– Боб! – произнес я. – Просыпайся, сонная башка.
На верхней полке среди кучи книг смутно белел человеческий череп. При моих словах в глубине пустых глазниц замерцали оранжевые огоньки. Огоньки росли, уплотнялись и превратились наконец в два светящихся шарика.
– Сонная башка? Хорошо сказано, Гарри. Потрясающее чувство юмора! Ты легко сделаешь карьеру деревенского скотника. – И череп широко разинул пасть, делая вид, что устало зевает. Но мне-то было отлично известно, что обитающий в черепушке дух по имени Боб не ведает усталости с тех самых незапамятных времен, как оставил этот бренный мир. Я уже привык сносить нахальные дерзости Боба. На протяжении долгих столетий он побывал в помощниках, если можно так выразиться, у многих чародеев, и его познания в магии были поистине неисчерпаемы. – Чем займемся сегодня? Опять наварим зелья для снижения веса? – захихикал Боб.
– Перестань. Это была временная мера, чтобы продержаться на плаву. Месяц выдался непростой. Кто-то же должен оплачивать наше обиталище.
– Ну хорошо, – самоуверенно продолжал череп. – Почему бы тебе не заняться увеличением груди? Не бизнес, а золотое дно!
– Магия не для того нужна.
– Подумаешь! – сверкнул своими «лампочками» дух. – Ладно. Зайдем иначе. Подумай, насколько красиво у тебя получится! Ты же истинный маг, а не бездарь-недоучка. Представь безграничную признательность осчастливленных дамочек…
Я фыркнул и принялся расчищать свободное местечко на главном рабочем столе. Уборка выглядела примерно следующим образом: одним махом куча барахла сгребается в сторону – и вся недолга.
– Не все из нас помешаны на сексе, Боб.
Теперь настала его очередь фыркать, что довольно затруднительно для существа, у которого нет ни носа, ни губ.
– Не все мы обладаем нужными органами. Кстати, отлично развитыми. Скажи-ка, Гарри, когда ты последний раз видел Сьюзен?
– Трудно сказать. Недели две назад. Мы здорово загружены работой.
– Великолепная женщина! – вздохнул Боб. – Вместо того чтобы заняться ею, ты торчишь в затхлой каморе и занимаешься сущей нелепицей. Пень замшелый!
– Совершенно верно. Теперь заткнись и давай-ка поработаем.
Череп буркнул что-то на латыни, потом зашевелился, заскрежетал у себя на полке, подняв облачко серой пыли.
– Действительно! О чем со мной говорить? Я просто ничтожный, жалкий дух. Что я могу знать?
– Точно. Ничтожный, жалкий дух с феноменальной памятью, богатейшим опытом и соображалкой на зависть любому компьютеру.
– Может, ты не такой уж безнадежный кретин, Гарри. – Улыбка черепу почти удалась. – Ладно, уговорил, потрудимся.
– Слава тебе господи! На сегодня у нас две задачи. Эликсиры и вервольфы. Давай выкладывай все, что ты знаешь про оборотней.
– Небольшое уточнение – какие именно эликсиры и какие именно вервольфы?
– А что, их бывает больше одного?
– Гарри, ты окончательно спятил? Мы с тобой готовили цистерну самых разных снадобий. С чего ты вдруг…
– Да я не о том. Я говорю о вервольфах.
– Кто там? – Боб наклонил немного черепок, словно приставил невидимую руку к несуществующему уху.
– Ты оглох?
– Дерни за веревочку. – В голосе его почему-то прорезался фальшивый акцент. – Дверь и откроется.
– Какого черта ты несешь?
– Шутка. Боже всемогущий! Гарри, ты что, никогда не расслабляешься?
Я уставился на скалящийся череп, и взгляд мой не предвещал ничего хорошего.
– Не заставляй меня подниматься!
– Мир, мир, Гарри. Сердитые мы сегодня, – зевнул череп.
– Я работаю над делом об убийстве, и твои выходки ни к чему.
– Убийство. Опять убийство. Смертные обожают трудности. Ты хоть раз слыхал, чтобы в Небывальщине кого-нибудь убили?
– В Небывальщине все бессмертны. Боб, заткнись наконец. Расскажи лучше про вервольфов, про их особенности. – Я приготовил блокнот, карандаш и начал расставлять по спиртовкам чистые мензурки – что в них ни нальешь, все равно придется подогревать.
– А тебе самому-то что известно?
– Да ничего я о них не знаю. Учитель никогда эту тему не обсуждал.
Сверху раздался отрывистый смешок.
– Старина Джастин был мерзкий субъект и получил по заслугам, Гарри. Знай это и не слушай никого, даже если весь Белый Совет будет твердить обратное.
Я невольно прикрыл глаза, так были сильны внезапно нахлынувшие чувства. В душе смешалось все – гнев, страх и раскаяние заполнили меня, будто я вновь воочию увидел гибель учителя в пламени, которое создали ярость моя и воля.
– Не хочу говорить об этом.
– Совет же оправдал тебя. Но меня удивило то, что Элейн…
– Вервольфы, Боб! – Кажется, я начал сатанеть.
Правая рука вдруг заныла, и я понял, что пальцы сами собой сжались в кулак до хруста в костяшках.
Череп издал булькающий полувсхлип-полустон.
– Хорошо-хорошо. Ничего не имею против. Да, кстати, ты еще про какие-то эликсиры говорил?
