Я не был уверен в том, что смогу снова использовать огненную магию.
Вообще.
Хоть когда-нибудь.
А если я попытаюсь и потерплю неудачу, в будущем это только затруднит для меня сосредоточение моей воли на таком действии. Каждая неудача увеличивала бы стену сомнений, и одолеть ее становилось бы все труднее. Моя вера в свои силы могла не вернуться никогда.
Я опустил взгляд на обожженную руку и на долю секунды почти наяву увидел почерневшую, потрескавшуюся кожу, залитые кровью и сукровицей пальцы, распухшие, как сардельки. Я закрыл глаза, а когда через миг открыл их – перед моим взором снова была только рука в черной перчатке, которая, я знал, скрывала изуродованную плоть, разукрашенную белыми, красными, розовыми шрамами…
Я был не готов. Господи, я сомневался, что смогу снова вызвать огонь, даже ради спасения жизней, включая свою собственную. Я стоял, ощущая свою беспомощность, злость, страх, глупость, а более всего – стыд.
Я мотнул головой Томасу и отвел взгляд.
– Сил почти не осталось, – тихо произнес я, оправдываясь. – Надо сберечь то, что есть, чтобы блокировать Гривейна, если он использует свою энергию напрямую против нас. Не знаю, что мне удастся сделать.
Секунду-другую он, хмурясь, всматривался в мое лицо. Потом угрюмо пожал плечами, сунул саблю в ножны и закрепил их на потертом кожаном поясе.
– Что ж, тогда это ляжет на меня.
Я кивнул.
– Не знаю, удастся ли мне их сдержать, – тихо признался он.
– С вампирами из Черной Коллегии ты в прошлом году справился очень лихо, – заметил я.
– Тогда я каждый день кормился на Жюстине, – возразил он. – Так что сил было в достатке. А теперь… – Он покачал головой. – Теперь не знаю.
– У нас нет подавляющего численного преимущества, Томас.
На мгновение он закрыл глаза, потом кивнул:
– Верно.
– Тогда план у нас такой: прорываемся к «жучку» и уезжаем.
– А что потом? Куда подадимся после этого?
– Ты ведь не ждешь от меня, чтобы я придирался к твоим планам, нет?
Тяжелая стальная дверь вдруг содрогнулась от удара. С потолка посыпалась пыль. В дверь ударили еще. И еще. У Гривейна хватило зомби, чтобы полностью истощить энергию моих оберегов.
Томас поморщился и покосился на мою ногу:
– Сможешь подняться по лестнице без посторонней помощи?
– Сдюжу, – буркнул я.
Баттерс, чуть запыхавшийся и белый как полотно, взобрался по стремянке из подвала. Он тащил мой нейлоновый рюкзак, и я видел выпуклость в том месте, где лежал Боб.
– Ружье! – скомандовал я Томасу, и он протянул мне обрез. – Так. Теперь о том, как действуем дальше. Открываем дверь. – Я сделал движение стволом обреза. – Я вычищаю достаточно пространства, чтобы Томас мог выйти за порог. Дальше Томас идет первым. Баттерс, вам я дам обрез.
– Не люблю ружья, – заявил Баттерс.
– От вас не требуется его любить, – возразил я. – От вас требуется нести его. С раненой ногой мне не подняться по лестнице, не помогая себе посохом.
Дверь снова лязгнула о раму. Удары в нее учащались.
– Баттерс, – рявкнул я, – вы возьмете у меня обрез, когда я дам его вам, и пойдете следом за Томасом. Понятно?
– Ага, – сказал он.
– Как поднимемся, Томас держит оборону, пока я завожу машину. Баттерс, сядете на заднее сиденье. Потом Томас сядет, и мы уедем.
– Гм… – произнес Баттерс. – Гривейн ведь разгромил мою машину, чтобы я не мог уехать, помните? Что, если он проделал то же самое с вашей?
Секунду-другую я смотрел на Баттерса, стараясь не показать, как встревожила меня эта мысль.
– Баттерс, – вполголоса произнес Томас, – если мы останемся здесь, мы погибнем.
– Но если он вывел машину из строя… – начал Баттерс.
– Мы умрем, – договорил за него Томас. – Но у нас нет выбора. Вывел он из строя машину или нет, наш единственный шанс остаться в живых – это прорваться к «жучку» и надеяться, что он на ходу.
Коротышка побледнел еще сильнее, потом согнулся, прижимая руки к животу, подбежал к стене под одним из окон, и его вырвало. Спустя пару секунд он выпрямился и, дрожа, привалился к стене.
– Ненавижу это, – пробормотал он и вытер рот рукавом. – Ненавижу. Я хочу домой. Хочу проснуться.
– Возьмите себя в руки, Баттерс, – резко сказал я ему. – Нюни не помогут.
Он хохотнул – почти истерически:
– Что бы я ни сделал, Гарри, это вряд ли поможет.
– Баттерс, вам надо успокоиться.
– Успокоиться? – Он вяло махнул рукой в сторону двери. – Они ведь убьют нас. Как Фила. Они нас убьют, и мы все умрем. Вы, я, Томас – все умрем.
На мгновение я забыл про свою больную ногу. Почти не хромая, пересек я комнату и схватил Баттерса за грудки. Я встряхнул его так, что ноги его оторвались на мгновение от пола.
– Послушайте меня! – рявкнул я. – Мы не умрем!
Баттерс посмотрел на меня затравленным взглядом:
– Не умрем?
– Нет. И знаете почему?
