена черная магия.
Мёрфи улыбнулась, и мы подождали еще несколько минут.
— Итак, — промолвила она, заполняя паузу, — как у вас дела на войне? — Она помолчала секунду-другую. — Господи, ну и вопрос.
— Ни шатко ни валко, — ответил я. — Со времени нашей экспедиции в Арктис-Тор и последовавшего за ней поражения вампиров все как-то попритихло. Весной я выбирался в Нью-Мехико.
— Зачем?
— Помогал Люччо готовить будущих Стражей, — ответил я. — Когда учишь огненной магии, да еще групповой, лучше держаться подальше от цивилизации. В целом мы провели там два дня, превращая тридцать акров песчаной пустыни в стекло. Потом туда наведалась пара вурдалаков из Красной Коллегии и убила двоих наших юнцов.
Мёрфи вопросительно покосилась на меня.
При одном воспоминании об этом я невольно стиснул зубы. Впрочем, этим ребятам никакие рассказы о произошедшем уже не помогли бы. Поэтому я сделал вид, будто не понимаю, что она дает мне шанс выговориться.
— А серьезных боевых действий, если подумать, не было. Так, мелочь. Мерлин предпринимает попытки усадить вампиров за стол мирных переговоров.
— По твоему тону непохоже, что ты в восторге от этой идеи, — заметила Мёрфи.
— Король Красных все еще силен, — сказал я. — Начнем с того, что вся эта война — его рук дело. Если он сейчас и пойдет на перемирие, так только для того, чтобы вампиры смогли зализать раны, пополнить свои ряды и с новыми силами обрушились на нас.
— Значит, ты предлагаешь убить их всех? — спросила она. — Пусть Бог рассудит, кто из них прав, а кто виноват?
— Мне плевать, рассудит их кто или нет, — возразил я. — Просто мне осточертело видеть всех тех, кого они уничтожили.
Зубы мои против воли стиснулись еще крепче. Странно, что они еще не начали крошиться.
Я попытался успокоиться, но получилось это у меня неважно. Вместо того чтобы унять напряжение и злость, я только почувствовал себя до ужаса усталым.
— Черт возьми, Мёрф! Слишком много людей от этого пострадало. Иногда мне кажется, что как бы я ни пытался им помочь — разницы все равно никакой.
— Ты о нынешних убийствах, да?
— И о них тоже.
— Но это же не твоя вина, Гарри, — спокойно возразила Мёрфи. — Ты сделал все, что в твоих силах, и невозможно требовать от тебя большего. Бессмысленно казнить себя за это.
— Правда?
— Мне наставники все время это говорят. — Она задумчиво подняла на меня взгляд. — И знаешь, глядя на тебя, я готова с ними согласиться.
— Тут такая штука, Мёрф, — вздохнул я. — Что, если в моих силах сделать больше?
— Что, например?
— Не знаю, — ответил я. — Что-то такое, что смогло бы помешать этим скотам.
Что-то вроде того, что я сделал в Нью-Мехико. Господи! Даже думать об этом тошно. Я потер переносицу, пытаясь унять нараставшую головную боль.
Мёрфи дала мне минуту поразмыслить, хочу ли я продолжать разговор. Я по-прежнему молчал, и она кивнула.
— Ну что, идем? — спросила она с явным облегчением.
Я кивнул и сделал честную попытку поддержать ее настроение.
— Ага. Только бы кости у меня не скрючились в этом пыточном орудии, на котором ты ездишь.
Я открыл дверцу и, разминая затекшие ноги, выбрался на тротуар.
Не успел я захлопнуть дверцу, когда в поле зрения показалась еще одна женщина, направлявшаяся к дому. Высокая, стройная, со стрижкой короче, чем у меня. Макияжем она не пользовалась, так что возраст отчетливо читался на ее лице.
Со времени нашей последней встречи она заметно изменилась.
В тот раз Хелен Беккит щеголяла нагишом, держа в руке хорошенький такой, маленький револьвер двадцать второго калибра, причем дырку в бедре тогда проделала мне именно она. Они с мужем попались в тот раз — а вот доморощенный черный маг по имени Виктор Селлс стараниями Гарри Дрездена пал жертвой им же порожденных кровожадных тварей. В построенной Виктором небольшой преступной империи Беккиты занимали нижний уровень. Впрочем, их все равно судили и отправили в тюрьму по обвинению в производстве и распространении наркотиков.
Я застыл на месте, боясь малейшим движением привлечь к себе ее внимание. Быстрым шагом, с лишенным каких-либо эмоций лицом она миновала меня и вошла в дом.