– Во-первых, эликсир бодрости, эдакий крепкий сон из склянки. Глотнул – и снова молодец. Во-вторых, мне нужно укрытие от оборотня. – И я приготовился записывать.
– На свете нет ничего, что полностью заменит настоящий отдых и хороший глубокий сон, зато мы можем приготовить что-то вроде супер-пупер-экстра-кофе. Раз плюнуть. Шарахнет по мозгам, мало не покажется. – И Боб быстренько протараторил формулу.
Делая запись в блокноте, я заметил, что к руке до сих пор не вернулся нормальный цвет. Простое упоминание имен, память о которых я столько лет тщетно старался похоронить, вызвало в сердце целый шквал переживаний. Похоже, буря эта уляжется не скоро… У каждого в шкафу сидит по скелету. Мой гремел костями очень громко, хоть уши затыкай.
– Второй эликсир?
– В пролете. Чтобы спрятаться от волка, нужна чертовски сильная штука. Кольцо Невидимости вполне подойдет.
– Неужели я похож на парня, у которого денег куры не клюют? Выпендреж мне не по карману. Думай дальше. Давай попробуем сотворить эликсир частичного исчезновения.
– Эликсир-хамелеон? Вроде-есть-и-вроде-нет?! А что! Это может очень пригодиться. Тебя не сразу увидят, и то дело. – Боб одним духом выпалил нужную формулу. Я проверил список компонентов; если посмотреть среди бесчисленных баночек и флаконов, то, пожалуй, необходимое найдется.
– Порядок. Боб, а сам-то ты много знаешь о вервольфах?
– Изрядно. В пору инквизиции я находился во Франции, – последовал бесстрастный ответ.
Я занялся приготовлением бодрящего эликсира. Всякое зелье имеет восемь составляющих. Перво-наперво жидкая основа. Она свяжет и смешает остальные части. Еще пять компонентов символизируют органы чувств – слух, зрение, обоняние, осязание и вкус. Седьмой и восьмой компоненты представляют разум и дух. Основой для стимулятора был кофе, а для второго эликсира – вода. То и другое я поставил вариться на спиртовку и спросил:
– И много оборотней на свете?
– Шутить изволишь? Да вервольфов вагон и маленькая тележка! Сами вервольфы, потом еще ликантропы, то есть мнимые вервольфы, гексенвольфы и Луп-Гару в придачу. Существует столько видов волчьей териоморфии, что и не сосчитаешь.
– Теро… тори… чего?
– Териоморфии. Это когда человек перекидывается зверем. Объясняю специально для слабоумных: териоморфия – процесс трансформации человеческой сущности в звериную. Вервольф териоморф, вер-медведь териоморф, вер-тигр, вер-бизон…
– Даже бизоны?
– А ты думал! Бывает, индейские шаманы перекидываются бизонами, но почти все становятся хищниками. Сущим зверьем. Например, в Европе вплоть до самого недавнего времени волки были настоящим бедствием.
– Чем же отличается вервольф от… вервольфа?
– В основном способом трансформации и сколько потом в оборотне остается от человека. Кофе сожжешь!
– Да знаю, знаю, – раздраженно буркнул я, убавляя огонь. – Перейдем к вервольфам.
– Классический вервольф – это обычный человек, ставший волком при помощи магии.
– Магии? Он что, чародей?
– Нет. Ну… почти. Он знает лишь как стать волком и как вернуться к человеческому облику. Многие учатся этому, да только без толку. Душа-то сохраняется нетронутой.
– То есть?
– Ну, они способны видоизменяться на физическом уровне, но это лишь топология, потому что разум по-прежнему хранит все человеческие черты. Они думают, логически рассуждают, сама их личность ничуть не изменяется… вуаля, волчьи инстинкты остаются «за бортом». Разве ж это волк? Двуногий урод, который ориентируется не по запаху, а с помощью зрения.
– А зачем это вообще может кому-то понадобиться? Я хочу сказать, зачем вообще оборачиваться волком?
– Эх, Гарри, никогда-то тебе не приходилось крестьянствовать в средневековой Франции, – со вздохом ответил Боб. – Жизнь тяжелая. Ни тебе толковой еды, ни тебе крова, да и лечиться нечем. А так натянул теплое пальтишко да на охоту за свежатинкой. Кто устоит? Поверь, и ты бы не устоял.
– Ладно, понял. Как насчет серебряных пуль и остальной лабуды? Укусят тебя – и ты вервольф?
– Ба! Портит людей Голливуд! Имей в виду, киношники эти приемы украли у вампиров. Да и серебро только в особенных случаях применяется. Вервольфы – те же волки. Пристрелить их легче легкого из любого оружия.
– Отличная новость! – откликнулся я, помешивая свое колдовское варево. – А что у нас с остальными?
– Бывают обращенные посредством магии.
Я с изумлением уставился на него.
– Превращение? Но это же нарушение Первого закона. Превращая кого-либо в животное, ты разрушаешь его индивидуальность и разум, а в сущности это и есть настоящее убийство.
– Ага. Ловко, да? Вот только на самом деле большинство переживает трансформацию. У кого воля посильнее, тот все свое оставит при себе. Сохранит воспоминания и личность удержит, правда, на несколько лет. Рано или поздно это безвозвратно утрачивается, и в один прекрасный день, глядь, в лесу на одного волка стало больше.
Я на минутку отвлекся от зелий, чтобы заглянуть в свои каракули.
– Боб, ты давай не молчи. Рассказывай.