Он мотнул головой.
– Потому что Томас слишком красив, чтобы умирать. И потому что я слишком упрям, чтобы умирать. – Я встряхнул его еще сильнее. – А главное, потому что завтра Октоберфест, Баттерс, а полька не умирает.
Он на миг зажмурился.
– Полька не умирает! – заорал я ему. – А ну повторите!
Он поперхнулся:
– Полька не умирает?
– Повторите!
– П-п-полька не умирает, – пробормотал он, заикаясь.
Я слегка встряхнул его:
– Громче!
– Полька не умирает! – завопил он.
– Вот теперь все получится! – крикнул я.
– Полька не умирает! – орал Баттерс.
– Ушам своим не верю, – заявил Томас.
Я предостерегающе покосился на брата и отпустил рубаху Баттерса.
– Приготовься открывать дверь, – скомандовал я.
Окно над головой у Баттерса разлетелось стеклянными брызгами. В нос ударил какой-то горячий, едкий запах. Я оступился, моя раненая нога подогнулась. И я упал.
Баттерс пронзительно закричал.
Я поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мертвые серые пальцы хватают коротышку за волосы. Они оторвали его от пола, а потом еще две мертвые руки перехватили его и выдернули через окно из комнаты. Все произошло так быстро, что я не успел опереться на здоровую ногу и встать, а Томас – выхватить саблю.
С улицы донесся полный животного ужаса крик – и тут же оборвался.
– Господи, – прошептал я. – Баттерс.
Глава 23
Мгновение я лежал и потрясенно смотрел на разбитое окно.
– Гарри, – произнес Томас чуть напряженно, – сейчас надо уходить.
– Нет, – сказал я. – Я его не брошу.
– Он, возможно, уже мертв.
– Если и мертв, – возразил я, – от Гривейна это его не защитит. Я не брошу его там.
– У нас есть шанс выстоять в бою?
Я поморщился:
– Помоги мне встать.
Он помог. Я прохромал к окну.
– Гривейн! – крикнул я.
– Добрый вечер, – произнес Гривейн спокойным, вежливым тоном, составлявшим разительный контраст продолжавшимся ударам в дверь. – Мои комплименты вашим поставщикам. Эта ваша дверь воистину крепка.
– Я ценю неприкосновенность своего жилища, – откликнулся я. – Патологоанатом жив?
– В моей практике этот термин несколько расплывчат, – заметил Гривейн. – Но на текущий момент он во вполне приличном состоянии.
У меня даже колени немного подогнулись от облегчения. Хорошо. Если Баттерс пока цел, мне нужно продолжать занимать Гривейна разговором. С момента начала атаки прошло чуть больше пяти минут. Даже если нехорошие парни перерезали телефонную линию всего дома, соседи не могли не услышать грохота и не увидеть светового шоу моих оберегов. Кто-нибудь да вызвал уже полицию. Если я смогу забалтывать Гривейна достаточно долго, копы приедут, и я готов был биться об заклад, что Гривейн удерет, а не будет рисковать теперь, когда цель так близка.
– Он у вас. Я хочу его назад.
– Мне он нужен, – отозвался Гривейн. – Я предполагаю, он обнаружил информацию в теле контрабандиста.
– Да, – признал я.
– И полагаю, вам она тоже известна.
– Да.
Он задумчиво хмыкнул. Он стоял где-то совсем рядом с разбитым окном, хотя видеть я его не мог.
– Это представляет для меня проблему, – произнес Гривейн. – В мои намерения не входит делиться «Словом» с кем-либо. Боюсь, это ставит меня перед необходимостью заткнуть рот и вам.
– Я не самая серьезная из ваших проблем, – заверил я его. – Собиратель Трупов и Ли Сянь сегодня днем уже отобрали у меня информацию.
Последовало молчание, нарушаемое только монотонными ударами в дверь.
– Если бы это было так, – произнес наконец Гривейн, – вас бы уже не было в живых, чтобы рассказать об этом.
– Мне повезло, и я улизнул, – сказал я. – Собиратель Трупов очень переживает насчет этого Темносияния, которое вы, ребята, задумали.
Я услышал звук злобного плевка.
– Если то, что вы мне говорите, правда, – произнес Гривейн, – мне нет никакого смысла оставлять вас с патологоанатомом в живых.
– Это с какой стороны посмотреть, – возразил я. – Точно так же вы можете сказать, что вам нет никакого смысла убивать нас. Вчера вечером вы хотели предложить мне сделку. Вы все еще хотите говорить?
– Зачем? – искренне удивился он.
Послышался визг железа, подающегося под чрезмерной нагрузкой. Один из верхних углов двери погнулся, пропуская в комнату холодный ночной воздух.
– Быстрее, – прошипел Томас. – Надо что-то делать, и быстро.
– Верните мне Баттерса, – сказал я Гривейну. – А я дам вам информацию, которую мне удалось найти.
– Вы предлагаете мне ерунду, – хмыкнул Гривейн. – Он уже в моих руках. Я сам могу вытащить из него эту информацию.
– Вы могли бы это сделать, – поправил я его, – если бы он знал об этом. Но он не знает.
Гривейн рявкнул что-то на незнакомом мне языке. Я услышал шарканье подошв, потом звук пощечины и приглушенный вскрик Баттерса.
– Это правда? – спросил у него Гривейн. – У вас имеется информация про «Слово»?
– Не знаю, что это такое, – пролепетал Баттерс. – Там была флешка. Цифры. Целая куча